«Битва народов» под Лейпцигом в 1813 году навсегда прославила казаков. Молниеносный фланговый удар лейб-гвардии казачьего полка под командованием генерала Василия Орлова-Денисова и прусских гусар, которыми командовал граф Ностиц, по вырвавшимся вперёд отважным французским кирасирам генерала Виктора Латур-Мобура предотвратил неизбежное, казалось, пленение французами всего высшего военного командования союзных войск - российского и австрийского императоров, шведского и прусского королей, всех штабных генералов.
Однако, во время преследования французских кавалеристов Алексей Данилович был тяжело ранен. Пистолетная пуля прошла рядом с сердцем, проломив три ребра. С гордостью носил он потом всю оставшуюся жизнь памятный знак той доблестной атаки - три позолоченных ребра рядом с бесчисленным количеством боевых орденов. Этот знак был Высочайше пожалован Бескровному самим Императором. По преданию, Александр Первый сказал тогда: «У черноморцев командир не Бескровный, а Бессмертный!». Увидев в подзорную трубу, что Бескровный тяжело ранен, Государь направил своего лейб-медика Якова Васильевича Вилье на помощь доблестному воину, попросив доктора передать Алексею Даниловичу, как только тот придёт в сознание, что отныне Бескровный - гвардии полковник и командир личного императорского конвоя! А вся Черноморская сотня была награждена Георгиевскими крестами за эту отважную контратаку.
И вот теперь этот прославленный воин, ставший в сорок два года наказным атаманом Черноморского войска, привычно внимательно контролировал завершение переправы через замёрзшую Кубань. Когда последние колонны скрылись в тёмном лесу противоположного берега, Бескровный тронул коня и, сопровождаемый конвоем, спустился на лёд, направляясь к левому берегу.
...В оставшееся до позднего зимнего рассвета время войска продолжали продвигаться всё дальше, сохраняя максимальную осторожность. Горцы, похоже, их пока не обнаружили. Но Бескровный и его штабные офицеры понимали, что это всего лишь вопрос времени, поэтому были готовы начать сражение в любую минуту. Готовились к бою и рядовые казаки, солдаты и офицеры, медленно продвигавшиеся сейчас по горным склонам, среди покрытых снегом деревьев и кустарников. Бывалые вояки втихомолку, шёпотом старались приободрить необстрелянную молодёжь, находившуюся в отряде. Русские воины обязаны были выполнить боевой приказ, в справедливости которого никто не сомневался. Каждая такая экспедиция в адыгские земли была, по сути, карательной, возмездием русских за непрекращающиеся набеги закубанских горцев на свои приграничные поселения.
Алексей Данилович, покачиваясь в седле, вспоминал недавние события, случившиеся на кордонной линии. Уже третьего января этого года пятитысячный отряд горцев под предводительством непримиримого врага русских, знаменитого джигита Казбича напал на станицу Елизаветинскую, расположенную на правом берегу быстрой Кубань-реки.
Станичники геройски отбили нападение, а Казбич не стал повторять атаку, поскольку узнал о появлении в своём тылу маневренного казачьего отряда во главе с самим Бескровным. С горсткой храбрецов атаман, не колеблясь, бросился на многократно превосходящие силы черкесов. На покрытом снегом поле в излучине реки закипел ожесточённый бой.
Продолжение следует