Маасе умеют выжидать случайного путника так же, как Венерина мухоловка насекомых. Оставаясь неподвижными столько, сколько нужно, активируются лишь тогда, когда потенциальный переносчик приближается в достаточной степени, чтобы вдохнуть выделяемые споры. Наделённая биосенсорами, многокилометровая подземная сеть толстых ризоморф позволяет безошибочно определять любое движение по поверхности.
- Мир пережил, переживает и будет переживать всё это насилие. - сказал вдруг брат, закурил отсыревшую папиросу и задумчиво уставился на болотистый сад через огромную брешь в северной стене нашего дома.
Строители не появлялись с прошлого четверга, проект остановился на стадии фундамента. Лето подходило к концу, сроки поджимали. Очень трудно успеть хоть что-то, когда теплых недель в году - ровно три. И только Маасе продолжают расти круглый год, хоть в ледяной толще, хоть в адской жаре. Удивительные создания.
Когда наступают холода, в некоторой степени становится проще - фиолетовая зараза распространяется медленнее, ну а моржовий жир, если им как следует натереться, спасает от обморожения. Нужно сказать отдельное спасибо мэру нашей общины за то, что смог принять правильное решение, и выменять пятнадцать новорожденных детей на пятнадцать тонн отличного моржовьего жира у заезжих рыбаков.
Однажды зимой, в страшную пургу, мы потеряли местного священника - он ушёл за сливовой настойкой в непроглядную ночь, да так и не вернулся. Весной нашли лишь рваную рясу. Собаки, видать, остальное растащили. Так вот, все решили, что он просто замёрз, но я-то помню, как густо он намазывался жиром и надевал поверх рясы теплую куртку из овчины. Эту куртку я потом видел на нашем кузнеце. Вот и думай, кто тебя окружает.
Первый снег застал меня врасплох, как всегда. Я был совсем не в настроении после пропажи строителей, пытался выйти на них через соседа, но тот заявил, что знать не знает никаких безруких работников, и что всё это звучит довольно бредово. Тем временем, фундамент трескался, постоянно подверженный влиянию ветра и токсичного дождя. А тут ещё и снег. Фиолетовые снежинки таяли на моей непокрытой голове, и цветная жижа стекала по потрескавшимся губам. На вкус такой снег очень горький.
Брат приболел, поэтому был немногословен. Просил только, чтобы я вовремя срезал грибы, которые уже приподнимали половицы в его спальне. Пахло дома в последнее время неважно, всему виной - пресловутые споры. К сожалению, память стала совсем ни к черту - я быстро забывал имена и топонимы, а окоченевшие трупы казались всё более привлекательными в сексуальном плане.
Переживший порочную войну сосед умер с первым снегом, скрюченный труп возле забора уже прилично занесло снегом, торчали только босые ноги - обувь сняли с покойника местные подростки и уже как неделю по-очереди её носили. Обстоятельств смерти старого провокатора никто выяснять не стал, оно и ни к чему. Был и был, не стало - да и чёрт с ним. Я до сих пор считаю, что это от генитальной гангрены - дед тыкал свой послевоенный член в каждое бездыханное тело, какое находил. Исключением не являлись даже животные. Поэтому от него и ушла жена, подозреваю.
Горе-работнички нашлись самым неожиданным образом - они, оказывается, поселились в пустующем с недавних пор соседском доме. Один из них скомкано извинился за затягивание сроков строительства в связи с естественными процессами старения. И действительно, постарели они конкретно. Седые волосы свисали немытыми кудрями на худые плечи, а из их маленьких беспокойных глаз сочилась молочная жижа. Беспорядочно меняющиеся лица строителей искажались то болью, то дегенеративными улыбками. Из их ртов жутко воняло гнилью и сладким одеколоном.
Мне стало жаль этих бродяг.
- Ладно уж, перенесём. Весной продолжим, если не умрёте. - сказал я, пожал обрубки и удалился.
Вот так всё и бывает. Долго хочешь что-то сделать, решаешься, вкладываешь душу, питаешь надежды, а на выходе - пустота, в лучшем случае.
- Помнишь, как наркомания стала полноценной субкультурой? А Дижонскую горчицу? А то, как бывает дома тепло? - спрашивал брат, когда я вошёл домой.
- Всё безвозвратно утеряно. Особенно, горчица. Сейчас проще достать ружьё, заряжаемое человеческими рёбрами или двухголового ребёнка, чем такую простую смесь. - ответил я и закинул сумку с провизией на кухонный стол. Сегодня удалось стащить в лавке мясника протухший свиной окорок. Повезло, что толстяк каждый раз оглядывается, когда показываешь пальцем в даль. Но я ему всё верну. И окорок, и двух гусей, что на прошлой неделе(так и было, клянусь!) сами как-то оказались у меня в сумке. Многое, правда, я уже забыл, но всё верну, до последней косточки. Просто сейчас такой период. Чёрная полоса.
- Строители слишком быстро состарились. Я, между прочим, говорил, что они из этих, быстро приходящих в негодность. - сказал я брату, когда тот уже с сигаретой в темных зубах вываливал содержимое сумки и с интересом его разглядывал.
- Ничего ты такого не говорил! Ну и что теперь, не придут? - он кусал окорок, и было видно, как его трясет от приступов тошноты.
- Нет, видно им недолго осталось. Думаю, они грохнули старого придурка и теперь заняли его дом.
- Грохнули? Своими обрубками? Да быть такого не может. - брат давился плесневелой лепёшкой. Видимо, хотел заесть привкус тухлой свинины.
- Валить нам, скорее всего, придётся. Ты ведь понимаешь, что будет, когда они перейдут в следующее состояние? Спокойной жизни не будет. То, что сейчас, покажется малиной. Такие, как они, так просто не разложатся. - я намекал на вполне известный факт, о котором брат мог попросту забыть. Быстро стареющие люди, лицо которых постоянно меняется, после смерти оставляют вместе с выделениями мать-грибницу для новой колонии Маасе. Перемещать тела, как известно, запрещено законом. Народ хоть и знает, что такое "почтение" к телам грозит распространением смертельной опасности, но поделать ничего не может.
- С чего это ты взял, что они помрут именно у нас под носом? Они же кочевники! - брат допил брагу и смачно рыгнул.
- Они уже совсем хреново выглядят. Бьюсь об заклад, не сегодня-завтра всё, им конец. - парировал я.
-Погоди-ка. Они ещё даже не срослись, а ты их уже похоронил. - заключил брат, и в чём-то он был прав.
Знали мы, что рано или поздно придётся собирать манатки и бежать из общины. Проблема всегда заключается в том, что вне населённых пунктов творится настоящий хаос. С ядовитым воздухом окраин не в состоянии справляться фильтры даже последних модификаций, поэтому система фильтрации там отсутствует вовсе. Так экономичнее. Другое дело - желатиновые купола с обратной тягой над каждой мало-мальски развитой общиной, к коей можно отнести и нашу. Но и ей недолго осталось, раз к нам пришли умирать кочевники. Фильтры забились, в атмосфере витает споровая дымка. Четыре сотни людей скоро образуют караваны, уныло ползущие в поисках лучшей жизни, в поисках свежего воздуха и белого снега. Будут стоять вдоль дорог опустошенные, безрукие, тупо уставившись вдаль, ожидая кого-то, кто убьёт их за последнюю тряпку, прикрывающую гноящиеся гениталии, а их украшенную язвами кожу не пустит на походный рюкзак.
- Мы выдвигаемся на рассвете через неделю. - заявил брат, опять немного зависая над полом(вновь сказался давний опыт работы на эбонитовых шахтах в комбинации с похмельем). Я в этот момент растирал в руках замёрзшее яблоко и мечтал о куске жареного мяса. Ноги саднило от долгой ходьбы за продуктами. - Да, - говорю -, я не против. Так и сделаем. Только вот нужно сначала запастись едой, противогазами и ножами. Остальное вроде есть. Термоспальники одолжу на базаре, таблетки для короткого сна из аптечки хоть и просрочены уже как несколько лет, но наверняка ещё действуют. Не помню их названия, но они там были, когда я в последний раз туда заглядывал. - Аптечки больше нет. - ответил брат. - Когда выпивка кончилась, я съел все таблетки, что там были.
Ещё несколько лет назад я бы ему двинул за такие новости, но я слишком устал от всего. Руки опустились.
- Помнишь, что говорил этот ублюдок старый, сосед наш ныне покойный? - брат вдруг оживился, босые ноги его уже касались заплесневелых половиц. - Так вот я напомню, ибо я столько грибов, сколько ты, не вдыхал, поэтому хоть чуток соображаю. Итак, хрыч рассказывал, что на севере от четвёртой общины есть некое место ВЕЧНОГО КАЙФА, в которое стремятся попасть все кочевники, да и простые люди тоже. Там, говорят, совершенно бесплатно восстанавливают оторванные конечности, дают горячий чай с лимоном на завтрак, а на обед и ужин в твоём распоряжении тонны жрачки, напитков и драгов любых мастей. Кроме того, спелыми грудями тебе там делают массаж красивейшие женщины. И, самое главное, там всегда тепло. - брат вдруг замолчал, увидев в окне что-то похожее на человека, а вернее, на двух одновременно, двигающееся, по-меньшей мере, неестественно. - Посмотри-ка на твоих дружков строителей. - он приблизился вплотную к окну так, что нос загнулся. - У них и правда предпоследняя стадия. Посмотри, они уже вовсю в симбиозе!
Перед тем, как стать плацдармом для новой колонии Маасе, тело-переносчик ищет возможности физического контакта с любым живым организмом для образования наиболее крупной биомассы, которая сможет стать эффективной матерью-грибницей после завершения жизненного цикла. С новыми соседями это и произошло: поскольку они оба были буквально пропитаны грибными спорами, их тела фактически тянулись друг к другу, что в конечном счёте привело к жуткому результату. Слипшись спина к спине, бывшие строители двигались в нашу с братом сторону, при этом хрипя и постоянно исторгая из обоих ртов теперь уже единого существа рвотные массы. Той его задней части, что недавно была человеком, повезло меньше - выломанные в обратную сторону суставы торчали под натянутой кожей, уже не прикрытой тканью. Капюшонов тоже не было. Две опухшие головы с чёрными дырами безжизненных глазниц, сросшиеся затылками, отныне представляли собой единый нервный узел. Ничего хорошего такой визит не предвещал. Я чувствовал, как колени начинают подрагивать, а по спине прошёл холодок. Услышал, как брат побежал по коридору.
- Сколько у нас осталось рёбер? - крикнул из дальней комнаты брат, я так понял, он судорожно искал боеприпасы для арбалета.
- Штук двенадцать, не меньше! Я пока задержу эту мразь! - я начал подпирать входную дверь стулом, параллельно пытаясь найти взглядом что-нибудь потяжелее. Ничего достойного не нашёл, побежал на кухню в поисках чего-то режущего.
- Он сейчас нас обойдёт с северной стороны! - предупредил брат, когда вернулся с арбалетом, в пазу для стрел которого красовалось заточенное жёлтое ребро. Возможно, собачье, возможно, человеческое. Ещё несколько штук торчали из кожаного колчана, который брат держал в другой руке. - Ну что, пойдём, встретим эту тварь до того, как она зайдёт в гостиную. - мы осторожно подошли к бреши в стене и замерли в ожидании. К тому моменту у меня в руках был ржавый тесак(спасибо мяснику!), на лице - марлевая повязка. Брат мог задерживать дыхание на целые сутки, поэтому ему такие меры предосторожности только мешали. Слегка оцепенев от отвращения мы ждали. Спустя несколько минут строительный тандем показался во всей красе: новообразовавшееся существо ругалось(на неведомом языке кочевников) одновременно с обеих сторон, тянуло к нам свои парные руки, сочясь пурпурной жижей изо всех трещин и разрывов натянутой кожи, под которой происходили необратимые процессы.
Конец второй части.