Автор: Николай Соснов
В основу рассказа положены реальные события.
Снег пошел в половине двенадцатого, но заметила его Оксанка не сразу. Девочка увлеклась преследованием Пончика и не обращала внимания на падающие морозные колючки, пока одна из них не обожгла ей нос. Тогда Оксанка подняла голову и посмотрела в темно-серое небо. Прямо над ней огромная туча, набухшая влагой, как коровье вымя молоком, с облегчением избавлялась от белых холодных хлопьев. Ее товарки по соседству тоже спешили завалить тайгу снегом.
Оксанка вздохнула: надо возвращаться домой, а то влетит от мамы. Она поискала глазами непослушного кролика и, обнаружив его неподалеку в кустарнике, позвала:
- Пончик, а, Пончик! Иди сюда!
Но располневший от хозяйкиной щедрости ушастый зверек не торопился выполнять ее просьбу. Оксанка полезла за ним.
Заросли были голые, но от того еще более неуступчивые перед человеком, словно зима обозлила их, и они радовались возможности выместить хоть на ком-нибудь накипевшие обиды. Острые ветки царапали Оксанкину теплую куртку. Укрытые еще старым снегом засохшие колючки цеплялись за ее утепленные брюки, оставляя затяжки на фиолетовом полиэстере. Зимнюю одежку Оксанке купили всего месяц назад, специально ездили для примерки в райцентр, так что теперь маминой выволочки точно не избежать. Оксанка подумала, что ей, наверное, надолго запретят уходить со двора. А все из-за этого глупого кролика! Зачем только она взяла его с собой на прогулку? Сидел бы сейчас в клетке в натопленной комнате и хрумкал морковку.
Мысли о доме с его пышущей жаром печью напомнили Оксанке о том, что она мерзнет в тайге под обильным снегопадом. Перехваченные с утра стакан горячего сладкого чая и пара галет давно уже не грели желудок. Оксанка торопилась ускользнуть, пока мама не придумала для нее какое-нибудь занятие - на селе и для восьмилетнего ребенка всегда найдется работа — и нормального завтрака дожидаться не стала. Нет, обычно Оксанка не сачковала, но жалко было тратить свежее утро выходного на приборку или кормежку многочисленной живности. Хотелось гулять и играть с Пончиком.
Но Пончик убежал и завел Оксанку глубоко в зимний лес. Сначала бежать за проворным кроликом было весело, потом Оксанка уже просто не желала потерять любимца, а теперь она ощутила, как противно тянет опустевший желудок, и как стынущее тело требует обогрева и пищи. Ей стало обидно за себя, на глаза навернулись слезы. Плачущим голосом она сказала кролику:
- Пончик, ну, Пончик! Пойдем домой! Обедать пора!
То ли кролик пожалел маленькую хозяйку, то ли соблазнился обещанием скорого обеда, но он позволил себя поймать. Оксанка схватила его за уши и сунула под куртку. Пончик поелозил, поворочался, и наконец затих, наслаждаясь теплом.
Выбравшись из кустов, Оксанка ахнула: белая парча накрыла ее следы. Свою лепту внес и усилившийся ветер. От него по щекам бежали особенные хитрые мурашки. От папы Оксанка знала: это означает, что к вечеру разыграется буря.
Девочка завертела головой, пытаясь определить, где находится, и в какой стороне расположенная в распадке деревня. Но Оксанка ушла слишком далеко от дома. В этой части леса она никогда еще не бывала, даже с отцом, и не узнавала примет окружающей местности.
Городской ребенок мог бы испугаться одиночества в зимней пустынной тайге, заплакать и рыданиями довести себя до истерики, но Оксанка росла на свободе и леса не боялась совершенно. Ей было холодно и голодно, но вовсе не страшно. Да и не одна она, на груди — Пончик, на деревьях белки прыгают и синички посвистывают. Чего на самом деле опасалась Оксанка, так это того, что не успеет вернуться к обеду. Тогда ее отыщет папа, а это очень плохо.
В отличие от мамы папа Оксанку никогда не ругал. Он просто смотрел дочери прямо в глаза так грустно-грустно, что невозможно терпеть и от стыда за непослушание хочется провалиться под землю. Папин печальный взгляд действовал на Оксанку в сто раз сильнее маминых сердитых нагоняев. А уж если папа назовет ее не Оксанкой, а Оксаной Федоровной…
Девочка решила, что лучше поторопиться. Тогда удастся избежать хотя бы отцовской укоризны. Ей почудилось, что она помнит откуда пришла в заросли, и Оксанка доверилась инстинкту. Поминутно проваливаясь в сугробы все прибывающего снега, Оксанка устремилась в направлении, которое должно было вывести ее на околицу деревни.
Поначалу все шло хорошо. Деревья по пути казались знакомыми, вспоминались складки местности, узнавались подъемы и спуски. Однако, она брела уже долго, а деревня все не появлялась. Лес не редел, а уплотнялся. Стали попадаться завалы и буреломы, которые Оксанка точно никогда не видела. Наконец, она уперлась в густую непроходимую сетку кустарника и поняла, что заблудилась. Кусты так переплелись, что через них нельзя было пройти, а только продраться. Оксанка точно не проходила тут утром.
Девочка повернула направо и некоторое время шагала, с усилием переставляя уставшие ноги в отяжелевших зимних сапожках. Вдруг всплеск какого-то звериного доставшегося от диких лесных предков и до поры дремавшего чутья предупредил об опасности и заставил ее резко остановиться, не опуская занесенную ногу. Впереди было что-то не так.
Оксанка сложила ладони лодочками и приставила их к бровям, защищаясь от туманящих зрение снежинок. Проморгавшись, она пригляделась и впервые за время своего приключения испытала настоящий испуг. Буквально в шаге от нее зиял глубокий овраг. Еще секунда, и ее путешествие прервалось бы болезненным падением.
Оксанка знала, что такое переломы, видела по телевизору, как скакал на одной ножке, опираясь на костыли, загипсованный мальчик. Со сломанной ногой ей однозначно не успеть к обеду. Девочка осторожно отступила от обрыва. В этот момент ее и накрыл рык, короткий, но мощный и пробирающий до костей. Рычание хищника, голос повелителя приморской тайги.
Обмирая от страха, Оксанка повернулась и заметила в глубине густолесья желтые огоньки глаз огромной кошки. В десятке метров от нее сидел тигр. Он повторил свой рык, как бы заверяя ребенка: да, это я, тот усатый-полосатый, которым ты так восторгалась, рассматривая фотографии в папиных журналах. На Оксанкиной груди засучил лапками паникующий Пончик.
Испуг, вызванный неожиданным громким звуком, побуждал бежать без оглядки, сломя голову, спасаться и прятаться, однако, Оксанка не ударилась в панику. Примитивный ужас человека перед могущественным зверем гнал ее прочь. Будь Оксанка обыкновенным сельским ребенком, наверное, так бы и поступила, но она родилась в шестом поколении таежных охотников. И прадеды ее, и дедушка, и отец, жили в тайге и жили тайгой. Хотя тайга испокон века являлась делом мужчин, а Оксанке предстояла совсем другая судьба — неважно, в городе или на селе — и мать специально мешала отцу, чтобы не приохотил девчонку к лесу, рожденная в пламени бивачного костра мудрость не обошла ее стороной.
- Тигра — зверь суровый, но справедливый, - говорил Оксанке дедушка Матвей. - Здоровый тигра без причины на людей не кидается. Встретишь его — не кричи, не смотри в глаза, не заступай дорогу. Уходи в сторону тихонько, не бегом.
- Уходи в сторону тихонько, - мысленно повторила Оксанка. Принудив себя отвести взгляд от зверя, девочка медленно сошла с предполагаемой тигриной тропы и побрела по колено в снегу. Она топала, не оглядываясь, и не знала что делает тигр, но кролик под курткой скоро затих, значит, опасность отступила.
А вьюга разгулялась не на шутку. Небо потемнело, точно уже наступил вечер. Злой ветер хулиганил, сбивая Оксанку с ног и норовя насовать снега за воротник. Девочка шла и шла, теряя последние силы.
Вдруг впереди прозвучал предупредительный рык. Еще один тигр? Или тот же самый? Оксанка так устала, что почти не испугалась. Зато Пончик опять зашевелился.
- Тише, тише, Пончик! - прошептала Оксанка, опасаясь, что кролик заверещит и разозлит этим опасного зверя. - Не бойся, я не отдам тебя тигре!
Она свернула с тигриного пути, прошла некоторое расстояние и вновь столкнулась с горящим взглядом желтых глаз. Неужели большая кошка играет с ней перед тем, как скушать на обед? Или она хочет, чтобы Оксанка угостила ее свежей крольчатиной?
- Я не отдам тебе Пончика! - негромко, но твердо сказала Оксанка тигру. - Не обижай его, он хороший!
В ответ послышалось недовольное ворчание. Оксанка свернула в сторону и побрела дальше, уже совсем не разбирая дороги.
Тигр еще трижды заступал ей путь, вынуждая сменить направление движения. Девочка механически подчинялась, мало что соображая. Холод проник к ней под одежду и вовсю трудился, вымораживая тело и сковывая ноги. Оксанка шла все медленнее. Вот еще пара шагов, и она упадет. Оксанка сделала их и вывалилась на опушку леса.
За пеленой жестокой пурги проглядывали смутные очертания деревенских домов. Кое-где светились окна. Оксанка не верила глазам своим. Она выбралась из тайги и, может быть, даже не опоздала к обеду! У девочки открылось второе дыхание. Взвизгнув от радости, она поскакала по пояс в снегу, смешно, неуклюже, медленно. Заверещал недовольный тряской Пончик.
Оксанка не пробежала и четверти расстояния до околицы, когда из пурги появилась завернутая в старую шубейку мама, бледная, как мел, сверкая воспаленными от слез глазами. За ней спешили отец и дядя Егор, папин наставник, пожилой матерый таежник.
Мама схватила Оксанку, оторвала от земли, крутанула дочь в воздухе и прижала к себе, едва не раздавив пискнувшего Пончика. А потом зарыдала, как маленькая девочка. Оксанка испугалась маминого плача куда больше строгой нотации. Мама, такая сдержанная и спокойная, а вдруг ревет!
- Смотри, Лена, - тихо сказал папа и показал в сторону леса. Мама вскрикнула и прижала дочь к себе еще крепче. Оксанка вывернула шею и одним глазом увидела, как из-за деревьев выходит тигр. Рядом важно шествовала его уменьшенная копия — тигренок. Так это не тигр, а тигрица-мама с детенышем!
- Пап, а тигра все время шла за мной и заставляла поворачивать, уступать дорогу, как дедушка учил, - вырвалось у Оксаны, и девочка тут же прикусила язык: теперь-то точно влетит!
- Куты Мафа, великий дух, - негромко произнес дядя Егор. - Ты никогда не убивал тигров, Федор, и отец твой, и деды твои чтили древний закон нашей земли. Потому Мать Тайга благосклонна к твоей дочери, Федор, потому и вернула вам Оксанку, вывела ее к людям.
Оксанка увидела, как папа осторожно вышел вперед и низко, до земли, поклонился тигрице. Та коротко рыкнула, схватила собственного ребенка в зубы и скрылась в тайге.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.