50-й, юбилейный роман Александры Марининой. Впервые Анастасия Каменская изучает старое уголовное дело по реальному преступлению. Осужденный по нему до сих пор отбывает наказание в исправительном учреждении. С детства мы привыкли верить, что правда - одна. Она - как белый камешек в куче черного щебня. Достаточно всё перебрать, и обязательно её найдешь – единственную, неоспоримую, безусловную правду… Но так ли это? Когда-то давно в московской коммуналке совершено жестокое тройное убийство родителей и ребенка. Подозреваемый сам явился с повинной. Его задержали, состоялось следствие и суд. По прошествии двадцати лет старое уголовное дело попадает в руки легендарного оперативника в отставке Анастасии Каменской и молодого журналиста Петра Кравченко. Парень считает, что осужденного подставили, и стремится вывести следователей на чистую воду. Тут-то и выясняется, что каждый в этой истории движим своей правдой, порождающей в свою очередь тысячи видов лжи
Пятидесятый роман про Анастасию Каменскую я прочитала за два дня, почти как в старые добрые времена. И это при том, что особой детективной интриги там нет, преступника я угадала при первом его появлении. Но я, признаться, детективы ради интриги никогда не читала — мне всегда интереснее люди. И в этом плане “Другая правда” — та самая старая добрая Каменская, теперь уже 58-ми лет.
Вот кстати, вы можете вспомнить с ходу хотя бы одну отечественную книгу, в которой героине в районе 60, и сюжет не строится на том, что она пытается всеми силами решить свои или чужие семейные проблемы? Женщины такого возраста исчезают не только из кино и сериалов — их не делают главными героинями книг, потому что ну что может быть интересного в жизни такой старой кошелки? Так что отдельное спасибо Марининой за то, что она продолжает писать про Каменскую.
В романе мельком встречаются персонажи из старых романов: и Стасов, и Образцова, и дядя Назар, и Миша Доценко, и каждая встреча радует, мол, о, привет, я тебя помню.
Настя помогает молодому журналисту Петру научиться читать старое уголовное дело — и эта “производственная” часть по-настоящему интересна. Что умелый глаз может увидеть, читая скучные характеристики, справки и экспертизы? Как ведется работа по делу? На что обратить внимание? Какое значение имеют даты?
Мое любимое - “бытовая часть”, как всегда, прекрасна. И ремонтная эпопея, и жизнь и работа хосписа, и детальки про других персонажей — то, за что я Маринину всегда любила.
Но есть и ложка дегтя — та же, что и в “Горьком квесте”. Молодой журналист пишется такими мазками, что начинаешь испытывать к нему антипатию. Нетерпеливый, упрямый, не слушает, что говорят, ничего-то не знает про девяностые, считает себя умнее “старой воблы”... Есть умные прекрасные (некоторые не очень прекрасные, но тоже умные) люди старше пятидесяти, а есть вот такие молодые щенки, которые не очень умные и не слушают, что говорят им старшие и это противопоставление порой даже слишком назойливое. Хорошо, что есть Катя Волохина, ровесница журналиста, автор описывает ее с куда большей симпатией… Однако же все равно с изрядной долей снисходительности к “юной глупышке”. Царапает.
А еще резанул момент в финале с найденными дневниковыми записками преступника — где слишком подробно разжевываются мотивы его поступков. Напомнило штамп из боевика, где злодей перед тем, как сделать выстрел, обязательно должен поведать всем о своих злодейских планах.
Но в целом, “Другая правда” — это неплохой вариант провести пару вечеров за книгой, особенно для поклонников Каменской. Анастасия Павловна, пусть и капельку постарев, всё та же.
Случайная цитата: Ей неприятно было это говорить, но пришло время расставить точки над «i», чтобы Петр наконец начал прощаться с иллюзиями. Борьба, разоблачения, героизм, принципиальность… Красиво звучит, не поспоришь. Только человечество не из дураков состоит, и институт семьи придумали, создали и культивируют не зря. Все с умыслом, с дальним прицелом. Семья как институт нужна любой власти, потому что делает человека уязвимым, а значит, и управляемым. На первом месте – страх за ребенка, на втором – страх за себя, потом за супруга, родителей, братьев-сестер… Чем выше рождаемость, чем больше детей в семье, тем больше через поколение становится сама семья, значит, больше источников и поводов для страха, больше рычагов управления. Больше возможности держать людей в покорности и подчинении, не допускать диссидентства, оппозиции, открытых выступлений, острой борьбы и – как итог – радикальных перемен. Пропаганда семейных ценностей – штука полезная, но, помимо всего прочего, является еще и инструментом власти в борьбе за собственную стабильность. Ведь семейные ценности и героизм плохо совмещаются. Героем имеет право быть одинокий сирота, если не хочет заставлять страдать тех, кто его любит.