Доблестные гвардейцы-конники генерал-майора Белова, выбив фашистов из районного центра М., продолжают преследовать врага н на его плечах занимают одни населенный пункт за другим. Отступая, немцы поджигают селения. Дороги, ведущие к городу B. усеяны разбитыми фашистскими танками, машинами различных типов и марок, мотоциклами, орудиями, боеприпасам к снаряжением.
На полном ходу, насколько позволяет заснеженный большак, наша машина идет к городу В. Не сколько часов назад здесь прошли славные конники, по пятам преследуя врага. Давно уже рассвело, но на этой дороге, соединяющей крупные районные центры, полнейшее безлюдие. Перед самой машиной смело перебегают путь полевые мыши. Над оврагами стаями вьется воронье. Сиротливо стоят пошатнувшиеся телеграфные столбы, во круг них — оборванная проволока.
Судя по карте, сейчас за бугром должна показаться деревня К. Машина, буксуя по ненаезженной дороге, взбирается в гору. Вот уже видны приусадебные березы, разбросанные по окраинам селения, плетни, занесенные сугробами снега. Но вместо хат по обеим сторонам дороги стоят рядами почерневшие от копоти русские печи. Посреди дворов брошены телеги, сани. В стороне, понурив голову, стоит отощавшая лошадь. У дымящихся пепелищ — изуродованные взрывами и огнем скелеты транспортных автомашин. Разбросаны немецкие каски, бидоны из-под горючего. Недалеко от колодца — пробитый снарядом тяжелый танк. В кювете валяются рамы сгоревших мотоциклов «БМВ», зарядные ящики без колес, опрокинутые военные повозки. На холме 4 березовых Креста. Химическим карандашом выведены имена зарытых здесь фашистов.
С проселочной дороги въезжают в сожженную деревню сани. В них— сгорбленный старик, старуха и девочка-подросток. Заметив нашу машину, хозяин подводы торопливо дергает поводьями и уже собирается свернуть обратно к околице, но, разглядев красноармейские шинели приезжих, резко повертывает к нам. Не ожидая расспросов, он рассказывает о том, как немцы, ворвавшись в деревню, расхватали всю птицу, порезали свиней, овец, захватили всех коров и лошадей, как снимали с ног валенки и с головы меховые шапки, как лазали по сундукам, забирая все накопленное годами добро. Перемерзшие, отощавшие и завшивевшие фашисты заставляли крестьян круглые сутки топить печи, варить награбленное мясо, кипятить воду, чтобы отмыться от наростов грязи. Никто в деревне не смел ночевать в своих хатах. Большинство крестьянских семей разбрелось по отдаленным от большака селениям, а старики, которых немцы заставили работать, ютились в овинах, кладовых, землянках. Накануне вступлении наших частей фашисты зажгли деревню. Из 57 дворов случайно уцелел лишь один. Торопясь скорее уйти, немцы побросали свои машины, которых не сумели завести на морозе. Покидали деревню в беспорядке: кто на крестьянских лошадях, кто пешком, бросая амуницию, с возгласами:
— Козакен, козакен!..
В деревне М., расположенной далее по большаку, из 53 дворов уцелело два. По пожарищу бродят колхозники, разрывая кочергами домашнюю утварь. У фундаментов хат разбросаны узлы с вещами, которые удалось спрятать до прихода фашистов.
— Здесь немцы безобразничали 14 дней! — говорит Наталья Лагутина. — Ограбили всех нас до нитки. Что не успели спрятать — туфли, платки, простыни, одеяла, подушки, — все забрали. На что им сломанный патефон? И тот захватили, сволочи! Попадись сейчас немец — своими руками задушила бы бандита! Бить эту мразь надо чем попало! Собакам- собачья смерть!
С каждой новой деревней, которую мы проезжаем, все более и более дополняется страшная картина кратковременного хозяйничания немецких оккупантов. В деревне С. немцы расстреляли 10 красноармейцев, захваченных при обозе. В деревне Г. фашисты устроили притон, в который загнали всех девушек, не успевших скрыться, и насиловали их под угрозой расстрела. В деревне П. 37 фашистов изнасиловали семнадцатилетнюю девушку, а когда родители пытались за нее заступиться, их расстреляли. В деревне С. комендант одного нз немецких штабов приказал председателю колхоза Филиппу Овсенееву собрать 12 литров молока. У многих колхозников коровы были забраны немецкими отрядами, прошедшими накануне. Оставшиеся коровы не доились. Председателю колхоза с трудом удалось собрать лишь 5—7 литров молока. Рассвирепевший комендант за невыполнение наряда связал Овсенееву руки, вывел его на двор и застрелил. В осиротевшей семье осталось 6 детей.
Нет возможности перечислить все факты немецких зверств, о которых наперебой рассказывают колхозники.
В деревнях, которые фашисты не успели выжечь, откатываясь под неудержимым натиском конников- гвардейцев, крестьяне настойчиво приглашают в свои хаты бойцов, командиров и политработников проходящих частей, ставят самовары, выносят хлеб, мясо, масло, яйца, мед — все, что удалось спрятать от немцев. И если кто отказывается от угощения, торопясь в дальнейший путь, колхозники считают это тяжелой обидой.
Бесконечна радость советских людей, встречающих родную Красную Армию, освободившую их из-под ига немецко-фашистских грабителей и насильников.