Привет, меня зовут Джейн и я уверена, что я последний человек на Земле. После того, как небо озарил ядерный гриб и прогнозы моего деда насчет смертельно вируса сбылись прошло уже 3 года, но я всё ещё помню тот день, как вчера.
Сейчас ноябрь, но жаркое придыхание ветра не отпускает ощущение обычного июльского вечера.
Мне повезло больше, чем остальным, я выжила. Мой дед был сумасшедшим, но это не мешало его гениальности. Впрочем, все гении абсолютно поехавшие и это нормальное явление.
Он ненавидел всё пустое: государство, политиков, соседские сплетни, тупые ТВ-передачи, но уважал прогресс. Единственной его любовью были я, его темноволосая внучка, и огромный пёс Джокер.
Так вот, дед мой в возрасте 53 лет стал бредить апокалипсисом, и являясь биохимиком, пытался изобрести лекарство от последствий ядерного взрыва. Он верил, что самая величайшая тайна кроется в аномальной выживаемости бактерий и что при правильном их использовании люди смогут выжить, если наступит непоправимое.
Часами, днями, месяцами, а последнее время жизни и целый год, он засиживался в своём подвале-лаборатории. Как сейчас помню это место. Никакой гнили и сырости, полумрака и тяжёлых нависающих потолков. Ощущение было, что ты на чердаке - так там было легко, светло и уютно. Дед был педант и повернутый на порядке полковник запаса. Я не надоедала деду, я просто сновала среди книжных полок, перекатывала бильярдные шары в отдельной комнате, читала в его кресле в желтом свете лампы и возилась с его серо-белым псом, приносила чай с яблочным пирогом и жарила для него мясо, одним словом - не мешала возиться с пробирками и компьютером. Он любил меня за это понимание и моё, как он говорил, высокое благородство, а потому доверял все свои мысли и теории, а я была его верным слушателем и, как оказалось, преемницей.
На всех дедушка Форд смотрел не как на коровьи лепешки, но около того - пренебрежительно доброжелательно. Папа ненавидел этот его взгляд и при каждом удобном случае пытался высмеивать его "увлечения". Па был простым агентом по недвижимости, довольно успешным, чтобы маме не приходилось работать. Он имел неплохое чувство юмора, не был ханжой и всегда поддерживал однополые браки, в целом - образцовым американцем, что делало невыносимо больно дедушке Форду: как он мог воспитать антигероя для своей религии? А потому общались они не часто.
И если целый год мы напряженно терпели семейные праздники и визиты вежливости, то лето я бесконечно обожала - это мои хэллоуин, ханука, рождество, новый год, пасха и вообще все праздники на Земле. Лето я по своему желанию всегда проводила со старым полковником и Джокером. Я в принципе люблю лето. Это какая-то магическая пора, апогей температурных возможностей нашего умеренного климата и потому кажущийся столь мимолетным событием. Каждый день мы неизменно заканчивали втроем на крыльце, провожая жаркий день с заходящим солнцем и встречая теплые объятия ночи.
Если подумать, то это крыльцо и есть отправная точка, краеугольный камень моего бытия. Забавно, что я и сейчас спустя столько лет стою тут в компании mr. Sandman и Пудинга. Да, собака тоже выжила, так как была дедовыми, кхм, Белкой и Стрелкой. Дедушка Форд назвал пса Джокером имея в виду, конечно, факт, что лохматый друг мог заменить ему всех и каждого, а мне было приятно думать, что дед хоть каплю знаком со вселенной Бэтмена, и я частенько звала пса Пудингом на манер подружки Джокера. Дед улыбался краешком рта при этом. Точно знал!
Приятно сейчас об этом думать.
Я сейчас часто вспоминаю деда, близких и прошлую жизнь, будто пытаясь отточить память. Мне приятно это делать, так я будто в отпуске.
Помню один наш разговор с дедушкой, прямо тут, на нашем любимом крыльце. Стояло каноничное лето и день клонился уже к логическому завершению, обычно мы в это время садились пить чай из кружек фарфорового набора покойной бабушки. Мы смешно корчили англичан из себя и пытались несмешно шутить по-британски. Дед при этом обычно сидел в белом халате медперсонала поверх клетчатой рубашки с бабочкой, коричневые штаны были забавно коротковаты, а обувью служили подаренные мной в шутку конверсы. Он носил их постоянно вопреки всем моим ожиданиям.
Мы стояли на крыльце и я уже собиралась вытащить из памяти безумное перечисление чаев в стиле Рамоны Флауэрс, как дед стал серьезнее и начал разговор:
— Джен, крошка, я всё проверил и теперь твоя очередь. Я решил.
— А?
— Моя сыворотка готова и испытана на Джокере. Теперь ты.
— Ты о конце света?
— Милая, Конца света не будет, по крайней мере для тебя.
Я хотела продолжить разговор, но дед молчаливо протянул мне пилюлю красного цвета и оставив мне бутылку с водой сообщил, что идёт ставить чайник.
Тридцатью минутами позже мы доедали плюшки и возили пятками по идеальному газону. Ветер легко обдувал мои кудрявые непослушные волосы, нежно пах жасмин, насекомые издавали свои насекомьи звуки, а я снисходительно забыла про дедушкину пилюлю и мечтала продлить лето, возможно, навсегда. Сидеть тут в вечном конце июня, всматриваться в чистое небо и слушать джаз. Идеальная петля времени.
Иронично, что желание моё сбылось. Я застряла в лете. Ядерном лете. Довольно приятном, если закрыть глаза.