Со стороны отца у меня была замечательная бабушка. Вернее, бабушкой она была ему. Мама нашего отца умерла в молодом возрасте, и бабушка заменила ему мать. Поэтому нам с сестрой она была прабабушкой. Но тонкости эти мы узнали уже будучи взрослыми. И всегда считали её именно бабушкой.
Когда я родилась, ей было 75 лет. Несмотря на возраст, это была бодрая, с сильным характером женщина. В общении с окружающими, как я теперь уже знаю, она была достаточно вредной и подозрительной, но для нас своих внучек - очень ласковой и заботливой. Жила прабабушка в частном деревянном доме. Строение было одноэтажным, но, за счёт фундамента, вход в него располагался достаточно высоко от земли. Чтобы попасть в дом, необходимо было подняться на крыльцо по крутой лестнице.
Кроме двух комнат и кухни, в доме были чуланы и кладовки. Где хранились очень привлекающие наше детское внимание штуки, те, которые сейчас с большим удовольствием бы приняли в каком-нибудь Музее старины: чугунки, ухваты, прялки, утюги чугунные. В комнате и спальне на комоде и в шкафах стояли «шкатулки», сшитые из открыток, коробки с пуговицами, склянки, пузырьки. На полочках были постелены салфеточки, лежали булавочки, ключики, замочки, гадальные карты.
На окнах цвели буйным цветом герань и «ванька мокрый». На участке рос старый и разлапистый карагач. Вокруг дома мостились разнокалиберные постройки: сараюшки, курятники. Мы были уверены, что в одной из них живёт баба Яга и вместе с двоюродными братьями разрабатывали планы её поимки.
Мама моя не очень ладила с прабабушкой. Открытых конфликтов не было, но неприятие чувствовалось. Ничего нового, просто извечная проблема свекрови и невестки. Оно и понятно, наш отец был единственным любимым внуком бабушки, маму она воспринимала как захватчицу. Но двух своих правнучек, то есть нас с сестрой очень любила и всегда баловала.
Женщина она была экономная и бережливая, я бы даже сказала прижимистая, наверно отсюда полные «закрома» разнообразного добра в её доме. Она откладывала деньги, говорила, что отдаст их нашему отцу, когда придёт её время. Хранила их где-то в доме. После 80 лет прабабушка стала сильно болеть. Болезнь повлияла и на характер, её подозрительность усилилась просто патологически. Постепенно она перестала следить за своим внешним видом и делать уборку, при этом, категорически не позволяя навести у неё порядок. Она вообще перестала кого-либо пускать к себе в дом.
Когда она слегла, родители мои ухаживали за ней. Говорила она уже с трудом, но очень сердилась и пыталась ругаться, когда кто-то к ней приближался, вернее даже ни к ней, а к её кровати, практически не позволяя её перестилать. Конечно, это делали, но при этом прабабушка не позволяла перенести себя на другое место.
Когда её не стало, в доме делали генеральную уборку. Для этого во дворе разожгли костер, на котором пришлось сжечь некоторые её вещи, пришедшие в совершеннейшую негодность. Тряпьё сбрасывали с высокого крыльца. Среди хлама был и старый матрас с прабабушкиной кровати. А потом мы с сестрой нашли в высокой траве участка несколько бумажных купюр достоинством: 1 рубль, 3 рубля и 25 рублей. Скорее всего, это была некоторая часть сбережений прабабушки, которые она так и не отдала никому и, видимо прятала в старом матрасе. Он был сожжён вместе с хламом, а часть купюр разлетелось по двору, когда тряпье сбрасывали с высокого крыльца.
Мы с сестрой были довольны находкой и хотели потратить найденные деньги, но мама у нас их «конфисковала».