Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4
Часть 5
1955-1959
В 1955 году Эрику Бруну исполнилось 27 лет - в балетном мире уже зенит карьеры. Чего он достиг к этому моменту? В датском Королевском балете он был первым танцовщиком. В АБТ успех все еще не был бесспорным, он до сих пор не достиг ранга премьера, американская публика и критики по-прежнему предпочитали американских же танцовщиков. Вполне достойная карьера, но не феноменальная, и ничто не предвещало особых прорывов в будущем, но судьба все-таки подарила Эрику великий шанс, который дается раз за всю жизнь.
Весной 1955 года АБТ анонсировал выступление в составе труппы приглашенной звезды - великая английская балерина, дама Алисия Маркова, в юности успевшая поработать даже с Дягилевым, должна была танцевать “Жизель”. Но в последний момент оказалось, что ее партнер Игорь Юскевич не сможет участвовать в спектакле. Алисия Маркова уже была готова отказаться сама, не видя для себя подходящего партнера, но неожиданно ее выбор пал на Эрика, никогда раньше не танцевавшего “Жизель”.
Ему предстояло выучить партию Альбрехта за считанные дни. Репетиций было недостаточно даже для более опытного исполнителя. Его партнерша была одной из самых прославленных балерин современности, что неизбежно привлекало к спектаклю повышенное внимание критиков. Нетрудно представить, как страшно нервничал Эрик, которому вообще немного было надо, чтобы начать сходить с ума от неуверенности и сомневаться в себе.
Вдобавок, репетиции проходили в тяжелой обстановке. Чтобы помочь Эрику готовить партию, приехал Антон Долин - в прошлом один из прославленных Альбрехтов и звездный партнер Алисии Марковой. Он был настроен не слишком доброжелательно (трудно отделаться от подозрения, что Долин испытывал зависть к молодому танцовщику, разучивающему партию, в которой когда-то блистал он сам) и большую часть репетиционного времени просто оскорблял Маркову, да и Эрику тоже доставалось. Маркова, по воспоминаниям Эрика, терпела издевательства Долина молча, с каменным лицом.
Вдобавок у Эрика возник конфликт с директрисой АБТ Люсией Чейз, от которой он пытался добиться продвижения в труппе. Как раз пришло время подписывать контракт на следующий сезон. Чейз настаивала, чтобы Эрик подписал на прежних условиях, и пригрозила отменить его дебют в “Жизели”, если он откажется. Эрик рассказал обо всем Марковой, и та заверила его, что бояться нечего: без него она не будет танцевать, и спектакль не состоится, а Чейз на это никогда не пойдет.
1 мая 1955 года состоялся, как писали американские критики, “спектакль, который вошел в историю: величайшая Жизель сегодняшнего дня встретилась с величайшим Альбрехтом будущего”. Они не жалели слов, восхваляя чистоту танца дебютанта и красоту линий, его благородные манеры, музыкальность, уверенное партнерство. На следующий день после этой “Жизели” Эрик проснулся знаменитым.
Теперь уже все двери были открыты для него. В АБТ он стал премьером, и Люсия Чейз с редким терпением исполняла все его капризы. У него появилась масса гостевых контрактов на самых престижных сценах мира. Его гонорары поражали воображение - по крайней мере, до появления на балетном небосклоне Рудольфа Нуреева. Ученики Королевской школы танца в Дании с тех пор еще много лет шутили, что, когда Эрик приезжает домой танцевать в спектаклях Королевского балета, в помещениях школы царит адский холод: руководство экономит на отоплении, чтобы заплатить звезде.
Но он не был счастлив. Старые демоны продолжали его преследовать. Теперь, когда он был звездой, публика все время ждала от него чего-то особенного, и эта мысль сводила Эрика с ума. Иногда он не мог пересилить мандраж и отказывался от спектакля под предлогом нездоровья - теперь он мог себе это позволить, ему все прощалось. У него развилась нервная анорексия. Чтобы расслабиться и забыться, он начал злоупотреблять алкоголем. Это никак не сказывалось на его танце, об этом вообще мало кто догадывался, все-таки самоконтроля Эрику было не занимать. Но некоторые замечали, что Эрик Брун - идеальный принц не только на сцене, но и в жизни, неизменно вежливый, выдержанный, профессиональный, разве что немного холодный и отстраненный, - временами становится чертовски неприятным типом, высокомерным, злым и саркастичным.
Рэй Барра по-прежнему оставался с ним, но все осложнилось в 1959 году, когда АБТ обанкротился (банкротству способствовал пожар, в котором сгорели декорации, костюмы и прочее имущество). АБТ в одночасье остался настолько неимущим, что приходилось униженно одалживать костюмы у балерин других трупп, чтобы не отменять хоть что-то из запланированных спектаклей. Но эти полумеры не помогли. Труппа была распущена, а артисты потеряли работу. Для Эрика, самого востребованного танцовщика в мире, это не было проблемой. Он вернулся на время в родную Данию. Рэй поехал с ним, несмотря на то, что в датской труппе ему ничего не светило - он не был таким уж ценным приобретением для любой балетной компании, и, к тому же, датчане, дорожившие единством стиля и оберегающие наследие Бурнонвиля от посторонних влияний, в те годы не принимали в свою труппу иностранцев, не прошедших обучение в Королевской школе танца.
Несмотря на свои успехи и высокие заработки, Эрик никак не мог сепарироваться от своей матери. Этот персонаж почти пропал из наших очерков, но вообще-то черная тень мамочки продолжала накрывать жизнь Эрика и полностью ее контролировать. Во время своих приездов в Копенгаген он жил в ее доме и находился полностью под ее влиянием. В этот раз он привез с собой Рэя, но, по-видимому, не решился признаться матери в том, какие отношения их связывают, и Рэй спал отдельно от него - на диване в гостиной. Впрочем, сам Рэй был уверен, что фру Брун обо всем догадалась. Неизвестно, что было хуже в ее глазах - то, что сын любит мужчину, или то, что он в принципе любит кого-то, кроме своей дорогой мамочки. Обстановка накалилась. Эрик продолжал мечтать о том, как они будут жить в этом доме все вместе (уйти от матери он бы никогда не посмел), но Рэй явно был в ужасе от этой перспективы.
К тому же, Рэю была нужна работа, и в конце концов он нашел ее - в Штутгартском балете. Поскольку Эрик был связан контрактами с труппами по всему миру (а вдобавок получил чрезвычайно лестное приглашение от великого и ужасного Джорджа Баланчина и готовился к возвращению в Нью-Йорк), это значило, что физически они смогут быть вместе лишь несколько дней в году, в отпуске.
По-видимому, Эрик был сильно недоволен согласием Рэя остаться в Штутгарте. В глубине души Эрик был склонен к семейному образу жизни, не злоупотреблял случайными связями и ценил стабильность в отношениях. Первое время они с Рэем звонили друг другу почти каждый день, тратя на это астрономические суммы. Но очень скоро стало понятно, что отношения на расстоянии для Эрика стали испытанием, которое ему не преодолеть.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: