(С) Игорь Ривер
* * *
Ирина в который раз перечитывала письмо. Сложенный вчетверо листочек серой писчей бумаги, вынутый из простого конверта без марки, с армейским штемпелем. Сослуживец отца сообщал о том, что тот пропал без вести, а его документы найдены на неопознанном трупе. Писал, что надежда еще есть, что может быть полковник в плену и просил не отчаиваться. Утешать у него получалось плохо. Да чего уж там? Правду тот знахарь сказал: костлявую можно отсрочить ненадолго, но сколько не бегай, совсем от нее не убежишь. Не получится. К тому шло.
По правде сказать, отец отдалился от нее тогда, после выписки из больницы. Стал частенько выпивать, хотя на службе, в штабе округа, по-прежнему был на хорошем счету. Пьющий офицер? Так кто сейчас не пьет? “Веселие на руси есть пити”, а офицеру Советской Армии вроде даже положено. Потом у него начались командировки, а она чуть было не вышла замуж, но потом передумала… Отец ее делами особо не интересовался. В общем, чужой человек погиб и все тут.
Кстати, о знахаре! Он ведь просил зайти, когда срок выйдет. Срок вышел, чего откладывать? Делать все равно нечего. Диплом на руках, с институтом она попрощалась два дня назад. Ирина сложила листок, сунула его обратно в конверт и бросила в сумочку. Проверила, на месте ли ключи. Газ? Выключен. Свет? Нигде не горит. Кот? У матери, на даче. Окна закрыты. Можно идти.
…
Летним днем улица выглядела совсем не страшно. “Хрущевка” утопала в зелени, окна первого этажа скрывала раскидистая черемуха. С дорожки к подъезду она увидела, что форточка в кухне той квартиры на первом этаже приоткрыта. Значит и дома кто-то есть, скорее всего. Она подошла к двери в квартиру и та, как и в прошлый раз, открылась перед нею сама.
- Можно? - крикнула она внутрь.
- Входи.
На кухне ничего не изменилось за пять лет. Та же самая пепельница, зажигалка рядом, даже Брежнев по телевизору, хотя он выглядел дряхлой развалиной. Хозяин перехватил ее взгляд, кивнул и сказал:
- Старый совсем уже. И твой отец, значит, все…
- Пришло письмо.
Она открыла сумочку.
- Не надо. Что мне с того письма? Ну и выбрал же он место! Мне теперь долго в горы нельзя будет.
- Почему?
- Потому. Каждый в ответе за то, что сделал. Я твоего отца вылечил, а он в те края войну принес. Не первую и не последнюю, конечно и не он один, но все же войну. Горы это запомнят и лучше мне туда теперь не соваться.
- Вы просили зайти, когда…
- Просил? - он хмыкнул. - Я не просил. Я сказал, чтобы пришла. Есть разница.
- Что теперь? Деньги?
- Говорил ведь уже, что денег мне не надо. На что они? Этими бумажками только стены в сортирах обклеивать.
- Тогда что вам нужно?
- Только тебя.
- Меня? - Ирина удивленно посмотрела на него, сжав в руках сумочку. - Вы хотите?.. Ну знаете!.. Я пошла!
Она повернулась к двери. Сзади как молотком по голове упало короткое слово:
- Стой!
Руки и ноги вдруг стали чужими. Ее до костей пробрал ледяной холод, как будто порыв зимнего ветра ворвался в “хрущевку”. “Да что же это такое!?” - подумала она. - “Что со мной?” Голос за спиной снова лязгнул:
- Повернись!
Тело повиновалось само. Было очень страшно, но ничего поделать она не могла, даже закричать. Зеленые глаза встретили ее взгляд.
- Пять лет назад ты сама сказала: “Все, что хочу!” Я переспросил, так ли это. Ты свои слова подтвердила. Теперь хоть ты что говори - поздно. Ни сделанного, ни сказанного не вернуть, даже мне. Не веришь? Вижу, что не веришь… Сними-ка с себя одежду!
Она повиновалась, хотя внутри все переворачивалось от ужаса и руки еле двигались. Одежды, впрочем, было не слишком много. Стянула через голову платье, расстегнула лифчик, сняла трусики. Все. Выпрямилась, снова встретив холодный взгляд зеленых глаз.
- Ну что, - спросил он. - Поняла теперь, что себя отдала? Вижу, что не поняла...
Он поднялся, подошел к ней вплотную, осмотрел всю. Было очень стыдно. “Сейчас положит руку мне на…” - подумала она, не в силах пошевелиться, но он ничего такого не сделал. Вместо этого он спокойно сказал:
- Оденься.
Она быстро оделась. Озноб понемногу отступал, затаиваясь внутри.
- Страшно?
- Да.
- Бояться надо было раньше. У тебя остались долги здесь, в городе?
- Нет.
- Никаких? Даже три рубля никому не должна?
- Нет, никому.
- Это хорошо.
Снаружи послышался шум машины, притормозившей напротив подъезда. Ирина посмотрела в окно. Зеленая “Нива”. Водитель не вышел, оставшись за рулем.
- Пойдем, рыжая! - он вдруг улыбнулся. - Я тогда подумал, что ты красишься. Очень уж яркая. Теперь вижу, что нет.
Она покраснела, выходя из подъезда за ним следом.
…
В машине, на заднем сидении, Ирина почти мгновенно заснула. Вырубилась, как после бессонной ночи и пришла в себя уже в темноте, с сумочкой под головой.
Машина стояла на какой-то поляне. Водитель сидел на своем месте и курил, выпуская дым в открытое окно. На стекла падал отблеск костра. Ирина поправила сбившееся вверх платье, спросила:
- Где это мы?
- Трасса на Минск, - отозвался тот. - На ночь остановились. Не любит он ночью ездить.
- Кто?
- Лесь.
- Его зовут Лесь?
- Да. А ты что, не знала?
- Нет. Где он?
- Вон там, где костер горит.
Она откинула вперед жалобно скрипнувшее сиденье “Нивы” и выбралась из машины. Не ночь, скорее поздний вечер. На западе еще было светло. В нос ударил вкусный запах жарящегося мяса. Лесь, расположившийся у костра, как раз переворачивал распяленую на прутьях тушку кролика. Большущий кролик, выдающийся... Где он его взял? В машине лежал, что ли?
- Это заяц, - буркнул Лесь и откашлялся.
- Настоящий!?
- А каким еще может быть заяц?
- Я просто никогда их не видела. Откуда он взялся?
- Сам пришел. Познакомьтесь, Ирина, это заяц. Заяц, это Ирина. Присаживайся.
Она, подогнув под себя ноги, опустилась на охапку сена. Сено кололось сквозь платье. Ирина ойкнула и почесалась. Лесь фыркнул.
- Мне надо… в кусты, - сказала она.
- Весь лес перед тобою.
- А можно?
- Конечно. Не лопнуть же тебе.
- Что, если убегу?
- Куда ты ночью в лесу денешься? Да и заяц хорош, отъелся за лето… Пожалеешь потом, если не попробуешь.
Она отошла в кусты, вернулась. Лесь уже разложил куски зайца на листья лопуха и позвал водителя. Тот подошел, держа в руке начатую бутылку “Столичной”. Ирина посмотрела на Леся, но тот только махнул рукой. “Пей, если есть желание”. Ну раз так… Она выпила пару глотков из горла. Водка провалилась в желудок и под кожей потекли быстрые ручейки тепла. Заячья ножка без соли показалась удивительно вкусной.
- Почему комаров нет? - спросила она. - Место какое-то особое? И ветер, слышно, в ветвях шумит, а здесь его нет.
- Посмотрел бы я на того комара, который осмелится меня укусить, - ответил Лесь.
Успевший допить бутылку водитель доел мясо и ушел в машину. Слышно было, как он там скрипит сиденьями, устраиваясь на ночь. Ирина задумчиво посмотрела в ту сторону. Спать в бензиновой духоте ей совсем не хотелось. Лесь опять угадал ее мысли и молча показал рукой в сторону стоящей неподалеку скирды.
- Возьми там сена.
Она принесла пару охапок, улеглась поудобнее, уже не обращая внимания на уколы сухой травы. В голове слегка шумело от выпитого. От костра шло ровное тепло. В сон не тянуло, выспалась по дороге.
- Куда мы едем? - спросила она.
- Никуда. Ты лежишь, я сижу.
- В смысле: на машине.
- На машине - в совхоз, где Иван работает.
- А потом?
- Потом пешком.
- Далеко?
- И да, и нет.
Она обратила внимание на кирзовые ботинки у него на ногах. Что, если идти придется по лесу?
- Я там пройду в туфлях?
- Пройдешь.
Они помолчали. Ирина вспоминала произошедшее за день. Случившееся плохо воспринималось разумом, казалось сном, или чем-то, произошедшим не с ней. Но это не сон. Она где-то между Москвой и Минском, у костра, на соломе. Напротив сидит самый странный человек из тех, кого она знала. Может быть, она с ума сошла? Или ее сбила машина. Сотрясение мозга и сейчас она лежит и бредит где-нибудь в больничной палате...
- Лесь…
- Что?
- Как мне вас теперь называть?
- Так и называй: Лесь.
- Я не о том. Вы мне сейчас можете приказать все, что угодно, да? Ну, чтобы я… Да?
- Да.
- Ну и как это называть?
- Это называется “учитель”.
- Ничего себе!.. А чему надо учиться?
- Знанию.
- Какому?
- Сама поймешь.
- Когда пойму?
- Не знаю. Но обязательно поймешь. Все понимают.
* * *
Продолжение следует. Следите за моим блогом.