Это она. Сейчас я абсолютно в этом убежден. Совпало все – город, где она жила до приезда к нам, фамилия, имя, отчество, возраст тоже совпал. Тогда ей было шестнадцать, прошло пять лет, если пять лет назад, мне хотелось поймать ее, взять за плечи и глядя в ее глаза спросить: «Зачем ты это сделала?» а затем… я даже не знаю, что затем, варианты были. Сейчас же ярость уступила место холодному расчету. Она ответит за все.
Освободилась служебная квартира, однушка и вышла на пенсию дежурная по станции. Ее место и заняла Оля Морозова, вселилась в квартиру, быстро влилась в коллектив, очаровала красотой всех мужчин. Природа и правда не поскупилась – стройная фигурка, русые, чуть вьющиеся волосы, голубые большие глаза, ослепительная улыбка, особенно хороша она была в железнодорожной форме. Со всеми держалась ровно, приветливо, но пока ни один мужчина не мог похвастаться тем, что стал ей ближе других. Электромеханику СЦБ (Сигнализация, централизация, блокировка) приходиться часто по работе контактировать с дежурной по станции. То стрелка не переводится, то показывает ложную занятость блок участок, пульт управления – тоже под нашей ответственностью. Я с ней вежлив, даже холоден, что не скажешь о моих коллегах, вагонниках и работниках пути. Мужчины говорят комплименты, шутят, стараются привлечь к себе ее внимание.
За столом о политике и о работе, на работе о женщинах,- наверное, так везде. Зашел и у нас во время перекура такой разговор, и конечно же о ней. Обсудили ее красоту, недоступность, посочувствовали потерпевшим фиаско пытавшимся сблизиться с ней.
- А я знаю, кто покорит ее сердце, - вступил в разговор монтер Серега, - Пашка избрал правильную тактику – не обращает на нее никакого внимания и она уже с интересом на него поглядывает. Да, Паша?
- Нет, Серега, просто она мне неинтересна, но если захочу, времени много не понадобится – будет бегать за мной.
- Это Паша вряд ли, - насмешливо глядя на меня, заговорил наш бригадир Володя, -Оля, девочка серьезная, тут подход особый нужен, быстро не получится.
- А давай на спор,- ухмыльнулся я,- две, максимум три недели и она моя.
- На что спорим? – Оживился Серега.
- Литр водки, пьем вместе, идет?
-Нет, не идет, - Серега задумчиво закатил глаза,- я уверен, - покупать тебе придется, так что два литра и закусь хорошую.
- Согласен,- я подал руку Сереге, - бригадир разбивай.
- Ох, что-то не нравится мне это. – Проворчал Володя, но руки разбил.
Первое воскресенье августа, вечером, в Красном уголке отмечаем День железнодорожника, накрыты столы, магнитофон, кто-то принес гармонь. Гуляем. Поем, танцуем. Оля с трудом отбивается от поклонников, все чаще ловлю на себе ее взгляд. Танцую с пожилыми, молодыми, на нее не обращаю внимания.
- Уже неделя прошла, - толкает меня в бок Серега, - пассивно себя ведешь.
Правильно я себя веду, сегодня что-то будет, предчувствие меня редко обманывает. Начальник станции объявляет белый танец. Она идет ко мне, - кто бы сомневался. Танцуем.
- Павел, что со мной не так? От тебя иногда таким холодом веет, что озноб по коже, а иногда я ловлю на себе твой взгляд, ты глядишь на меня, как на что-то слизкое, отвратительное. Что я тебе сделала плохого?
- Ну, что ты Оля, тебе это показалось. Нормально я к тебе отношусь.
- Нет, Паша, ненормально, я же вижу, чувствую твою неприязнь.
- Оля, мы с тобой едва знакомы, какая может быть неприязнь. Тебе показалось. Хочешь, я провожу тебя сегодня?
- Правда? Конечно, хочу, да нам и по пути, пригласи меня на следующий танец, а потом уйдем. Как ты на это смотришь?
- Хорошо Оля, танцуем еще раз и смываемся с этого торжества. У меня мама дома одна, долго не могу задерживаться.
Уже темнеет, идем рядом, она не решается взять меня под руку. Внезапно вскрикивает, валится в мою сторону, я едва успеваю ее подхватить. Оступилась, высокий каблучок сломан, на ногу ступить не может – больно. Идти еще метров двести, в ее случае, допрыгать на одной ноге. Подаю испорченный туфель, беру ее на руки, она от неожиданности тихо ойкает, но не сопротивляется. Обхватывает мою шею руками, заглядывает мне в глаза.
- Тебе не тяжело? Может, немного отдохнешь?
- Не тяжело, даже приятно, такую очаровательную девушку нести на руках.
Она тихо смеется. – Паша, у нас с этого дня все по-другому будет? Ты больше не будешь так, как раньше на меня смотреть?
- Не буду, пришли уже, хорошо, хоть первый этаж, открывай двери.
Заношу ее в квартиру, усаживаю на диван.
-Снимай чулок, я отвернусь, будем ногу смотреть. Да-а, есть опухоль, может скорую вызовем, вдруг перелом?
- Ты что, Паша! Я же пила, не хватало мне еще травмы по пьянке. Завтра у меня выходной – отлежусь. Скорее всего, растяжение, похромаю немного, но это не смертельно.
- Я Оля, домой, а ты в холоде ногу подержи, может легче станет. Завтра после работы я к тебе забегу. Может купить надо что-то? Хлеба, например, или еще что.
- Ой, Паша, Спасибо, я ведь сама не смогу, купи хлеба, больше ничего не надо.
- Ну, отдыхай, я пошел. Пока.
После работы я у нее, принес хлеб, вчера не спросил, какой нужен, взял по буханке черного и белого. Она мне рада, хромает, опухоль на ноге еще есть, но похоже ничего страшного.
- Паша, не торопишься? Посиди со мной, а то я целый день одна – скучно.
- Конечно, посижу.
Устраиваемся на диване, я обнимаю ее за плечи, прижимаю к себе. Она не сопротивляется, и я вдруг понимаю – мне приятно быть с ней рядом, обнимать ее и даже поцеловать хочется. Впрочем, мне же это и нужно было – привязать ее к себе, но не привязываться же к ней самому, а на самом деле, что происходит? Нет уж, к черту чувства, она должна за все ответить. Притихла, замерла, взяла мою руку в свою, осторожно поглаживает.
- Паша, может, все же объяснишь, почему ты так ко мне относился? Может так пытался обратить на себя мое внимание? Так тебе это удалось.
- Точно, Оля, добивался твоего расположения, интриговал, и как видишь – получилось. Вот я и признался, ты теперь меня выгонишь?
- Нет, Паша, не выгоню, я рада, что наконец-то все у нас хорошо. Но все же, что-то ты не договариваешь. Так ведь?
- Может и не договариваю, не все сразу Оля. Мне пора, мама дома одна, будет беспокоиться. Поправляйся.
Она разочарована, ожидала большего, неожиданно для себя целую ее в губы, она обнимает меня, еще немного и… нет, этого не будет.
- Оленька, мне правда пора, не обижайся.
- Хорошо Паша, завтра увидимся на работе.
Ночью меня вызвали на работу, пришлось выехать на перегон устранять повреждение. Туда-то довезли, а вот обратно восемь километров пришлось проделать пешком. На станцию пришел утром, Оля уже заступила на дежурство. Прихрамывала, но настроение хорошее. Огорчилась, что ухожу домой отсыпаться, но я пообещал придти к ней, как только она вернется домой. Подозвал Серегу, от того, что я ему сказал, у него глаза на лоб полезли.
- Смотри Серега, скажешь это, в конце смены, случайно проговоришься, но чтобы она услышала. Все понял?
- Да, я-то понял, только не понял, что ты задумал. Или у тебя уже с ней все было?
- Не все, но было. Мы ведь о чем спорили, что бегать за мной начнет, так? Так вот, этого я добился, можешь не сомневаться, но водку брать тебе не придется. Потом все объясню.
Половина девятого вечера, она работает до восьми, должна быть уже дома. Жму кнопку звонка, открывает сразу. Бледна, глаза искры мечут. Все ожидаемо.
- Значит четыре бутылки водки, так ты меня оценил?
- А ты Оля, больше и не стоишь.
- Что? Подлец! Убирайся! Вон из моей квартиры!
- Нет, Оля, Сначала тебе придется меня послушать, а уж…
- Убирайся, я сказала, ничего я слушать не буду!
- Будешь Оля! Фамилия Леденец тебе ни о чем не говорит?
Ага, побледнела, даже оцепенела от неожиданности.
- Пойдем Оленька в комнату, расскажу я тебе одну историю. Усаживайся на диван, я напротив на стульчик присяду. Так вот, ехал Женя Леденец на электричке домой, задремал и проспал свою станцию. Вышел на следующей, спросил у местных, как обратно добраться можно. Электричка только утром, но если поторопиться, то можно успеть на автобус. Показали ему на тропку через лесопосадку, - самый короткий путь. Бежит он по тропке и слышит крики, - на помощь девушка зовет, бросился на крик, а парень он был не робкого десятка, боксом серьезно занимался, смотрит, в кустах девушка отбивается от двух парней. Одежда с нее уже сорвана, ну понятно же, что происходит. Вырубил он обоих, девушку проводил до дома, на автобус, опоздал конечно, пошел обратно на вокзал. Там его милиция и взяла утром. Оказалось, развлекалась девушка с двоюродными братьями в лесопосадке, выскочил из кустов неизвестный парень, избил братьев, причем одному челюсть в двух местах сломал, а с нее сорвал одежду и попытался изнасиловать. Она, конечно, активно сопротивлялась и он бросив эту затею убежал в сторону Ж.Д. вокзала. На следствии, очных ставках и даже на суде, упорно придерживалась этой версии. В итоге получил Женя срок за попытку изнасилования, да еще и телесные повреждения добавили.
- Помнишь, что он сказал, в последнем слове, обращаясь к тебе? Молчишь, так я напомню: « Как ты будешь жить с этим, девочка?» Оказывается можно с этим нормально жить, во всяком случае, муки совести тебе неведомы, или я не заметил? Это еще не все, слушай дальше. С плохой статьей пришел на зону Женя, не уважают там таких, да еще имя Женя, не только мужское. Опустить его решили, что там дальше было – мраком покрыто, только нашли его в петле, толи сам, толи помогли – так и не выяснили. Отец гордился сыном, после случившегося, прожил недолго, не выдержало сердце. Не знала, к чему привела твоя ложь? Зачем ты это сделала? Плачешь? Ну поплачь, я подожду.
- Паша, что я могла сделать? Меня заставили это сделать. Когда я пришла домой в изорванной одежде, все конечно маме рассказала. Мама повела меня к братьям, те и придумали такую версию, их отец ее поддержал, он судимый, на меня давили Паша, запугивали. Требовали, чтобы я не позорила семью, - как жить, если узнают, что братья, хоть и двоюродные, такое с сестрой хотели сделать? А Женя твой друг? Тебя на суде вроде не было.
- Женя мой брат, я тоже Леденец, после армии женился и взял фамилию жены, - надоели шуточки в свой адрес по поводу фамилии. Так и стал Прохоровым, с женой недолго прожили – развелись, ладно, хоть детей не успели родить. Когда Женю судили, я еще в армии служил, повезло тебе, тогда в горячке мог натворить глупостей. Что делать будем, Оленька? Как дальше жить собираешься? Ну, поплачь, поплачь, я подожду.
- Паша, я не хочу тебя терять, прости меня Паша.
- Оля, ты же понимаешь – это всегда будет стоять между нами. Нет у нас с тобой совместного будущего. Тебе надо уехать Оля. Вдруг моя мама узнает, что виновница ее горя находится рядом, этого она может не вынести. Уезжай Оля.
***
Она уволилась и уехала, больше я о ней не слышал, да и не хотел ничего знать, хотя часто вспоминал ее. Никогда не думал, что повторю судьбу брата. Случилось все один в один. Ночь, лесопосадка, женский крик: «Помогите», я не боксер, потому подобрал кусок арматуры, валявшийся на земле, и побежал на крик. В итоге один труп и один инвалид. Вот такая история начальник, спасибо, что выслушали, полегче на душе стало. Пойду, бригада уже работает, а бугор баклуши бьет.
- Прохоров, а не сожалеешь о том, что убил, можно ведь было, бить не по голове и трупа бы не было.
- Первое время сожалел, а тут насмотрелся на таких же – правильно я сделал, меньше дерьма на земле стало. А девчонка эта, что я спас, пишет мне, у мамы моей бывает часто. Такие вот дела начальник. Пойду.
Молодой, крепкий парень, честный, порядочный, зачем он здесь? Что должна тюрьма исправить в нем? Закон суров, но справедлив? Справедлив ли в его случае?