Балерина Матильда Кшесинская в своих мемуарах поделилась забавным случаем, произошедшем в её особняке.
Вот, собственно, и он:
Князь Паоло Трубецкой, талантливый скульптор и автор памятника императору Александру III на площади перед Николаевским дворцом в Петербурге, выразил желание сделать мою статуэтку. После долгих уговоров я все же согласилась позировать. Это было летом, на даче. Князь Паоло Трубецкой начал лепить меня в оранжерее, где было очень светло и, самое главное, не приходилось опасаться, что он испачкает глиной всю комнату.
Поначалу статуэтка, сделанная в половину натуральной величины, была очень похожа на меня и лицом, и позой. После переезда в город князь продолжал работать у меня в доме, тоже в оранжерее. Однако когда начался сезон, я целыми днями была занята на репетициях и не могла позировать, а незаконченную статуэтку поставили в каретный сарай, где ее иногда показывали гостям.
Весной 1910 года на Пасху была чудесная погода. Ко мне пришли гости, и среди них были князь Паоло Трубецкой и Филипп Леде, мой сводный брат от первого брака матери, в жилах которого текла французская и польская кровь. Я его очень любила за живой, непосредственный и непредсказуемый нрав. Он пристал к князю Трубецкому, чтобы тот позволил взглянуть на статуэтку. Князю очень хотелось продемонстрировать свое творение, и мы все отправились в каретный сарай. Со свойственным ему красноречием Филипп стал расхваливать работу князя, поражаясь удивительному сходству с оригиналом. Все шло хорошо, и князь довольно улыбался. И вдруг мой брат, желая еще больше порадовать автора, выпалил: «Здесь сразу чувствуется рука мастера и огромный талант, не то что в безобразном памятнике Александру III». Некоторое время он продолжал в том же духе. К своему изумлению, я вдруг поняла, что мой брат и не подозревает, что этот памятник тоже делал князь Трубецкой. Я пулей вылетела из каретного сарая, желая где-нибудь спрятаться. Промах брата меня рассмешил, но перед князем я чувствовала себя очень глупо.
Читайте также: