Когда к Марк Твен стал прославленным писателем, к нему приходило огромное количество писем от читателей. И вот однажды он получил письмо от двенадцатилетнего школьника из Техаса Уотти Баузера. Мальчик писал о том, что ему задали сочинение на тему «Кем из великих людей ты хотел бы стать?». Уотти выбрал своего любимого писателя, подарившего миру Тома Сойера и Гека Финна, впоследствии ставших любимцами читателей многих поколений. Мальчик в своём сочинении написал так:
«Он (Марк Твен) такой весёлый, самый весёлый человек в мире. У него есть всё, о чём я сам мечтаю».
А в письме к писателю поинтересовался вот чем: если бы можно было поменяться местами, согласился бы Марк Твен позабыть, что он так знаменит, и снова превратиться в обыкновенного мальчишку?
Твен ответил на письмо сразу же. Конечно бы согласился. Но при некоторых условиях… О них чуть позже. А пока перенесёмся в начало 1840-х годов в штат Миссури США.
По пути к невзрачному городку Ганнибал по полноводной Миссури идёт пароход. Все мальчишки городка дежурят у причала в ожидании встречи с речным красавцем в медной обшивке, с двумя высокими дымящими трубами, нарядными матросами на палубе. Один из компании ребят - Сэмюэл Клеменс. Самое сильное и заветное желание мальчика - стать настоящим матросом: красоваться в белой форме юнги или промасленной куртке механика, научиться словечкам, какими щеголяли речные волки, а через какое-то время пройтись по улицам Ганнибала раскачивающейся походкой лоцмана, привыкшего к качке и штормам. И однажды подросток из Ганнибала приблизился к своей мечте. Он стал лоцманским «щенком», так называли учеников лоцмана. Со временем, постигнув азы профессии, Сэмюэл водил пароходы по протокам и притокам Миссисипи, изучив фарватер реки, как собственную ладонь. Четыре года продолжалась эта нелёгкая, но захватывающе интересная служба. На всём течении Миссисипи, перерезавшей Америку с севера на юг, не было ни одного маяка, а лишь одноразовые буйки, которые устанавливал сам лоцман, прощупывая шестом дно и, сбрасывая с вельбота загнутую доску с тяжёлым камнем на одном конце и свечкой в бумажном фонарике на другом, кричал своему помощнику на рубку: «Марк твен!» - отметь, что до конца две сажени (около четырёх метров), и значит, что пароход может пройти. А с 1863 года под этой подписью Марк Твен выходило всё, что печатал Сэмюэл Клеменс.
Теперь об условиях, при которых знаменитый писатель хотел бы вернуться в детство. Первое:
«Остаться лоцманом навсегда».
И следующие:
«Пусть вечно стоит лето, цветут магнолии на Рафл-пойнте, а тростник на сахарных плантациях зеленеет и ещё не скоро начнут сжигать сухие стебли, застилая едким дымом берега. Пусть мне не придётся вставать на вахту в полночь, ну разве что при полной луне… пусть всегда будет полноводье, и пароход скользит по реке, как утка по пруду, пусть рядом будут друзья, и мы будем болтать дни напролёт, покуривая да салютуя гудками встречным кораблям… Пусть плаванье будет долгим, а стоянки короткими, и команда та, какую я сам бы подобрал из ребят, с которыми водился лет двадцать назад, - только вот беда, половины из них уже нет на свете, а других разбросало по стране, и обломки моего парохода давно уже гниют на дне излучины под Новым Мадридом, штат Миссури».
Жизнь распорядилась так, что Марк Твен нечасто бывал в тех местах, где прошли его детство и юность. Но память о заветной мечте детства не оставляла его всю жизнь. Однажды Твен написал своему другу писателю Уильяму Хоуэлсу:
«Я из тех, кто в любую минуту бросил бы литературу, чтобы снова встать за штурвал».