Мне сегодня сказали, что я должен пересмотреть свою жизнь... Так сказать изменить мое отношение к себе. Я ничего не ответил.
Только подумал:
- А как это делается?
Нет, вы не подумайте - я не дурак. Просто дураки - все вокруг меня. А я умный. Очень. Потому что много читаю и все про всех знаю.
Я пришел домой, сел на кухне и закурил.
А сам думаю:
- Чего ее пересматривать - то? Жизнь мою... Чего. Ее. Пересматривать. Чего этот идиот ко мне прилепился?
-Тебе, - говорит, - жизнь свою пересмотреть надо.
Я, тогда, помню, аж чуть не сел, когда он мне так сказал. Я аж ответить ему ничего не смог. Как открыл, помню, рот и все. И смотрю на него глазами дохлой рыбы.
Вот сейчас я бы вот так ему сказал:
-Чего мне ее пересматривать, а? Ты лучше себя пересмотри. Тьфу на тебя!
Вот так бы я ему и сказал. А теперь уже поздно.
Я сидел на кухне и доедал арбуз. Один.
Долго - долго я на него сначала смотрел и думал:
- Лежит. Зеленый. С хвостиком. Лежит ведь и не знает, что я съем его сейчас. А вот я знаю... Значит, кто я есть перед арбузом? Хе. Кто я есть? Я - не КТО есть. Я сейчас БУДУ его есть.
После этого я успокоился. И впился в него зубами. Арбуз был вкусный и сладкий. Когда я его съел, мне мучительно захотелось в туалет.
А в голове все крутилось:
-Тебе, жизнь свою пересмотреть надо.
Я тихо застонал и уединился в туалете.
Когда я вернулся, мысль, та же мысль крутилась в моей голове. Она так крутилась, что я даже стал тихо разговаривать с моим котом Масиком.
-Ну чего... Чего ее пересматривать? Жизнь мою? Мать твою!
Он молчал, но я стал до него докапываться, а я это умею.
- Что молчишь?
Собеседник, сильный на редкость попался. Молчит и все, зараза. А я уже все. Завел он меня. Мне стыдно, конечно, за себя, но у меня, как пелена перед глазами кровавая распростерлась...
Я уже орать ведь на него начинаю:
- Что молчишь?!!!
Он попытался убежать, но не тут - то было. Я поймал его за хвост. Уперся.
- Дать бы тебе по морде, за это...
Но тут я понял, что переборщить могу. Думаю:
- Спокойно, спокойно, приятель, так ведь и избить человека можно. Успокойся... Тихо...
В этот момент, я понял, что без валерианки мне не обойтись. Я встал и накапал себе успокоительного. Тройную дозу. Чтобы не сорваться. А пока он молчал, я еще водки себе налил 150 грамм. Для полного успокоения. Выпил, значит. Сел. Сижу. Думаю:
- Хрен с тобой. Не хочешь говорить, я тоже не буду. Не выдержишь ты и первый начнешь.
Сижу 5 минут, 10, 15. Молчит зараза. Тут арбуз проклятый опять полез. Я поворчал, но нужно было отойти в туалет. Сказал ему:
- Я сейчас вернусь.
Засунул его в холодильник, чтобы не смылся, а сам ушел.
Вернувшись, я покурил. Делать было нечего. Приходилось идти на крайние меры. Я тяжело и грустно вздохнул. Подошел к холодильнику, открыл дверцу, вытащил его, взял за горло - (он, конечно сопротивлялся, не то слово, но я предусмотрительно одел толстую рукавицу - прихватку) - и приперев его к стене, начал выдергивать его паршивые усы, по одному.
Я рычал:
- Будешь говорить?
И выдергивал ус. Он орал и извивался, но я был неумолим. Я твердо решил разговорить его.
- Будешь говорить?
И опять выдергивал ус...
Когда усы кончились, я задумался, что делать дальше. В голову ничего путного не приходило.
Я сказал устало:
- Будешь говорить...
Я ущипнул его за ухо и он тоскливо прогундосил:
- Мяу!
Тут я вообще озверел. Я завопил страшным голосом:
- Ах ты еще и издеваешься!!!
Но тут он вырвался из моих рук. Я схватил поднос и побежал за ним, пытаясь наладить с ним контакт. Только единожды контакт был найден, а потом его и след простыл. Выбежав на площадку, я ласково звал его по имени и манил сосиской, но все было тщетно... Потом приехала милиция и меня увезли...
Антон Палыч поднял взгляд от листа бумаги и сказал:
- Все вроде так.
- Распишитесь, - коротко сказал дежурный Криворожкин, протянув ручку Антону Палычу.
Антон Палыч никогда не ругался с представителями власти. Он их вообще боготворил и был примерным гражданином любимой Родины. Он расписался.
- Я могу идти? - наивно спросил Антон Палыч.
- Куда? - мило заулыбался Криворожкин.
- Домой.
- Еще рано. Гражданин Пупкин, - позвал он. - Прошу вас пройти к нам.
Мгновение спустя, в комнату вошел гражданин Пупкин. Вид у него был мятежный. Усталость сковала его чело. Голова перебинтована. На костылях зашел Пупкин. Зашел и застыл, увидев Антона Палыча.
- Да, я, тебя..., - глаза у Пупкина налились кровью, ощипаные остатки некогда роскошных усов грозно встопорщились, он поднял костыль и пошел на Антона Палыча. - Щас как...
- Уведите гражданина Пупкина, - громко сказал Криворожкин.
Появилось еще два сотрудника и технично вывели Пупкина из комнаты допроса.
- Опознание считаю законченным, - сурово произнес Криворожкин и левый глаз его нервно дернулся.
"Это все от тяжелой и изматывающей работы, которую он каждый день проводит", благоговейно подумал Антон Палыч, а в слух спросил:
- А чего это с ним, с этим, на костылях?
- Хватит дурачка - то валять, - как - то зло сказал Криворожкин.
- Ничего я не валяю, - внутри у Антона Палыча все вздрогнуло. - Скажите мне, что это было.
Голос Антона Палыча звучал, как козлиное блеянье. Что - то внутри его тихо йокнуло и зазвенело. В обрывках памяти почему - то материлизовалась бутылка скипидара и резиновая груша.
- Что это было? - проблеял снова он.
Криворожкин вздохнул:
- Горячка у тебя была. Белая. Встретился ты с этим человеком. Выпили вы, закусили, снова выпили. Но это ничего. Зачем на крайности - то идти, а? Он же тебе ничего ведь не сделал... То что ты мне тут про кота наплел... Ай - ай - ай... Не стыдно?
Антон Палыч на честном глазу пялился на Криворожкина и... молчал. Он ничего не помнил.
- Вот что я тебе скажу, мужик, - сказал ему Криворожкин. - Тебе, жизнь свою пересмотреть надо.
А потом Антона Палыча увели те двое.