Глава 35.
Михаил взял вину сына на себя, подробно, почти всю ночь расспрашивал о том, как он нападал на девушек, женщин. Где у него спрятаны вещи, что он прятал, продавал или нет. Затем в дом постучались полицейские. Михаила забрали сразу. Последнее, что он увидел, широко раскрытые глаза Насти. У него тогда замерло сердце, и он подумал, зачем он это сделал? Отвечал бы Дима сам за свои преступления!
Он почему-то чувствовал, что виноват перед женой, детьми, хотя в чём не понимал до конца. Всё было просто, денег мало приносил в дом! Ведь не из-за того, что не мог больше заработать, как-то удобно стало, Настя на огороде во много раз больше его зарабатывала, а он мечтал! Что вот соберется и придумает такое предприятие, что деньги рекой потекут к нему в карман. Боссом станет не хуже Мачнева, и убивать никого не придётся. Вот как с киоском было хорошо, если бы не эта сволочь Мачнев, может ещё штук пять киосков поставил, накопил деньжат, придумал бы компанию!
Когда Мачнев Сашку изнасиловал, а потом любовницей сделал, Михаил подумал, вот, вот это тот случай, которого он долго ждал! Сейчас денег много будет, хватит на всё, придётся Мачневу делиться с Мишей! Всё получилось не так.
Дима, его сын, на которого он возлагал большие надежды, оказался преступником. Как ему жалко стало сына, он не знал, что делать, парень загубил свою жизнь! Ведь мог стать спортсменом, большим. Он должен спасти его! Ну, баловался, грабил, не убил же никого! Дадут от силы три года, Михаил за него отсидит, зато старость себе обеспечит!
Сына спасёт! То, что большим спортсменом Дима станет, в этом нет никаких сомнений! Как же всё обернулось, не так как предполагал Михаил! Сына парализовало, Сашка беременная от Мачнева, ублюдка принесла в дом. Дети к нему не ходили на свидания, на суд не пришли, письма не пишут! Настя подала на развод. Срок дали огромный – восемнадцать лет!
Михаил надеялся, что в зоне, узнав о его благородном поступке, о том, что он взял вину сына на себя, он обретёт уважение среди заключённых. Он глубоко ошибся. Над ним смеялись, и если бы не заступничество Мачнева, неизвестно, как бы он отсиживал свой срок.
Михаил не ожидал, что он получит восемнадцать лет. Он рассчитывал на три, пять, шесть лет. Потом решил, что виноват в таком большом сроке его адвокат. Ведь если бы у него были деньги как у Мачнева, считал Михаил, он бы отделался условным сроком. Он не хотел ломать судьбу сыну, и то, что сын был несовершеннолетний, Михаила не остановило. Много эпизодов доказано не было. Не все обратились в полицию, рады были, что живы остались, а деньги дело наживное.
Михаил озлобился, стал сторониться сокамерников, и всё время думал, зачем он взял вину сына на себя? От родных не было ни одной весточки. На суд пришла только жена, дети не появились. Саша ладно, что бабы понимают, а Дима? Ведь он знал, на что пошёл отец ради него?
Ещё на свободе, на суд над Мачневым, Михаил ходил с большим удовольствием. Суд длился несколько дней. Он видел в суде и Марину, и Машку с Димкой. Они отказались давать показания против отца. Девчонки плакали, Димка сидел, плотно сжав губы, и внимательно слушал всё, что говорил обвинитель и адвокат. Иногда он глубоко вздыхал, или что-то говорил сёстрам, утешал, наверное.
Мачнев сотрудничал со следствием, полностью признал свою вину, но всё равно получил большой срок. Приговор он выслушал спокойно, во время заключительного срока просил прощения у людей и особенно у своих детей. Михаила поразило спокойствие Мачнева. Он видел в этом какой-то подвох. Мачнев не мальчик, знал, что может не дожить до конца срока, или выйдет стариком. Удовольствия от суда Михаил не получил. Его взбесило достоинство с которым Мачнев держался на заседаниях суда, его не показное равнодушие к сроку.
Подкосило Михаила не это. Он попал в ту же колонию, где отбывал наказание Мачнев. Насмешнице судьбе показалось мало, оказалось, что Михаил и Станислав Евгеньевич ещё и в одном отряде. Как затейливо судьба сводила его и Мачнева. К изумлению Михаила, Мачнев пользовался уважением у заключённых, с ним советовались, просили защиты от произвола и с одной и с другой стороны колючей проволоки. Станислав Евгеньевич принял Михаила как родного.
Он поддерживал его, подкармливал, утешал. Не знал только одного, что никто с такой силой его ненавидел в этом мире, как Михаил. Он относился к нему как к своему бывшему соседу, почти другу. О прошлой жизни Мачнев с Михаилом не говорил. Он ни разу не вспомнил о прошлом. Михаилу очень, до зуда, хотелось узнать, больно ли Станиславу Евгеньевичу? Разрывается ли его сердце на части, сожалеет ли он до зубовного скрежета о прошлом, хотелось бы ему всё изменить? Мачнев так и не дал повода Михаилу порадоваться чужой беде. Михаил был вынужден терпеть это соседство и извлекать выгоду для себя, пока была возможность.
Мачнев хорошо работал, был ровный со всеми, показал себя хорошим организатором. Начальство его выделяло. Михаил получал работу полегче, харч получше, не прилагая к этому никаких усилий.
В зоне главным врагом становилось время. Как бы не пытался, его обмануть, ничего не выходило. Оставалось приспосабливаться к новому образу жизни, отстаивать свое место под солнцем в других условиях. Если бы не заступничество Мачнева, Михаила в зоне ждало бы самое неприглядное существование. Михаил считал иначе. То, что судьба снова свела его с Мачневым, он увидел знак, поэтому сделал заключение, что если бы не Мачнев, его жизнь сложилась бы по-другому, более счастливо. Везде Мачнев переходил дорогу Михаилу, даже сейчас в зоне, снова он, этот проклятущий Станислав Евгеньевич!
Масло в огонь добавило сообщение, что его Сашка родила ребёнка от Мачнева. На другой день Михаил стал мастерить заточку. Несколько дней он ходил с мрачным выражением лица и молчал. На попытки разговорить его Мачневым не откликался. Станислав Евгеньевич, чувствуя свою вину перед соседом, удалось вытянуть из него причину плохого настроения. Пряча глаза, Михаил спросил своего бывшего соседа:
-Слышь, правда, ты мою дочку, Сашку снасильничал?
Мачнев не ожидал такого прямого вопроса, и несколько мгновений мычал что-то невразумительное.
-Правда! – Подытожил Михаил. – Что ж ты, сука, она ж дитя совсем!
-Михаил! Я виноват…
-Виноват!? – Закричал Михаил.- Тебя убить падлу, мало! Если б я твою Машку или Маринку? Ты же меня убил бы!
-Да, Миша, плохо получилось.
Мачнев не испугался. Он смотрел спокойно на беснующегося Михаила, ждал, когда тот выдохнется. Михаил успокоился минут через пять. Он сел возле Станислава Евгеньевича, через некоторое время мрачно пообещал:
-Я тебя убью.
- Не надо, Миша. Я, если хочешь, женюсь. Зятем твоим буду. Только зачем девушке мужа такого, как я? Хочешь, на колени перед тобой встану?
-Убью, вот ей-богу!
- Напиши своим, пусть документы вышлют, я сына усыновлю. Пусть наследство от меня получит. Знаешь, Миша, я так рад, что у меня сын родился! А ты внуку рад? Как назвали, не знаешь?
-Не знаю. Мне они не пишут. Настя на развод подала.- Вдруг пожаловался Михаил Мачневу.
-Это она зря.- Посочувствовал Мачнев Михаилу. – Не надо бы так, да кто их баб поймёт.
Михаил продолжал пользоваться покровительством Мачнева, продолжал мастерить заточку, пригодится. Мысли об убийстве Мачнева ненадолго его покинули. Жизнь потекла своим чередом. Новости с воли приходили скудные. Настя как-то написала, что Дима стал заниматься в спортзале, надеется, что сможет снова ходить. Михаил гордился Димой, сын не сломался и он не сломается! Выйдет из зоны, чем он хуже Мачнева, может, тоже УДО заработает! Про внука и Сашу Настя ничего не писала.
Станиславу Евгеньевичу донесли, что Михаил продолжает делать заточку и грозится убить его. Станислав Евгеньевич не поверил, что слабохарактерный сосед осуществит свою угрозу. Он понимал, что Михаилу очень тяжело нести вину за сына. Он много раз раскаялся в том, что взял его вину на себя, Станислав Евгеньевич думал о том, что сделал бы он, если бы его Димка занялся разбоем? Не мог представить, что его Димка, со своими взглядами на жизнь, решится на преступление! Он задумывался о том, как у положительного Михаила, с правильными взглядами на жизнь, вдруг сын стал заниматься разбоем? Или Михаил не такой безобидный, каким кажется? Такие мысли приходили, затем исчезали на фоне однообразной серой жизни колонии. Однажды в свободное время у Мачнева состоялся разговор с Михаилом. Он пытался объяснить ему, что старается стать другим человеком, что многие свои поступки в своей жизни осуждает, что ему хочется исправить то, что ещё возможно исправить, и смягчить последствия от своих действий, где ещё можно это сделать.
-Дурак я был, Миша! Жизнь прошла, а гордиться нечем! – Сказал с горечью Станислав Евгеньевич своему соседу, Михаилу.
-Как это, нечем?! – Возмутился Михаил. – Денег сколько заработал, заводы имеешь, как сыр в масле катаешься! Кто бы говорил!
-Эх, Миша, сколько горя я людям принёс!
-Ну, это да. – Хмыкнул Михаил. – Что, деньги грехи не отмыли? – Вкрадчиво спросил Михаил.
-Деньги столько не стоят, поверь мне.
-Не знаю, не знаю… Мир повидал, дом есть, да какой, как дворец царский! Дети сыты, одеты, всё у них есть! Что тебе ещё надо?
-Что надо? Сам не знаю,
вроде, правда твоя, а душа не на месте.
-Есть у тебя душа – то?
-Болит, значит есть. Если бы попал снова в прошлое, лучше бедным был, чем вот так!
-Раскаялся, значит!
-Не знаю, что это. Может и раскаялся, давно об этом думал, ещё до тюрьмы.
-Я вот не смог дать детям столько, сколько дал ты. Если бы ты с Алексеем не разорили меня! Эх! – Высказал старую обиду Михаил.
-Что ж ты попёр против нас? Время какое было? Отдал бы то, что просили, мы бы к тебе весь народ гнали покупать. Ещё бы ларёк открыл, ты ж упёрся!
-Говоришь – раскаялся! Ничего ты не раскаялся!
-Миша, пойми, я сейчас не могу изменить то, что же произошло!
-А что можешь?!
-Не делать того, что делал! – Вдруг закричал Мачнев. – Пошёл ты!
Михаил понял, что не на шутку разозлил Мачнева, Он был не настолько глуп, чтобы терять покровителя, поэтому примирительно сказал:
-Дело прошлое, чего ж сейчас – то вспоминать?
-Вот именно. – Успокаиваясь, согласился Мачнев.
-Говоришь, деньги не главное. Сколько ты детям оставил? Я вот своим ничего. Дом и тот, бабкин. Мать старая, квартира от неё останется, я сам ничего не сделал. Деньги в дом, считай, Настя приносила.
-Ты что, ей не помогал?
-Помогал, но мало.
-Вот кто ты, Миша после этого? Ещё удивляешься, что она на развод подала.
-Да что ж, теперь. Всё, кончилась моя жизнь. Помру я здесь!
-Ты не отчаивайся, знаешь, жизнь такая интересная штука, всё за мгновение может измениться, нельзя отчаиваться, цепляться за жизнь надо, руками цепляться, рук нет – зубами вгрызайся, но держись!
-Легко тебе говорить. Куда я вернусь после тюрьмы?
-Обещаю, я не брошу тебя, Миша, помогу! Вместе выйдем, ещё знаешь, как заживём, небу жарко станет!
-Мои от меня все отказались!
-Твои, мои деньги от меня не берут, сами зарабатывают!
-Как это?!
-Дима какие-то игры делает компьютерные, Марина уроки детям даёт, Маша в кафе полы моет. Вот такие они у меня! Не знаю, то ли плакать, то ли гордиться. Петрович пишет, что пока всё хорошо, так это пока. Скоро конкуренты набегут, растащат всё, что я сам, своими руками сделал! Жалко!
-Ничего себе! Это они зря!
-Вот видишь, мои дети такие же, как твои!
-Неблагодарные! Я ведь сыну жизнь спас, а он …
-Неблагодарные! – Согласился с Михаилом Мачнев.
После этого разговора, бывшие соседи стали, казалось, близки. Они часто вспоминали свою жизнь на воле, как росли дети, как справляли праздники. Мачнев не замечал, что Михаил часто злился и не был с ним откровенен. Он жадно слушал рассказы Мачнева о его богатой жизни, как он вёл себя с партнёрами, как он управлял своими предприятиями, к кому был близок из начальства, кто к нему благоволил, кто нет. В душе Михаила росла ненависть. Его душила зависть и злоба.
Сначала его сдерживало обещание, что после тюрьмы Мачнев не оставит Михаила в нищете, и Настя ещё поплачет, что бросила его. Но время шло, Михаил думал, что Мачнев просто старается замолить свои грехи перед ним, сам же, не собирается ему помогать. Сам Мачнев говорил, что может стать нищим, что всё без его присмотра растащат те, кто сейчас его замещает. Потом он окончательно поверил в это, но чтобы хорошо жить в зоне, делал вид, что Мачнев его самый близкий друг.
Станислав Евгеньевич смирился с жизнью в зоне. Много работал, не чурался общения, скоро его стали уважать. Не смотря на то, что он много работал, времени оставалось много. Он стал ходить в часовню, построенную на территории колонии, разговаривал со священником, читал библию. После одного разговора со священнослужителем он задал себе вопрос, готов ли он расстаться со своими деньгами. И ответил себе честно - нет. Не для того он зарабатывал деньги, чтобы вот так отдать их кому либо.
По своему опыту он знал, что деньги осядут в чужих карманах, он же не может с этим смирится, как он себя не ломал, как он себя не уговаривал, жарко молился, но не смог смириться с потерей денег. Его богом были и остались деньги. Он надеялся, что через несколько лет купит себе УДО. Злился, что расслабился и позволил посадить себя на двадцать пять лет. Подкосил его страх потерять своих детей Марину и Димку. Не было вестей о брате Алексее, последний раз они виделись, когда Алексей ударил ножом Димку.
Станислав Евгеньевич вспоминал вечер, когда ему позвонил Дима и сказал, что Марину похитили. Затем позвонил Алексей, Станислав Евгеньевич понял, что брат окончательно сошёл с ума. Это он похитил Марину, принимает её за Елену и собирается вывезти её за границу. В этот же вечер Станислав Евгеньевич вылетел в Москву, затем в свой город. Тогда в голове у него был мысль, что это наказание за его грехи, он сам сдался в полицию и сотрудничал со следствием, надеялся, что наказание не будет столь суровым.
Судья посчитал иначе. Хорошо, что многого не рассказал, а то получил бы пожизненное. Алексея из психиатрической больницы уже не выпустят, и встреча в доме родителей была последней. Эх, брат, печальный у нас вышел финал! Но я Мачнев, и я так просто не сдамся, больше я не дам слабину. Посижу годик-другой, но найду лазейку на свободу! Быть не может, что никому здесь деньги не нужны, нет такого человека! Там и Мишу вытащу, каким он слабым оказался, трус, лентяй, ноет всё время, но сосед бывший!
Виноват перед ним Станислав Евгеньевич, но Миша так деньги любит, что всё простил!
После ещё спасибо скажет, за всё, что Мачнев ему сделал, лишь бы платил. Сына у Саши заберёт, нельзя сделать из него такого же слюнтяя, как Миша, или преступника, как его сын Дима. Да и какая мать из Саши? Что она сможет дать ребёнку? Чему научит? Хорошо, что пацан родился, а не девчонка.
Вот кто будет после него управлять предприятиями, сейчас он сможет воспитать достойного наследника, благодарного, любящего и уважающего отца! Мысли о ребёнке согревали сердце, притупляли боль. Вестей от старших детей не было. Они, конечно, не простят смерть матери, на это надеяться нельзя, но он же, ради них готов на всё. Пройдёт время, боль немного утихнет, и дети по-другому взглянут на него. Эту безумную мечту на прощение Мачнев лелеял каждую ночь.