Я родился в Мытищах в 1939 году. Мои родители Иван Яковлевич и Татьяна Алексеевна Долгополовы приехали сюда из Рязанской области. Тогда в растущий город Мытищи многие приезжали из других областей. Отец работал в Подлипках на оборонном заводе, а мама на фабрике «Вискоза». Мы жили в Леонидовке.
Когда началась война, отец ушел на фронт, а мама отвезла меня к своим родителям в село Теплое Рязанской (ныне Липецкой) области к дедушке Якову и бабушке Аксинье (оба 1868 года рождения). Там в небольшой избе собралось несколько семей с детьми. Всего нас оказалось семь мальчишек и девчонок.
Добрым словом вспоминаю большую русскую печь, занимавшую треть избы. Зимой малыши спали на печке. В ней и мылись. Мальчишек дед подстриг под «ноль», но девочкам оставили косички. Бабушка очень следила за чистотой.
Вскоре маму призвали на трудовой фронт.Прокормить столько детей было тяжело. Выручали подсобное хозяйство и огород. На колхозные трудодни зерна и овощей выдавали мало. Летом было легче. Детвора собирала щавель, заячью капусту, ягоды, грибы. Я был самым младшим из детей, поэтому бабушка подкармливала меня втайне от других.
На все большое село был один магазин. В нем до 1947 года по карточкам можно было получить кое-что из продуктов. Но нам, как иждивенцам, доставалось совсем немного. На детскую карточку полагалось до 600 граммов хлеба, которые можно было заменить крупой, соей или мучными продуктами. Но часто и этот паек урезался.
На хлебных полях, несмотря на запрет, мы собирали колоски после жатвы, хотя за это могли отдать под суд. Остатки подбирали и после таяния снега и до вспашки поля. Собранные зерна дед молол на ручной мельнице. Из муки грубого помола бабушка пекла лепешки. Как-то после зимы в поле около дороги я увидел крупную картофелину и полез в грязь ее доставать. Она была мороженая и синюшная. Картофелину я достал, а вот вылезти из грязи не мог. Хорошо, что мимо проходил односельчанин и вытащил меня на дорогу. Самодельную обувь чуть не оставил в грязи.
Все, кто мог, от мала до велика, помогали взрослым в сельском хозяйстве, особенно в уборке урожая. Вспоминаю, как в 11 лет я возил в самодельной тележке овощи в колхозное хранилище. В дороге у нее соскочило колесо, а поднять ее с грузом я не смог, силенок было маловато. Стоял и плакал. Хорошо, что шел взрослый мужчина. Он легко поднял тележку, и я поставил колесо на место.
Очень плохо было с одеждой. В избе стоял ткацкий стан, на котором бабушка ткала плохонькую материю. Из нее шились рубашки и платьица.
Не легче дело обстояло с обувью, особенно с детской. На рынке можно было купить или обменять на продукты «произведения» народных умельцев, клеивших из старых автомобильных камер резиновые галоши, а из покрышек вырезали что-то наподобие шлепанцев. Летом они постоянно соскакивали, и было очень неудобно ходить, особенно по стерне после сжатых хлебов. Подошвы ног приобретали твердость уже к концу лета. Зимой мы бегали в валенках, но на всех детей их не хватало. Носили по очереди.
В 1943 году мы получили письмо от отца, в котором он сообщал, что ранен в ногу и находится в госпитале в городе Ефремове. Мама, только что вернувшаяся с трудового фронта, собралась и поехала к нему. Когда она его навещала, началась бомбежка, госпиталь сильно пострадал. Мама помогала вытаскивать раненых, в том числе и отца, и получила контузию. Последствия ее сказывались многие годы, мама постоянно укрывала голову. Иногда отец, шутя, спрашивал, как она вытащила такого здоровяка. На что следовал ответ – с испугу, все же свое, родное.
После излечения отца признали ограниченно годным к службе. До конца войны он возил к передовой боеприпасы, а обратно раненых.
Демобилизовался в 1945 году. Ранение сказывалось до конца жизни. Он хромал. За войну имел скромные солдатские награды – орден Красной Звезды, а также медали – «За отвагу», «За боевые заслуги» и «За победу над Германией». У мамы тоже была медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Эти реликвии хранятся в моей семье.
Но вернусь к тем годам. Немцы от нас были довольно близко, в 15-20 километрах (Воронежский фронт), но дальше продвинуться не могли. Наши их остановили, а потом и отогнали. Во время войны в сельской школе не учились. Там находился госпиталь. В школу пошли только в 1947 году. Нас, четверых босоногих, собрала какая-то женщина и сказала, что мы идем в первый класс.
Зимними вечерами при свете чадящей коптилки (керосин был в дефиците и лампу зажигали редко) бабушка рассказывала истории села Теплое.
Рассказывала бабушка и русские народные сказки. Я их запомнил на всю жизнь. Школу-семилетку окончил в 1954 году. Отец отвез меня осенью в село Воскресенское, где я окончил десятилетку. Из-за простуженных ушей в армию меня не взяли. После окончания школы я поехал в Воронеж учиться на киномеханика. Школа находилась в центре города. Учеба продолжалась 10 месяцев. Я жил в съемной квартире с тремя соучениками. Стипендии на еду хватало еле-еле.
Окончив курсы киномехаников, год работал на кинопередвижке в Воскресенском районе. Ездил на лошади по четырем деревням с аппаратурой и показывал фильм в сельских клубах. Билет в кино тогда стоил дешево – 50 копеек.
Отец переписывался со знакомыми из Подлипок. Однажды ему написали, что нужен киномеханик в Мытищи. Он отвез меня к родственнику в Болшево. С ним на следующий день приехали в мытищинское ДК ММЗ, где меня оформили на работу в качестве киномеханика. Проработал там 14 лет – с 1960 по 1974 годы.
Зал ДК был вместительный – 700 мест и всегда наполнялся до отказа, большой экран. Поднимать его полотнище было тяжело. Сеансы начинались в пять, семь и девять часов вечера. В выходные добавлялся утренний детский сеанс.
Летом мы работали в парке, обычно с мая по сентябрь. Кроме кино и аттракционов, местом притяжения для молодежи являлась танцевальная площадка, где играл заводской оркестр. На танцы приходили не только местные жители, но приезжали и гости из Пушкино, Болшево, Лосиноостровской.
Нас, киномехаников, было трое, но часто на сеансы оставались вдвоем. Я еще работал на заводе и учился в машиностроительном техникуме, хотя часто пропускал занятия. На сеанс надо было добежать от завода до ДК, перемотать пленку и зарядить аппаратуру, и, конечно, поднять тяжеленный экран. Уроки делал во время сеанса. Конечно, уставал. За запчастями к киноустановке и фильмами ездили в Пушкино. Там находился кинопрокат.
Была у меня одна, на первый взгляд, несбыточная мечта – купить автомобиль. Родители помочь не могли – пенсии получали маленькие. Откладывал рубли несколько лет. Считал и экономил каждую копейку. Мечту осуществил в 1967 году – купил «Москвич» за 4500 рублей 50 копеек. Я тогда жил на Шараповке. Когда пригнал машину, сбежались все соседи – это было первое авто в поселке. Тогда в Мытищах машин было мало.
А жизнь продолжалась. Были и радости, и невзгоды, как у многих моих земляков. Но это новые страницы истории.
Константин Долгополов
#Неделявокруге #еженедельник #краеведение #жизнь #клубММЗ #Шараповка #война #послевоенныегоды