От ненависти до любви - всего один шаг, но достоин ли любви одержимый местью?
Чтобы не испортить дело напором, Вадим выждал пару дней, и вдруг - о, чудо! - Люба позвонила ему сама.
- У меня есть для тебя сюрприз, - сказала она загадочно.
- Какой? - удивился Вадим.
- Увидишь! - уклонилась от ответа девушка. - Какой же это будет сюрприз, если я тебе все расскажу? Я сейчас к тебе приеду.
Вадим даже немного разволновался: все шло слишком хорошо и быстро, он не успел перестроиться... что же теперь делать? Попытаться соблазнить ее прямо сейчас? Нет, это маловероятно. Слишком скоро, надо пока изображать холодность и отчужденность, чтобы ей самой захотелось сблизиться... Чем меньше женщину мы любим - это всем известно. Поэтому Вадим даже не стал наряжаться, остался в халате, но одеколоном, конечно, надушился: должен же он быть привлекательным, несмотря на свою холодность.
Люба немного опешила, увидев его в халате.
- Э-э, нет, я хотела тебя кое-куда отвезти, - пробормотала она. - Ты не мог бы одеться? А я пока такси вызову.
Вадим был озадачен, но все же оделся - комплект повседневный №3: джинсы, футболка, толстовка, куртка, кроссовки. Все это совершенно не вязалось с его идеально гладкой прической, поэтому пришлось ее разлохматить, скрепя сердце, так как, судя по Сеньке, Любу больше привлекают охламоны, чем официально напомаженные джентельмены.
Она устроила целое представление: таксисту заранее, до прихода Вадима, сообщила маршрут, а самому виновнику приключения завязала глаза белым шарфом. Он поначалу принялся считать повороты и длину прямых участков, чтобы разгадать замысел Любы, но быстро сбился и постарался расслабиться, хотя это и не слишком ему удавалось.
По дороге девушка рассказывала о том, как за эти семь лет изменился Курск, о том, как она случайно на улице познакомилась с кришнаитами и несколько раз побывала на их воскресных программах. Удивительно, но все это было довольно занимательно - совсем не так, как Вадим привык воспринимать женскую болтовню.
- Знаешь, - смущенно говорила Люба, - мне стыдно признаться, но многие вещи, которые они говорят, очень похожи на правду.
- Почему тебе стыдно в этом признаться? - поинтересовался Вадим.
- Ну, потому что, с точки зрения православной церкви, это все бесовщина, - пояснила девушка
- Ты боишься, что тебя предадут анафеме?
Люба хихикнула.
- Я, конечно, еще та христианка, и все-таки традиционная культура есть традиционная культура.
- И что же такого верного они тебе говорили?
- Ну, о роли женщины в семье, о том, как надо строить семейную жизнь, к чему стремиться...
- И к чему же?
- Надо служить богу через людей, - просто ответила Люба. - То есть, служить людям. Преданно и бескорыстно. Кормить их, рассказывать им о боге, помогать им.
- Зачем?
- Чтобы спасти свою душу, - сказала девушка таким тоном, словно это было очевидно.
- А что если этого всего нет? - задал Вадим банальный вопрос.
- Чего нет? - уточнила Люба.
- Души, бога.
Девушка задумалась - это было странно, если она интересуется подобными вопросами, но похоже, что она действительно, искренне искала в себе ответ:
- Чем же плохо прожить жизнь хорошим человеком, даже если загробная жизнь не существует?
- Представь, от скольких удовольствий ты отказалась, и ради чего?
- От каких, например? От убийства, воровства или ненависти к ближним?
- Ну, например, от прелюбодеяния, - хитро улыбнулся Вадим. Он даже с закрытыми глазами почувствовал, что Люба смутилась.
- Это очень сложный вопрос, - сказала она как-то сдавленно, - и очень личный. А в несовершении остальных грехов я никаких трудностей не вижу.
Честно сказать, Вадим совершенно не ожидал от нее таких пространных философских рассуждений, и потому не знал, что ей ответить. Наконец, машина остановилась и Люба развязала ему глаза. Он вздрогнул, обозрев открывшийся его взору пейзаж - это была его родная улица в Щетинке. Он долго думал, не поехать ли на такси обратно домой, но потом все же взял себя в руки и вылез из машины.
- Твоя мать здесь, - тихо сказала Люба. - Она жива. Почти не ходит, лежит все время, но соседи ей помогают, приносят хлеб...
Вадиму очень хотелось сказать "Ну и зря!", но он понимал, что нельзя показывать девушке свою истинную сущность, что это просто подарок судьбы: она сама преподнесла ему на блюдечке способ завоевать ее расположение, и он взял себя в руки. Вадим послушно прошел за девушкой в обшарпанный домик, но когда они попали внутрь, то его чуть не вырвало: там царила такая грязь и смрад, что Люба тоже невольно прикрыла нос рукой. Весь пол и древняя мебель были завалены мусором и сто лет не стиранной одеждой, всюду толпами стояли бутылки из-под водки, из спальни матери доносился громкий храп. Девушка быстро пробежала туда, мужчина нехотя последовал за ней - там вонь сгущалась: под прогнувшейся чуть не до полу сетчатой кроватью стояла лужа, и она, по всей видимости, пребывала там так регулярно, что проела краску на досках. Не в состоянии побороть отвращение, Вадим пробубнил сквозь руку:
- Я не прикоснусь к ней, и не проси.
Женщина на кровати перестала храпеть и открыла глаза. Лицо ее было очень старым (хотя, на самом деле, ей было всего лишь 56 лет), опухшим, спутанные, слипшиеся седые волосы торчали во все стороны, одежда была до крайности изношена и грязна.
- Вы кто? - сипло спросила старуха, с трудом разлепляя глаза.
- Ангелина Ивановна, - бросилась к ней девушка, отняв руку от лица, - это ваш сын, Вадим, помните его?
Он и не думал открывать лицо и только диву давался, как это Люба может трогать такую мерзость.
- Мой сын умер, - хрипло сказала бабка. - Давно, еще десять лет назад.
- Нет, - уверяла ее непонятно зачем Люба, - его тогда забрали в детдом, а потом он выучился в университете и уехал в Москву. А теперь, вот, приехал вас навестить. Давайте я помогу вам встать.
Вадим невольно отшатнулся, старуха замахала руками:
- Не трогай меня! Я не знаю, кто вы такие, может мошенники, пришли меня грабить! А у меня ничего нету, оставьте меня в покое!
- Она, наверно, пьяная, - брезгливо бросил Вадим. - Оставь ее.
- Да откуда ей выпивку взять? - удивилась Люба.
- Было бы желание, - фыркнул Вадим. - Ладно, пойдем отсюда, все равно толку нет с ней разговаривать сейчас. Может быть, потом, когда придет в себя.
- Да, убирайтесь! - крикнула Ангелина Ивановна.
Люба расстроенно опустила руки и позволила Вадиму себя увести. На улице он наконец-то смог вздохнуть полной грудью.
- Женский алкоголизм - это ужасно, - печально произнесла девушка, глядя себе под ноги. - Особенно женский. Как же вы с сестрой выжили?
- Я тоже часто задавался этим вопросом, - пожал плечами Вадим. Видимо, у нее наступали моменты просветления и она кормила меня, или соседи приходили... иначе как мог не погибнуть младенец, который даже ползать не умеет, не то что еду себе добыть?
- Мне так жаль, - снова вздохнула Люба и взяла Вадима за руку.
У нее были мягкие, теплые пальцы - наверно, это такое удовольствие - оказаться в таких ладонях, будучи крошечным скрюченным комком трех-четырех килограммов веса...
- Брось, о чем тут жалеть? - ответил Вадим, отнимая руку. - У каждого своя судьба, и я, наверно, не был бы сейчас таким обеспеченным человеком, если бы моя судьба сложилась по-другому.
Он вызвал два такси, на одном отправил Любу домой, а на другом поехал сам. Ему нужно было поразмыслить о случившемся и разработать дальнейший план.