1852
Съ Н[иколинькой] ходилъ на охоте, убилъ кабана; горло болитъ; написалъ поллиста. Чупрунъ — бабiй зипунъ.
1853
Всталъ раньше вчерашняго и селъ писать последнюю главу. Мыслей набралось много; но какое-то непреодолимое отвращенiе помешало мне окончить ее. Какъ во всей жизни, такъ и въ сочиненiи, прошедшее обусловливаетъ будущее — запущенное сочиненiе трудно продолжать съ увлеченiемъ и, следовательно — хорошо. Обдумывалъ перемены въ Отрочестве, но не сделалъ никакихъ. Надо на легкую руку набросать заметки и просто начать переписывать снова. До обеда читалъ Критику Опис[анiя] Войны 1799 года Россiи съ Францiей, a после обеда безъ всякой охоты пошелъ стрелять въ цель съ Громаномъ. Прекрасная погода соблазнила меня и я пошелъ на охоту, на которой убилъ зайца и пробегалъ за чакалой до поздней ночи. После ужина игралъ въ карты до 12 часовъ. Какъ легко делаются дурныя привычки! Я ужъ привыкъ играть после ужина. —
Читая сочиненiе, въ особенности чисто литературное — главный интересъ составляетъ характеръ автора, выражающiйся въ сочиненiи. — Но бываютъ и такiя сочиненiя, въ которыхъ авторъ афектируетъ свой взглядъ, или несколько разъ изменяетъ его. Самыя прiятныя суть те, въ которыхъ авторъ какъ будто старается скрыть свой личный взглядъ и вместе съ темъ остается постоянно веренъ ему везде, где онъ обнаруживается. Самыя-же безцветныя те, въ которыхъ взглядъ изменяется такъ часто, что совершенно теряется. —
Книга Милютина очень хорошо составлена, какъ кажется; несмотря на часто слышанную мною лесть и пристрастное мненiе людей, робко преклоняющихся передъ всемъ Царскимъ, мне кажется, что действительно характеръ, особенно политическiй — Павла I былъ благородный рыцарскiй характеръ. — Охотнее принимаешь клевету за ложь, чемъ лесть за правду.
При отступленiи Суворова изъ Мутенской долины въ 1799 году было знаменитое въ его арiергарде Муттенское сраженiе Розенберга и Милорадовича противъ Массены.
Тугутъ, Австрiйскiй министръ при И[мператоре] Франце, былъ причиною изменъ и низостей Австрiи противъ Россiи. —
Дессантомъ 30 т[ысячъ] Англ[ичанъ] и 18 т[ысячъ] Русскихъ, высаженныхъ въ Голландiи, командовалъ Герцогъ Іорскiй, а Русск[ими] войсками Г[енералъ] Германъ; Франц[узскими]-же и Батав[скими] войсками — Брюнъ. —
Амбарго морской военный терминъ, означающiй признанiе кораблей непрiятельскими. — Павелъ I умеръ 1801 году. Казимулла появился въ 1832 во время Польской кампанiи; ему наследовалъ Гамзатъ-бекъ. —
Прошедшее обусловливаетъ будущее. Занятiя дня. Взглядъ автора. Выписки изъ критики книги Милютина. О клевете и лести. Выписки изъ Аварской экспедицiи.
1856
[Ясная поляна.] В[алерiя] пришла смущенная, но довольная. Мне было радостно и совестно. Я уехалъ. Дома помирились съ тетенькой.
Поехалъ на балъ. В[алерiя] была прелестна. Я почти влюбленъ въ нее. —
1857
Опоздалъ къ Минаеву, утро у Шевич[ъ], у Некрасова обедалъ, у Арсеньев[ыхъ] и съ ними въ театре — наслаждался miserere Троватора. Утромъ А[лександра] П[етровна].
1889
Я. П. Нездоровится, влияет на дух. Борюсь, стараясь перенести боль наилучшим образом. Умереть хочется — грешен. Читаю воспомина[ния] Голов[ачевой]. — Приехал Дитрихс, брат Гали. Очень тупой чел[овек]. Нападает на Ч[ертковых] и огорчает их за то, что не хотят крестить. Говорят, что их хотят выслать. Я говорил с ним, слишком горячился. Очень он холоден.
Думал: 1) К религиозному сознанию истинному непоколебимому привело меня признание бессмысленности и бедственности жизни и признание не рассудочное, а чувство всего существа. Разница — признать умом или быть приведенным к пропасти и ужаснуться, увидав ее. Мне кажется, что только это одно приводит к истинной непоколебимой вере: только изведав погибельность всех путей, кроме единого истинного, непоколебимо станешь на истинном. Так со мной б[ыло] и так мне кажется должно быть со всеми. Но может быть, что есть другой путь: познания единого истинного пути по откровению, ясновидению, по привлекательности единого истинного пути. Может быть, так есть для других, более чутких и чистых натур. И такая вера яснее, светлее, радостнее моей, вытекающей не столько из любви к истине и добру, сколько из сознания погибельности всех остальных путей. Может быть одни приходят, как я, отрицательным, другие положительным.
И в том и в другом есть пришедшие только рассудком и пришедшие всем существом. Все люди могут относиться к истине только так: 1) рассудком познавая благо истины и 2) всем существом познавая его, 3) рассудком познавая погибельность всех путей, кроме истинного и 4) всем существом познавая это. И потому в действительности каждый человек, если знает истину, то только этими 4-мя способами в различных степенях их. —
Третье отношение к истине, т. е. рассудочное познание по гибельности всех путей, кроме истинного, переходит в 4-ое тем скорее, чем страстнее натура человека к личному благу. Такой скорее избегает большо[е] количество ложных путей до тех мест, где они очевидно ведут к гибели. Ход познания во мне б[ыл] такой, да я думаю, что он такой и для всех: Прежде всего человек рассудочно любит истину (я ее любил с 15 л[ет], когда восторгался Руссо), потом начинает познавать погибельность не истинных путей рассудком, потом убеждается всем существом, что все погибельны, кроме одного; потом должен всем существом полюбить истину. Вот это-то еще предстоит мне. —
Думал 2) Есть два способа рассуждения: один состоит в том, что рассуждающий для решения данной задачи не признает ни одного вывода установленным и выводит все сначала из тех данных, из к[оторых] должны быть сделаны выводы; другой способ состоит в том, что рассуждающий вперед признает часть выводов (хотя бы один) уже установленным и решает задачу только так, чтобы она сошлась с установленным выводом. Это нечто в роде того, чтобы решать уравнение с многими неизвестны[ми], предполагая значение одного неизвестного. Решение может быть найдено, но только в одном случае, во всех же остальных случаях будут делаться вычисления, весьма похожие на правильные, но такие, к[оторые] будут приводить всегда к невозможности.
Наприм[ер]: Разумна ли смертная казнь? Можно рассуждать так: люди живут вместе, стремятся все к своему благу, устанавливают некоторые правила для совместной жизни. Разумно ли в числе этих правил поставить правило о том, что за известные поступки одни люди должны убивать людей. Это первый род рассуждений. Второй род рассуждений такой: вперед признав, что правительство должно существовать, доказывать необходимость смертной казни тем, что отсутствие ее повлекло бы уничтожение правительства. — Другой пример. Разумно ли мне проводить свою жизнь в писании бумаг сомнительной важности, заставляя других поддерживать мое существование. Можно рассуждать так: Я сознаю равноправность всех людей и потому всякий другой имеет такое же право на сладкую жизнь, как и я. Другой пример, способ рассуждения такой. Бумаги, к[оторые] я пишу, составляют необходимое условие всякого общества и потому равенство людей должно быть в чем-то другом. Вроде того, как решать уравн[ение] х + у = 10 и 2х + 3у = 26; можно решать так, чтобы, не придавая никакого значения неизвест[ным], вычесть одно из другого и определить. Это правильный способ. Другой способ в том, чтоб предполагать, что x непременно какое-нибудь а, x = а, отыскивать значение y. При таком способе решения бесконечное количество случаев неверно и только один, когда х положено = 4, верно. —
Таковы постоянно рассуждения о жизни и о возможности исполнения учения истины, таковы рассуждения людей о своей частной жизни и о жизни общественной. «Да, говорит рассуждающий, я хочу следовать учению истины», но оставаясь в своем положении царя, министра, палача, солдата, попа, прокурора, купца, землевладельца, врача, ученого, писателя за деньги, и он хочет, придав известное определенное значение своему положению, своему х, найти правильное решение всего уравнения. Этого очевидно не может быть. Так же и в вопросах общих: Да, пускай руководит миром учение истины (справедливость, добродетель (justice, vertu). Они особенно любят эту фикцию истины), но только чтобы остались Париж с своей Ейфелевой башней, проституцией, Шарко и т. п. — Только бы остались Германия, Россия, Англия... Но всякое такое предрешение уничтожает возможность не только исполнения, но понимания истины. Вот почему так давно знают люди истину и так мало понимают и исполняют ее.
Вечером говорил с Д[итерихсом] и Н[овиковым]. Всё болит живот. Ночь не спал.
1890
1) Что больше живу, то яснее убеждаюсь в том, что доводы ума не могут изменить жизни. Они изменяют жизнь только тогда, когда она тронется. Чувство, желания, выгоды, представление о том, что есть благо, вызывает деятельность мысли; и тогда мысль, деятельность ума, руководит жизнью. Но дело в том, что если деятельность мысли не связана с представлением о благе, с желанием, то она передается только внешне, не связываясь с поступка[ми], с жизнью. Неясно. В другой раз скажу яснее.
2) Разум на то только и дан нам, чтоб помогать борьбе с искушениями, с искушениями 3-х родов: искушения похоти, тщеславия, злости, — искушения, лишающие чистоты, смирения и любви. Только разум дает орудие борьбы с искушениями похоти тем, чтобы откидывать те условия, кот[орые] служат соблазнам[и] — вырывать глаз, руку....; с искушениями тщеславия тем, чтобы делать дела без ведома людей, умышленно, испытывая себя, делать дела, вызывающие недоразумения, осуждение людей; с искушениями злости, подавляя в себе злые помыслы. На это только дан нам разум. И каково же наше положение, когда мы как раз на противное этому употребляем его: на то, чтобы достигнуть удовлетворения похоти, тщеславия, злости. —
3) Сущность христианства в том, что жизнь наша не есть наша жизнь, как сад не есть собственность тех, к[оторые] пущены в него; а собственность хозяина, Бога, полученная нами для того, чтобы платить за нее трудами для Бога, что жизнь наша есть данная нам сила для служения Богу, исполнения воли пославшего и совершения дела Его. Дело же и воля Его в том, чтобы все соединялись любовью. Для соединения в любви главное избегать соблазнов, указан[ных] 5-ю заповедями.
Утром поправил и записал рассказы Ги Мопассана, позируя для Ге. Потом не мог писать. Вечером читал с девочка[ми] историю церкви. Не помню, записал ли:
Мы не можем ничего знать о том, что есть, а можем знать верно только о том, что должно быть. — Много знаний разных, но одно важнее и достовернее всех — знание того, как жить. И это-то знание пренебрегается и считается и неважным и недостоверным.
12 часов. Иду спать. Мне грустно. Радостно одно, что к С[оне] испытываю самую хорошую любовь. Характер ее только теперь уясняется мне.
1891
Читал. Я. П. Прошло 15 дней. И много пережито. Вчера 23 был нездоров, в роде инфлуенцы, был Миташа Оболенский и Булыгин. Утром писал 4-ую главу. Вечером послал Гроту дополнение статьи о голоде. 22-го уехала Соня. Я уж нездоров. Перед отъездом она поговорила со мной так радостно, хорошо, ч[то] нельзя верить, ч[тоб] это б[ыл] тот же человек. Писал о голоде целый день, б[ыл] Грот, и я устал очень головой. Вечером уехал Грот. 21. Поправлял по коректурам статью. Она мне нравится. Надо б[ыло] глубже взять вопрос. Вечером читал и кончил «Долой оружие». Хорошо собрано. Видно горячее убеждение, но бездарно. 20. Бился над 4-ой главой. Вечером приехал Грот. Очень тяжелый разговор с Соней. Здесь Попов. Тих, добр, серьезен. Утром уехал Каневский. Трогательный человек своей простотой и самоотверженностью. Пришел из Москвы без копейки денег. Я отправил его к отцу с 4-мя рублями. Он две ночи ночевал. 19-го. Тоже 4-ая глава и разговоры с Каневск[им]. [Вымарано 11/2 строки.] 18-го пришел Каневский, В этот же день был Петя Раевский. Накануне, 17-го или 16-го, должно быть, приехал Попов. Всю неделю почти писал о голоде. Письма замечательные: из Канзаса от автора Kingdom of God и Kingdom of the Clergy contrasted, очень хорошее и письмо и брошюра, хотя и с ссылками на апокалипсис с придаванием Библии сверхъестественного значения. Еще письмо от Фельдман — о сошедшей будто бы с ума девушке — затруднительное; нынче ответил. Думал за это время не мало, но как-то не приписывал важность и не записывал. Записано только следующее:
1) Как-то, молясь Богу, мне стало ясно то, что Бог есть точно реальное существо, любовь, есть то всё, что я одним краюшком захватываю и ощущаю в форме любви. И не чувство, не отвлеченность, а реальное существо; и я ощутил Его.
2) Бывает в отношениях с людьми то, что бывает с сапогом или калошей, когда там разорвется внутри и заворотится. И что больше суешь, то больше заворачивается и меньше входишь.
3) Говорила С[оня], что Соня сноха нехорошая мать. Вот, говорит, она не делает того, что ты осуждаешь в Кр[ейцеровой] Сон[ате]. Она не отравляет жизнь мужа детьми. А если любить детей и ходить за ними, то будешь неприятна. И мне подумалось: какая необходимая приправа ко всему доброта. Самые лучшие добродетели без доброты ничего не стоят; и самые худшие пороки с ней прощаются. Какой бы хороший художествен[ный] тип слабого, порочного человека и доброго... Кажется, уже бывали такие, но я такого по новому чувствую.
4) Приходила баба просить защиты: за корчемство приговорили к 50 р. штрафа или к острогу на три месяца, а она вдова, у нее нет земли и 4 детей. Подумал, что делает тот, кто сажает ее. Наказывают эту нищую и ее детей за то, что она захотела участвовать в барышах казны на 25 р.
Попов еще здесь. Мы совсем собираемся ехать. Денег еще нет. Что будем делать, не знаю. Но, кажется, побуждение недурное. Уж примешивается проклятая слава людская. Но буду стараться делать для Бога. Нынче, кажется, кончил 4-ую главу. И пересмотрел окончательно 6-ю и до половины 7-ю. Как бы хотелось кончить. Теперь 11 часов. Жду писем с Козловки.
1901
Гаспра. Слова: е. б. ж. все больше и больше получаютъ значенiя. За это время писалъ О религiи. Здоровье все chancelante, подъ гору. Еще надо написать о революц[iонной] брошюре, полученной отъ И[вана] М[ихайловича] и о праве иметь отношенiе съ Богомъ, по случаю речи Ст[аховича]. Вчера нездоровил[ось] животомъ. Нынче, особенно теперь вечеромъ, въ очень дурномъ настроенiи, к[отораго] не могу преодолеть. Тутъ Четвер[иковъ], Дунаевъ Саша, оба выпивши. И вся кампанiя [вымарано 4—5 слов] очень чуждая. Саша очень мила. Было нехорошо, но теперь все прекрасно.
Записано кое что, и важное, но теперь поздно, не буду писать.
1906
Я. П.
Получилъ гору писемъ, и одно здоровое ругательное отъ В[еликанова], и опъяняющихъ письма два хвалебныя. Точно стаканъ вина. Не пью. Хорошее настроен[iе]. Кажется, что кончилъ Послесловiе. — Ездилъ вèрхомъ Саломасова и черезъ засеку домой. Очень хорошо. Какъ будто помню свое дело и работу въ мысляхъ. Какой сложный процессъ жизни. Если бы описать то, что никто не высказываетъ, иногда и не знаетъ. Теперь 12 часовъ, ложусь.
1909
Вечер вчерашний прошел праздно. Да, б[ыл] Гусаров. С ним оч[ень] хорошо поговорил. Сильный человек. Как ему хорошо. Я уже пережил время, в к[оторое] мог бы быть таким. Написал письмо Ч[ерткову]. Перечел написанное утром и ужаснулся — как плохо. Не стану тратить времени на поправку.
Сегодня проснулся еще слабее, чем вчера. Решил отказать Ч[ерткову] в его предложе[нии] машины. Ходил с ноги на ногу. Оч[ень] слаб. Дома не брал пера в руки, только написал Ч[ерткову]. Читал Горьк[ого]. Ни то, ни се. Прошел по саду. Тяжелое впечатление от черкеса получил, и Ольга. И мне тяже[ло] б[ыло] стало. Одно хорошо б[ыло] нынче: это поразительно ясное сознание своего ничтожества всячески: и временно, и умственно, и в особенности нравственно. Оч[ень] хорошо, и не только не ослабляет мою веру, но усиливает ее. В общем же успокаивает, — хорошо.
Иду обедать. После сна немного лучше.
Нет более неприятного предмета для размышления и наблюдений, как своя телесная личность. Да, нет меня, есть только мои обязанности. Прекрасное подобие: положение работника.
1910
Нынче получилъ два письма: одно о статье Мережк[овскаго], обличающемъ меня, другое отъ Немца за границей, тоже обличающее. И мне было больно. Сейчасъ же по думалъ съ недоуменiемъ: зачемъ нужно, чтобъ людей бранили, осуждали за ихъ добрыя стремленiя? И сейчасъ же понялъ, какъ это не то, ч[то] оправдывается, но какъ это неизбежно, необходимо и благодетельно. Какъ бы вознесся, возгордился человекъ, если бы этого не было, какъ бы незаметно удовлетворенiе мненiю людскому подменило бы для него исполненiе дела своей души. Какъ сразу освобождаетъ такая ненависть и презренiе людей — незаслуженныя, отъ работы о людскомъ мненiи и переноситъ на одну единственную, незыблемую основу жизни: исполненiе воли своей совести, она же и воля Бога.
Прiехалъ Гастевъ и Г-жа Альмедингенъ. Читалъ письма и отвечалъ, больше ничего не делалъ. Утромъ объискался. Началъ делать несвойственную годамъ гимнастику и повалилъ на себя шкапъ. То то дурень. Чувствую себя слабымъ. Но помню себя, и за то спасибо. Немного занялся соцiализмомъ. Гастевъ оч[ень] хорошо разсказывалъ о Сютаеве и казаке. Необходимо для народа руководитель въ религiозн[ой] области и начальникъ въ мiрской.
1) Очень живо представилъ себе равсказъ о Священнике, обращающемъ свободнаго религiознаго челове[ка], и какъ обратитель самъ обращается. Хорошiй сюжетъ. Ездилъ съ Булг[аковымъ]. Вечеръ тяжело.