- История эта произошла много-много лет назад, когда птицефабрика еще работала, - дед Федор затянулся вонючей самокруткой и обвел взглядом свою аудиторию.
Дети притихли в ожидании страшной истории, и только Виталик недовольно заводил носом.
- Деда Федь, твоя сигарета воняет!
- Воняет ему! Ничего ты не понимаешь, вот на птицефабрике в те годы воняло. А моя папироса пахнет!
Другие слушатели зацикали на Виталика. А ну как дед Федор обидится и не захочет дальше рассказывать. А они уже настроились. Да и атмосфера была самая подходящая: на небе уже взошла полная луна. Огромным диском она висела над горизонтом, освещая все страшным мертвенным светом. Но здесь, возле теплого пламени костра было уютно, и хотелось пощекотать себе нервы страшными историями.
Однако дети зря волновались. Сегодня старику самому хотелось поговорить, все-таки годовщина…
- Так вот, вонь тогда от птицефабрики стояла на всю округу. Я водителем работал, только начинал. Помню, побудешь на загрузке часок, а потом одежда неделю так пахнет, что в приличное общество не выйдешь.
- А сейчас птицефабрика не воняет? – спросила Даша.
- Ишь, какая любопытная! – старик очень не любил, когда его прерывают. – Откуда мне знать, может, и нет ее давно! История-то давнишняя. А если будете перебивать, не расскажу вам ее. Слушаем молча, договорились?
Дети с готовностью закивали.
- Работал я там, значит, водителем, поэтому частенько мне приходилось уезжать. Вот и об исчезновении я узнал не сразу. Приезжаю как-то на загрузку, а фасовщицы, что твои куры, сбились в кучку, да все шепчутся о чем-то. Ну я, само собой, спрашиваю, что случилось. А грузчики мне и рассказали, что Клавка пропала. Первая красавица была, да еще и умная, институт недавно закончила и ветеринаром у нас работала. По Клавке полгорода сохло, такая красивая была!
Старик снова затянулся почти истлевшей папиросой. Теперь никто не решался вымолвить ни слова.
- Сначала никто ничего плохого не подумал. Сами понимаете, про маньяков в то время мы и не слыхивали. Народ решил, что Клавку бес попутал, и она с каким-нибудь заезжим кавалером сбежала. Вот только чего ей бежать было? Работа хорошая, мужа нет, чтобы прятаться от него. Но, говорю же, красивая она была, вот бабы и злословили. Нашли ее через месяц в овраге, что за птицефабрикой. Никуда Клавка не убегала, даже с работы далеко не ушла.
Дед раздавил окурок пяткой ботинка и замолчал. Дети долго не решались нарушить тишину, но наконец, Виталик робко спросил:
- Дед Федь, а что с ней случилось?
Старик будто только и ждал реакции своих слушателей.
- Убили ее, - вздохнул он. – И жестоко убили. Не буду вам, малышне, все зверства описывать, да и не главные они в этой истории. В общем, стали с тех пор девушки с фабрики пропадать. Не очень часто, и только самые красивые, но паника поднялась знатная. Бабы в одиночку даже от автобуса боялись ходить. Мужики, особенно неженатые, дежурства организовали, провожали их до дома. И все равно гаду удавалось как-то девок красть. А поймали его случайно.
Дед достал из кармана коробочку с табаком, кусок газетки и начал крутить очередную папиросу. Дети с любопытством смотрели на весь этот ритуал. Обычно после него наступала развязка. Старик закончил свое дело, осмотрел самокрутку, словно произведение искусства, и довольно причмокнул.
- В общем, - продолжил он, раскурив папироску, - душегубом оказался директор птицефабрики. Сама Клавка с того света на него указала. Знаете, как? Пришел он как-то в разделочный цех работу проверять. Ну, то есть это тогда думали, что проверять, а на самом деле он себе жертву покрасивее присматривал. Ходит, значит, с важным видом, а потом вдруг на него с полки как упадет бутылка с йодинолом. Это, чтобы вы знали, такая синяя жидкость. Ее еще при жизни Клавка принесла на работу, кроме нее эту бутылку никто не брал, все уже и забыли про нее. Вот так Клавка и пометила своего убийцу. Директор разорался и побежал к себе в кабинет халат менять, а бабы с разделки перепугались и за ним кинулись. Наверно, боялись, что уволит за беспорядок. Забегают к нему в кабинет, а там он как раз из шкафа одежду достает. А между халатами платье последней пропавшей висит. У баб, знаете ли, на такие вещи глаз наметанный. Мужик бы и внимания не обратил, а эти сразу все поняли и остальным рассказали. Короче говоря, с работы директор уже не вышел. Не простили ему наши девок загубленных, забили до смерти, только что на части не разорвали.
Дед помолчал, погрузившись в воспоминания. Дети тоже не нарушали тишину. Наконец, старик продолжил, но уже более зловещим и тихим голосом.
- Только вот уйти на тот свет он уже не смог. Слишком много душ загубленных было на нем. Так и ходит он до сих пор по птицефабрике и воет от смертной тоски.
- Дед Федь, - снова встрял Виталик, - так ты же не знаешь, что сейчас с птицефабрикой. А если ее снесли, где тот директор бродит?
- Если такие умные, сами истории рассказывайте! – парировал старик.
- Не слушай его, вечно он со своими глупостями лезет! – Даша всегда была готова уладить любой конфликт. – Дед, а расскажи нам историю про автобус, ну который в детский лагерь не доехал!
- Не буду я ее рассказывать, - неожиданно рассердился дед Федор. – Сколько вам говорить, чтобы не просили!
Старик поднялся на ноги. Дети загалдели. Наконец, Сеня, самый тихий и самый младший, сказал:
- Дед Федь, только не уходи! Нам без твоих историй совсем никак! Ты на Виталика не обижайся, и Дашу прости, они же не со зла!
- Да не обижаюсь я, - сказал старик и отвернулся, чтобы дети не заметили увлажнившиеся глаза. – Пойду, прогуляюсь немного, чтобы косточки размять. А когда вернусь, расскажу вам историю про оборотня. Только от костра не отходить, хорошо?
Дети согласно загалдели, и дед Федор шагнул в темноту, к покореженному автобусу, который по его вине в этот день много лет назад не доехал до лагеря. И к которому он всегда будет возвращаться, чтобы рассказать несколько историй. И чтобы посмотреть в глаза мертвым детям, которые никогда не вернутся к своим семьям.