#самсебеэкскурсия -- сходить самому, если пропустил или пожалел денег
В следующий раз так повезет через семь лет: экскурсионный воскресный день совпал с важной, если не важнейшей, петербургской датой – 8 сентября. Именно в этот день город бомбили в первый раз, а 39-ый механизированный корпус группы армий «Север» вошел в Шлиссельбург, замкнув кольцо блокады.
Экскурсия Константина Шолмова началась у солнечных часов, что недавно появились на углу 9-ой и Большого: именно на этом месте стояли такие же, но фанерные часы тогда. В блокаду людям негде было узнать, сколько времени: наручные часы были редкостью, заводские гудки прекратились, радио не работало, настенные останавливались, пока люди были на работе. Поэтому к солнечным часам горожане приносили «для настройки» даже ходики.
Запертый в Кронштадте и Ленинграде Балтфлот очень помогал фронту своими дальнобойными орудиями: огромные корабли длиной до 200 метров использовали как артиллерийские батареи. Их швартовали к набережным, загоняли в узкие речушки типа Екатерингофки и обшивали фанерой, маскируя под городские кварталы. Находиться рядом с их орудиями в момент выстрела невозможно: человек падает оглушенным. А во второй половине сентября был период, когда вся корабельная артиллерия работала без перерыва 11 дней подряд: снарядов в городе было много еще с царских времен. Как представить себе этот грохот?..
У нас есть улица Тамбасова. В тихий воскресный день на 150-метровом крейсере, стоявшем недалеко от ледокола «Красин», проветривали пороховые погреба. Начавшийся артобстрел зажег ящики с зенитными снарядами, сложенными на палубе. Рядом никого не было, звать – некогда: огонь мог перекинуться в открытые люки погребов. Старшина Тамбасов стал выбрасывать обмазанные горящим солидолом снаряды за борт. Последний взорвался в его руках.
Та подлодка «Народоволец», что стоит в Гавани, – не просто «образец» океанского судна, спроектированного в 30-е для ожидаемой войны с Британией. Это – корабль, которому удалось вырваться из металлической сети, которой нацисты перегородили выход из Балтийского моря. Пять дней моряки по ночам ножовками пилили 5-сантиметровые металлические жгуты, а вырвавшись, потопили здоровенный шведский транспорт, везший в Германию железную руду: суда за сетью были настолько уверены в ее непреодолимости, что ходили с полными огнями и без сопровождения. Большинство же наших подлодок погибли в минных полях, не сделав ни одного выстрела.
На одном из низеньких заданий улицы Калинина – примерно у дома номер шесть, до сих пор можно разглядеть остатки настоящей надписи «При артобстреле это сторона улицы наиболее опасна». «Настоящей» – потому что то, что мы видим на Невском, – стилизация 70-х годов. Оригинальные надписи наносились тем, что было под рукой: как правило, чем-то типа сурика или черным Кузбасслаком. А стреляли – из Стрельны.
Не доезжая пожарной части на той же улице, в глубине квартала видны краснокирпичные башни текстильной фабрики – их можно увидеть еще с одного ракурса, свернув на Трефолева. Бомбы подожгли тюки с хлопком, лежавшие во дворе. Дежурившие на башнях девушки выбрали легкую смерть: чтобы не сгореть заживо, они прыгнули вниз…
Железнодорожный виадук над Стачек, в районе Кировского завода (сейчас там еще и ЗСД) – место, где стоял КПП, и начиналась прифронтовая полоса. А примерно там, где спускается Автовский виадук, и стоит блокадный трамвай, заканчивалась наша линия окопов, и начиналась нейтральная полоса. Немецкие окопы – у центра культуры и досуга «Кировец».
Ленинградским фронтом недолго командовал Жуков. Он считал, что захватчиков надо постоянно беспокоить точечными контрударами, при успехе которых можно было бы удерживать занятый плацдарм. 600 снятых с кораблей матросов – элиту флота – высадили в Петергофском парке, а от Кировского завода по Петергофскому шоссе им на помощь должны были прорваться 32 с трудом собранных со всего фронта танка. Связь с десантом была потеряна сразу же. Он продержался четыре дня и погиб весь. Спасся один: старшина, сумевший проплыть несколько километров в ледяной октябрьской воде. Все 32 ценнейших танка были расстреляны как в тире, прямой наводкой из той зеленой полосы, что тянется напротив «Балтийской Жемчужины».
Сосновая поляна была выжженной землей: от находившихся здесь деревянных домиков и яблоневых садов война не оставила и следа. Над обгорелым изрытым пустырем возвышалось единственное каменное здание. Это – наш «дом Павлова», бой за который длился месяцами. Оно и сейчас не просто там, на углу 2-ой Комсомольской: за 75 лет никто не заделал следы войны, которыми испещрены серокирпичные стены. На первом этаже – продмаг, как и в 30-х.
На Авангардной улице, на газоне, – маленький недавно установленный памятник: он напротив здания, переделанного из расположенной здесь тогда школы. Из ее окон нацисты обстреливали большой участок наших окопов. Решили делать подкоп – прямо под линией фронта, примерно оттуда, где Авангардная соединяется с Жукова: там сейчас стоят белые противотанковые надолбы. Сменяя друг друга, саперы прокопали тоннель и взорвали здание.
Почему фашисты захватили Пушкин и Петергоф, а в районе Пулково их фронт выгибался довольно далеко на юг? Там, где сейчас обсерватория, стояла мощная снятая с кораблей батарея, простреливавшая все далеко вокруг. Захватить эту высоту немцы так и не смогли.
Поля между Петербургским шоссе, что на Пушкин, и городом, были засажены картошкой и свеклой. За неубранным урожаем охотились мальчишки. Многие так и остались там: сидевшим примерно в районе ответвления Витебского проспекта снайперам и артиллеристам не видно, взрослый там ползет или ребенок.
Кстати, именно с Пушкинского аэродрома 8 августа 1941 года взлетели бомбардировщики, бомбившие Берлин для психологического эффекта. Удивительно, что после 7-часового полета над вражеской территорией все машины вернулись домой.
17,000 погибших при бомбежках и артобстрелах, и около миллиона – от голода и холода: итог всего одной зимы. Начавшейся 8 сентября: потому что никто и представить себе не мог, что враг будет у ворот так скоро.
10.09.2019
Борис Рохин.
https://dklurie.ru/afisha/calendar/