«Гроб стоял неподвижно. Свечи лили целый потоп света. Страшна освещённая церковь ночью, с мёртвым телом и без души людей!»
(«Вий» Н.В.Гоголь)
– Вам повезло, – грустно сказала пожилая упитанная афроамериканка. – У нас новая экспозиция.
Находить ни на что не похожие места – самое приятное в путешествиях. В Хьюстоне таким местом оказался Национальный музей похорон.
Работают без выходных. Вход через сувенирную лавку, где и билеты. На кассе единственная служащая, вся в образе.
– Вы успели на выставку похорон Римских Пап. Это там. – Она несуетливо показала рукой. – Обратите внимание на катафалки. В нашем музее самая большая коллекция в мире, – смахнула слезу.
Я шагнула внутрь и попала на похороны Авраама Линкольна. Величественная повозка, вырезки из газет, реплика посмертной маски, фотографии. За оградой – гроб с восковым президентом. Перед ней, на полу, белый круг: «Здесь вы можете сделать селфи». С отличным видом на покойника.
В соседнем зале хоронили Кеннеди. На отдельном стенде история чёрного полотна, которое клали под президентский гроб. Чёрный цвет утверждался специальной комиссией, вот и бумага с подписями – под стеклом.
Коллекция катафалков, и правда, поражала: с барочными наворотами, совсем скромные, времён Гражданской войны с корзинами вместо гробов, катафалки рок-звезд. У Роя Роджерса, ковбоя всех времен и народов, с настоящим седлом между сидений. Хорош оказался японский с пагодой на крыше. Катафалки-сани. Катафалки-кареты. Катафалки-автобусы.
У дизайнерских гробов - курица, лобстер, сельдерей, краб – попала в суету. Кроме меня по музею ходила семья с двумя детьми. Дети пришли в восторг от гробов в виде машинки и самолетика, куда немедленно и попытались залезть, но родители оттащили. На табличке предупреждение: открывать гробы строго запрещено.
Наткнулась на уникальный трёхместный гроб. С историей. В конце прошлого века одна супружеская пара так переживала смерть ребёнка, что муж с женой решили покончить с собой и лечь всей семьей в один гроб. Но что-то пошло не так, и они передумали. Оба прожили долгую жизнь, даже хотели получить деньги за гроб обратно.
Нашла и хрустальный, который не доехал до адресата – треснул при перевозке. И гроб, инкрустированный серебряными монетами и купюрами – нашим пацанам из 90-х понравилось бы.
Есть в музее и свой небольшой «Диснейленд». Мастерские образца ХIХ века с гробовщиками в натуральную величину. Что особенно трогательно: когда подходишь к выгородке, включается звук, характерный вжик-вжик – рубанок строгает доски, на задворках визжит пила, где-то стучит молоток. В целом атмосферно.
Ватиканский кусок оказался как раз так себе, зато очень подробно: от момента кончины до последнего прощания. Оказывается, гробы у Пап особые, тройные с металлической пластиной внутри, пуленепробиваемые… зачем-то.
Уже на выходе увидела табличку: музей является центром повышения квалификации, welcome to: регулярные тренинги и мастер-классы. Корпоративный тим-билдинг. Но какая клиентская база!
Сейчас, конечно, умирать и у нас стало проще – появилась масса компаний, которые со скорбной радостью возьмут хлопоты на себя. Но говорить об этом по-прежнему не принято, даже как-то неприлично. Стыдливо отложить и спрятать одежду – да; положить в банк деньги «на похороны», тоже да. Хохмить можно – смотрите, я совсем не боюсь! Вокруг темы смерти как будто нарисован белый круг, и мы защищаем себя от этих мыслей, как защищал себя Хома Брут у Гоголя. Смерти «как бы» нет. Со мной-то такого точно не произойдёт! Ага!
В музейной лавке не удержалась, купила флешку в виде гроба, ручку с крошечной урной для праха на месте кнопки и магнитку со слоганом: Any Day Above Ground is a Good One (Любой день, пока ты не в земле, это хороший день). Антиреклама, конечно, но очень жизнеутверждающая.