1852
Вчера и нынче писалъ немного. Зубъ болитъ. Прочелъ свою повесть, изуродованную до крайности. —
1856
[Тула.] Ночевалъ у нихъ. Она не хороша. Невольность моя злитъ меня больше и больше. — Поехалъ на балъ, и опять была очень мила. Болезненный голосъ и желанiе компрометироваться и чемъ нибудь пожертвовать для меня. Съ ними поехали въ номера, они меня проводили я былъ почти вл[юбленъ]. —
1865
Та же строгая гигиена, спал хорошо, не мочился, не слабило, язык всё нечист, и была головная боль. Ходил на[тощак] и сердился. Исленьевы приехали. Не писалось, но немного подвинулся. Погода ужасная — снег, мороз и ветер.
1889
Я. П. Встал рано. Грустно. Да, вчера не записал того, что рассердился на Фом[ича] за то, что он выпил кофе, к[оторый] мне хотелось, и язвил его и, еще хуже, желал, чтобы Ал[ехин] не слыхал этого. Какая мелочность и гадость, надо помнить ее. Да, вчера получил длинное письмо от Ч[ерткова]. Он критикует Кр[ейцерову] Сон[ату] очень верно, желал бы последовать его совету, да нет охоты. Апатия, грусть, уныние. Но не дурно мне. Впереди смерть, т. е. жизнь, как же не радоваться? — Поэтому самому по тому, что чувствую уменьшение интереса, не говорю уже к своей личности, к своим радостям (это, слава Богу, отпето и похоронено), а к благу людей: к благу народа, чтобы образовались, не пили, не бедствовали, охлаждение даже к благу всеобщему, к установлению Ц[арства] Б[ожия] на земле, по случаю этого охлаждения думал: Человек переживает 3 фазиса, и я переживаю из них теперь 3-й. Первый фазис: человек живет только для своих страстей, еда, питье, веселье, охота, женщины, тщеславие, гордость и жизнь полна. Так у меня было лет до 30, до седых волос (у многих это раньше гораздо), потом начался интерес блага людей, всех людей, человечества (началось это резко с деятельности школ, хотя стремление это проявлялось, кое-где вплетаясь в жизнь личную, и прежде). Интерес этот затих было в первое время семейной жизни, но потом опять возник с новой и страшной силой при сознании тщеты личной жизни. Всё религиозное сознание мое сосредоточивалось в стремлении к благу людей, в деятельности для осуществления Ц[арства] Б[ожия]. И стремление это б[ыло] так же сильно, так же наполняло всю жизнь, как и стремление к личному благу. Теперь же я чувствую ослабление этого стремления: оно не наполняет мою жизнь, оно не влечет меня непосредственно; я должен рассудить, что это деятельность хорошая, деятельность помощи людям матерьяльной, борьбы с пьянством, с суевериями правительства и церкви. Во мне, я чувствую, выростает новая основа жизни, — не выростает, а выделяется, высвобаживается из своих покровов, новая основа, к[оторая] заменит, включив в себя стремление к благу людей, так же как стремление к благу людей включило в себя стремление к благу личному. Эта основа есть служение Богу, исполнение его воли по отношению к той его сущности, к[оторая] поручена мне. — Не само совершенствование, нет. Это б[ыло] прежде и включает любовь к личности; это другое. Это стремление чистоты божеской (и нечистоты телесной, нечистота телесная противна, но она не нарушает этого, нарушает главное ложь перед людьми и перед собой), соблюдение в чистоте полученного от Б[ога] дара и вступление в жизнь, где нет осквернения его, в жизнь другую: Стремление к лучшей, высш[ей] жизни и соблюдение себя в готовности к ней. Стремление это начинает всё больше и больше охватывать меня, и я вижу, как оно охватит меня всего и заменит прежн[ие] стремления, сделав жизнь столь же полною. Я не ясно выразил, но ясно чувствую. Главное дело в том, что когда во мне исчез интерес личной жизни и не вырос еще интерес религиозный, представши сначала в виде стремления к общему благу человечества, я ужаснулся, но потом тотчас же успокоился, когда возникло религиозное чувство стремлен[ия] к благу человечества; и в этом стремлении нашел удовлетворение полное стремлению к благу личности. Точно так же, теперь, когда исчезает во мне прежнее страстное стремление к благу человечества, мне немножко жутко, как будто пусто, но стремление к той жизни и приготовление себя к ней уже заменяет прежнее, вылупляется из прежнего и точно так же, как и с стремлением к личному благу, удовлетворяет вполне и лучше стремление к благу общему: Готовясь к той жизни, я вернее достигаю цели блага человечества, чем когда я ставил себе целью это благо. Точно так же, как, стремясь к благу общему, я достигал своего личного блага вернее, чем когда я ставил себе целью личное благо. — Стремясь, как теперь, к Богу, к чистоте божеской сущности во мне, к той жизни, для к[оторой] она очищается здесь, я попутно достигаю вернее, точнее блага общего, и своего личного блага, как-то неторопливо, несомненно, спокойно и радостно. И помоги мне, Боже. 3 часа. Хочу ехать в Ясенки.
Ездил в Ясенки, получил письма Евдокимова и Семенова хорошие, вечер обыкновенно. Грусть и смущение по случаю Р.
1890
3 дня не писал. Сегодня 31 Окт. Сегодня встал рано — раньше 7, как и все дни, ходил гулять. Молитва продолжает укреплять и двигать меня. Прибавляется, усложняется и уясняется. Потом писал — т[ак] к[ак] тетради заключенья были у Маши, то стал писать Сергия сначала. Кое-что поправил, но, главное, уяснил себе. Надо рассказать всё, что б[ыло] у него в душе: зачем и как он пошел в монахи. Большое самолюбие (Кузм[ннский] и Ур[усов]), честолюбие и потребность безукоризненности. — Заснул. Ходил гулять, опять, молился. Продиктовал Тане письмо, читал «Trinksitten», и теперь 8 часов. — Вчера
1894
Я. П. Е. б. ж.
1900
Кочеты. Е. б. ж.
Пишу вечеромъ. Ездилъ верхомъ. Утромъ получилъ письма, прочелъ и написалъ. После завтра хочу ехать. Все та же слабость и бездействiе. Ничего не записалъ.
1908
Я. П. Вчера просмотрелъ, поправилъ Сербское. Кажется, выйдетъ сносно. Нынче еще поправлялъ. Письмо отъ Индуса. Надо отвечать почти тоже. Кр[угомъ] Чт[енiя] чуть чуть занялся. Очень важное:
1) Вчера и нынче думаю, и стало совершенно ясно, что одно изъ главныхъ, если не главное, сознанiе, изъ к[отор]аго вытекаютъ высшiя нравственныя состоянiя, это — сознанiе своей духовности, божественности, вследствiе к[отор]ой въ той мере, въ к[отор]ой сознаешь ее, нельзя ни хитрить, ни скрывать, ни бояться, ни — главное — нельзя не любить кого бы то ни было. — Какъ практическо[е] правило, я применяю его къ себе такъ: какъ только чего нибудь страшно, на что нибудь досадуешь, чего нибудь хочется, кого нибудь не любишь, главное, чего нибудь боишься, вспомни, кто ты, пойми, что ты — свободное всемогущее существо, и все проходитъ. Становится ясно, что если чего боишься, желаешь и не можешь, то препятствiе въ тебе. И какъ только поймешь это — сейчасъ свобода и всемогущество. Всякое неудовлетворение это — только сошествiе съ истиннаго пути: бьешься о стены, прешь туда, куда не надо. Опомнишь[ся], станешь на путь, и опять со всем[и], со Всемъ, съ Богомъ. — Хорошо.
1909
Главная причина непонимания жизни после смерти — это невозможность представить себе жизнь вне пространства, вещества, времени и движения. Мы можем только сознавать ее, но не можем представить.
К зап[искам] лакея. Говорят о земле. Старик всё время молчит и начинает говорить только, когда его вызвали.
Необыкновенно странное, тоскливое состояние. Не могу заснуть, два часа (ночи).
1910
[Астапово.] Все тамъ въ Шарапове. <Ша> Саша и за[без]покоились что насъ догонятъ, и мы поехали. Въ Козельске Саша догнала, сели поехали. Ехали хорошо, но въ 5-мъ часу стало знобить, потомъ 40 град[усовъ] температуры, остановились въ Астапове. Любезный начальн[икъ] станцiи далъ прекрасн[ыя] две [комнаты].