1852
Целый день ленился. Убилъ 2 куропатокъ. Весело болталъ съ Ник[олинькой].
1853
Въ дороге.
1854
6, 7, 8, 9, 10 Окт[ября]. Получилъ деньги. Истратилъ довольно много на пустяки, игралъ въ карты. Купилъ лошадь и перешелъ на новую квартиру. Журналъ подвигается медленно. За то я начинаю немного остепеняться. — Важнее всего для меня исправленiе отъ лени, раздражительности и безхарактерности. —
1855
Нахожусь въ лениво-апатически-безъисходномъ, недовольномъ положении уже давно. Выигралъ еще 130 р. въ карты. Купилъ лошадь и узду за 150. Какой вздоръ! моя карьера литература — писать и писать! Съ завтра работаю всю жизнь или бросаю все, правила, религiю, приличiя — все. —
1856
Всё у Арс[еньевыхъ]. Еду нынче. Утромъ злоба прошла и теперь, прiехавъ домой нездоровый и выспавшись, я решилъ, что виноватъ и надо объясниться съ ней, но только иначе.
1859
Вчерашнее спокойствие рухнулось. Вчера писал письма, спокойно распоряжался; нынче пошел на тощак по хозяйству и послал в стан Егора. Оно справедливо и полезно; но не стоит того. —
Нынче написать К[атерине] Н[иколаевне] и Alexandrine; и начать бы Казака. —
1865
У нее. На охоте. Лисица. Борона. Тупое, мелкое и добросовестно степенное самолюбие.
1889
Я. П. Встал позднее. Понемногу лучше. Пересматривал и поправлял всё сначала. Испытываю отвращение от всего этого сочинения. Упадок духа большой. Работал до 4 и спал. После обеда шил и опять Обломова. История любви и описание прелестей Ольги невозможно пошло. Лег поздно.
1894
Я. П. Е. б. ж.
1896
Я. П. Почти месяц не писал, а казалось, что только вчера. За это время, хотя в очень дурном виде, но окончил изложение веры. За это время были японцы с письмом от Кониси. Они, японцы, к христианству несравненно ближе, чем наши церковн[ые] христиане. Очень я их полюбил. Лева слаб. С С[оней] хорошо, хотя и слабо, но борюсь любовью. Хочу всё изложение веры писать сначала. Вчера хорошее письмо от Веригина Петра. Нынче всю ночь думал о смысле жизни и хотя есть и другое что записать, хочу записать это.
—————
Весь мир есть не что иное, как бесконечное пространство, наполненное бесконечно малыми бесцветными, беззвучно двигающими[ся] частицами материи. В сущности, даже и этого нет: я узнаю, что это частицы материи, только по их непроницаемости, непроницаемость же я могу знать только по своему чувству осязания и мускульному чувству. Если же бы у меня не было этого чувства, то я не знал бы и о непроницаемости и о материи. О движении тоже я, строго говоря, не имею права говорить, п[отому] ч[то], если бы у меня не было чувства зрения и опять мускульного чувства, я не знал бы ничего и об движении. Так что всё, что я имею право утверждать о внешнем мире, есть то, что что-то есть, что-то совершенно мне неизвестное, как это давно сказано и браминами, и Кантом, и Беркелеем. Есть какой-то предлог — какая-то песчинка, вызывающая раздражение в раковине улитки и произведшая жемчужину (sécrélion, выделение улитки), весь наш внешний мир. Что же есть?
Есть я сам с своим представлением себя, солнца, деревьев, зверей, камней.
<Откуда же взялись эти: солнце, растенья, звери, камни, я сам с своим телом? Из моего представления, из того, во что я в своем представлении пр[е]образил некоторых из этих бесцветных, беззвучных атомов. Что же такое мое представление? Мое представление — это я, то, что я называю собой. Стало быть, самое главное, самое важное, самое настоящее это то, что я называю собой.> Но что ж такое то, что я называю собой? Есть ли это что-нибудь произвольное, от меня зависящее? Нет: это — что-то независящее от меня, предопределенное. Я не могу не быть собою и не иметь те представления, какие имею. А именно то, что я включаю в себя малую часть этих движущихся атомов и считаю их собою, все же остальные атомы вижу в форме существ, более или менее подобных мне. Мир представляется мне весь состоящим из таких же существ, как я, или подобных мне.
Так что, <включая известное число атомов в то, что я называю собою, я представляю себе это свое отдельное существо чем-то цельным, отдельным от всего мира и живущим среди таких же во времени и пространстве живущих существ, и это называю жизнью.
Жизнь — в этом выделении себя из всего остального. Выделение же это не имеет в себе ничего матерьяльного, несмотря на то, что оно выделяет, как будто, материю.
(Чепуха.)
Всё, что живет, выделяет себя из всего остального. Только выделение это и есть жизнь. Не будь этого выделения — не будет ничего, кроме какой-то таинственной основы жизни, к[оторую] мы называем материей. Когда человек умирает, он перестает выделять себя из всего остального. Так что> Запутался. А есть что сказать.... Постараюсь, когда буду в силах.
——————————————————————————————————
Продолжаю писать то, что имел сказать, о чем снилось всю ночь. Именно:
Люди думают, что жизнь их в теле, что из того, что происходит в теле: дыханья, питанья, кровообращен[ия] и т. п. происходит жизнь. И это кажется несомненным: остановятся питание, дыхание, кровообращение и кончается жизнь. Но кончается ведь жизнь тела, жизнь в этом теле..... И действительно, если считать, что жизнь происходит от процессов тела и только в теле, то как только кончаются процессы тела, должна кончиться и жизнь. Но ведь это произвольное утверждение. Никто не доказал — и не может доказать, что жизнь только в теле и не может быть без тела. Утверждать это всё равно, что утверждать, что солнце зашло, что кончилось солнце. Надо прежде решить, что такое жизнь? То ли, что я вижу в других, как она начинается и прекращается, или то, что я знаю в себе. Если она то, что я знаю в себе, она только и есть, и потому она не может уничтожиться. То же, что в телах передо мной кончаются процессы, соединенные с жизнью во мне и других существах, показывает мне только то, что жизнь куда-то уходит из моих чувственных глаз. Уйти же, уничтожиться она никак не может, п[отому] ч[то] кроме нее ничего нет в мире. Вопрос, стало быть, мож[ет] быть в том: уничтожится ли, может ли уничтожиться моя жизнь? И уничтожение тела человека есть ли признак уничтожения его жизни? Для того, чтобы: ответить на этот вопрос, надо прежде всего решить, что такое жизнь. Жизнь есть сознание моей отдельности от других существ, существование других существ и тех пределов, кот[орые] отделяют меня от них. Жизнь моя не связана с моим телом. Может быть тело, но не быть сознания моей отдельности — как у спящего, у идиота, у зародыша, у припадочных. Правда, не может быть жизни без сознания тела; но это оттого, что жизнь есть сознание своей отдельности и своих пределов. Сознание же своей отдельности и своих пределов совершается в нашей жизни в пространстве и времени, но может совершаться всяким другим образом, и потому уничтожение тела не есть признак уничтожения жизни.
———————————————————————————————————
(Неясно и не то.)
1900
Я. П Е. б. ж.
долго не могъ взяться за работу, потомъ опять поправилъ конецъ и чувствую, что все еще не кончилъ. Погулялъ. Дождь.
Непрiятное впечатленiе, к[оторое] въ то время, какъ получилъ, не успелъ преодолеть: это Л[евино], переписываемое девочками какое то писанiе. Tout comprendre...
Ездилъ верхомъ далеко по тульск[ой] дороге и кое что думалъ. Запишу прямо сюда, а не въ книжку.
1) Если человекъ все говоритъ про поэтическое, знайте, что онъ лишенъ поэтич[ескаго] чувства. То же о религiи, о науке (я любилъ говорить о науке), о доброте — тотъ золъ.
2) Я теперь безпрестанно застаю себя на чувстве недоверiя къ реальности этого мiра. Зачемъ весна, лето, осень. Разве нельзя совсемъ иначе. И разве не ясно, что это только случайность, а одно есть ничто. Такъ я и чувствую. Ничто этотъ мiръ, а чтò — это я, моя душа.
И я вспомнилъ, какъ я смотрелъ на мiръ въ детстве. Какъ несомненно б[ыло], что этотъ мiръ единственный и даже не единственный, a настоящiй, такъ что все, кроме него, фантазiя. А теперь я знаю, что этотъ мiръ фантазiя. Отъ детскаго представленiя о мiре, т. е. собственно о моемъ телесномъ я, до теперешняго яснаго сознанiя его случайно[сти] и ничтожности, я проходилъ (и вс[е] проход[ятъ]) много ступеней. Это надо еще разъяснить.
3) Хорошо ли женское образованiе? Хорошо. А хорошо ли курсы? Скверно. Отчего? Отъ того, что они, какъ всякая школа, ставятъ людей въ положенiе особенно воспрiимчивое къ гипнозу. A девушки особенно склонны къ этому. Все школы это усыпленiе. Настоящее невредное образованiе прiобретаетъ каждый только одинъ, какъ все хорошее прiобретаетъ всякiй только одинъ, т. е. не одинъ, а съ Богомъ.
4) Думалось какъ-то хорошо по случаю моихъ отношенiй къ людямъ близкимъ, что эта близость къ нимъ не безразлична, а обязываетъ. Не могу сейчасъ лучше сказать. — Что черезъ мои отношенiя съ ними я устанавливаю новую форму.
Я очень хорошо физически себя чувствую.
1901
[Гаспра. Крым.] Страшно сказать: не писалъ почти два месяца. Нынче 10 Октября 1901. Гаспра, на южн[омъ] берегу.
Здоров[ье] все также плохо. То ухудшенiя, то улучшенiя, но слабыя. Прежнее здоровье окончательно кончило[сь]. И такъ хорошо, и не только и такъ хорошо, но именно хорошо. Приготовленiе къ переходу.
Прiехали сюда 8[-го сентября] съ Булан[же], Машей и Колей. Саша очень мила. Теперь здесь Сережа. Внутренняя работа какъ будто понемногу двигается.
Умеръ Адамъ Вас[ильевичъ]. И очень хорошо.
За все это время работаю надъ Религiей. Каже[тся] подвигается, но и умственно сталъ слабе[е], меньше времени могу работать.
За это время записано:
1) Трудно жить для Бога одному среди людей, не понимающихъ даже этого и живущихъ только для себя. Какъ радостна въ этомъ положенiи помощь единоверцевъ.
2) Когда я думаю о смерти, мне радостно думать о томъ, какъ я проснусь къ той жизни также точно, какъ я просыпался къ этой въ раннемъ детстве.
3) Нетъ, не эта жизнь сонъ, какъ я писалъ прежде, а сонъ то, чтò разделяетъ одну форму жизни отъ другой — то, на одномъ конце чего смерть, а на другомъ — рожденiе.
4) Или ложь или невежество. Не знаешь чтò хуже (не помню къ чему).
5) Человекъ есть отдельное изменяющееся существо, постигающее цельное и неизменное.
6) Два предмета въ одномъ и томъ же пространстве — движенiе. Два предмета безъ движенiя — пространство.
7) Человекъ, изменяющееся отдельное существо, стремится къ неизменности и цельности. И то и другое достигается любовью. Чемъ больше любви, темъ меньше измененiя и темъ более расширяется область жизни, т. е. приближается человекъ къ цельности.
8) Астрономiя не имеетъ полной реальности, п[отому] ч[то] составляетъ результатъ однаго чувства (sens) зренiя.
9) Сила религiи въ томъ, чтобы чувствовать себя выше всехъ законовъ человеческихъ.
10) Одна изъ самыхъ обычныхъ и важныхъ ошибокъ, кот[орыя] делаютъ люди въ своихъ сужденiяхъ, та, что люди считаютъ хорошимъ то, что любятъ.
11) Однимъ чувствомъ (sens) мы познаемъ пределы себя; совокупностью чувствъ мы познаемъ живое — себе подобное. (?)
12) Течетъ струя и стоитъ неподвижно, и намъ кажется, что это неподвижный предметъ. Тоже и съ жизнью. Она намъ кажется всегда стоячею, а она течетъ...
13) Жизнь серьезное дело! Ахъ, кабы всегда, особенно въ минуты решенiй, помнить это!
14) Жаль потерять, разстаться съ вещью, къ ко[торой] привыкъ, долго употребляя ее; какъ же не жалеть разстаться съ орудiемъ своего тела, к[оторое] употреблялъ всю жизнь. Особенно если удавалось употреблять его хоть изредка хорошо.
15) Делаешь усилiе проснуться, когда сонъ становится ужасенъ и нетъ силъ переносить его; тоже надо и делать въ жизни, когда она становится невыносима, и проснуться изъ животной жизни въ жизни духовной — сознать свое вечное божественное я.
16) Предприниматели (капиталисты) обкрадываютъ народъ, делаясь посредниками между рабочими и поставщиками орудiй и средст[въ] труда, также обкрадываютъ купцы, становясь посредниками между потребителями и продавцомъ. Тоже подъ предлогомъ посредничества между обиженными и обидчика[ми] устанавливается грабежъ государственный. Но самый ужасный обманъ это обманъ посредниковъ между Богомъ и людьми.
17) Избави Богъ жить только для этаго мiра. Чтобы жизнь имела смыслъ надо, чтобы цель ея выходила за пределы этого мiра, за пределы постижимаго умомъ человеческимъ.
18) Нетъ более ненужнаго дела, какъ прiобретенiе себе, удержанiе или увеличенiе богатства.
19) Жизнь представляется мне такъ:
круглое подвигается вверхъ, стержен[ь] расширяетъ, а жизнь
становится меньше, тонь[ше], такъ
и наконецъ жизнь совсемъ сливается съ стержнемъ, съ вечнымъ, неизменяющимся.
20) Либералы, соцiалисты, революцiонеры считаютъ, что религiя не нужна, и пренебрегаютъ ею, хотятъ уничтожить всякую. A религiя есть, была и будетъ всегда глав[ный] двигатель людей. И правительства знаютъ это и потому посредствомъ ложной религiи ведутъ на ложный путь людей. Те же, кто борятся съ правительствомъ, вместо того, чтобы уничтожать ложную религiю и устанавливать истинную, предоставляютъ правительствамъ полную власть руководить людей ложной религiей. И пото[му] очевидно всегда будутъ побеждены.
1906
Я. П.
Желанiя своего не исполнилъ. Поразилъ разговоръ на больш[ой] дороге съ Ламинцовскимъ молодымъ крестьяниномъ революцiонеромъ, и на другое [утро] чтенiе газетъ съ 22 казненными, и я началъ писать объ этомъ. И вышло очень плохо, но я три дня писалъ но немногу объ этомъ, и все плохо. Хочется ответить на вопросъ: что делать?
Записать надо многое:
1) Только время, т. е. постоянное движенiе всего и меня, даетъ возможность свободы, т. е. направленiя движенiя, происходящаго во мне. Только время даетъ возможность свободы отдельному существу.
2) То, что я называю своею жизнью, есть сознанiе божественнаго начала, проявляющагося въ одной части Всего. Часть эта ограничена пределами, представляющимися мне телесностью (матерiей) въ пространстве. И божественное начало это нетолько свободно, но всемогуще и въ пределахъ черезъ измененiя во времени. Эти измененiя сознанiя во времени есть то, что я называю жизнью. Проявилось бы бож[ественное] сознанiе только въ телесности въ пространстве — и не было бы движенiя, не было бы жизни. Жизнь есть проявленiе бож[ественнаго] начала въ пределахъ пространства движенiемъ во времени.
3) Жизнь есть освобожденiе (все большее и большее) своей божественности. Не началось сознанiе божественности, свободы — не началась жизнь (сознанiе это есть во всемъ органическомъ). Кончилось это сознанiе — кончилась жизнь.
4) Записано такъ: умираетъ не то, что сознаваемо, а то, что сознаетъ. Это не верно. Надо сказать: Смерть есть прекращенiе сознанiя въ прежней форме.
5) Записано такъ, после очень тяжелаго настроенiя: Ужъ очень отвратительна наша жизнь: развлекаются, лечатся, едутъ куда-то, учатся чему-то, спорятъ, заботятся о томъ, до чего нетъ дела, а жизни нетъ, п[отому] ч[то] обязанностей нетъ. Ужасно!!!! Все чаще и чаще чувствую это.
6) Ходилъ гулять. Чудное осеннее утро, тихо, тепло, зеленя, запахъ листа. И люди вместо этой чудной природы съ полями, лесами, водой, птицами, зверями, устраиваютъ себе въ городахъ другую, искусствен[ную] природу, съ заводскими трубами, дворцами, локомобилями, фонографами..... Ужасно, и никакъ не поправишь....
7) Очень важное. Люди нашего времени гордятся своей наукой. То, что они гордятся такъ ею, лучше всего показываетъ то, что она ложная. Истинная наука темъ и познается, или, скорее, несомненный признакъ истинной науки — сознанiе ничтожности того, что знаешь, въ сравненiи съ темъ, что раскрывается. А что наука ложная, въ этомъ нетъ никакого сомненiя. Не въ томъ, что то, что она изследуетъ, неверно, а въ томъ, что это не нужно: некоторое — относительно, въ сравненiи съ темъ, что важно и не изследовано, а многое и совсемъ не нужно. И я твердо уверенъ, что люди поймутъ это и начнутъ разрабатывать единую истинную и нужную науку, к[оторая] теперь въ загоне — НАУКУ О ТОМЪ, КАКЪ ЖИТЬ.
Хорошо бы посвятить остатокъ жизни, чтобы указать на это людямъ.
8) Сначала кажется умнымъ производить начало мiра не отъ Творца, а отъ матерьяльныхъ процесовъ: туманныхъ пятенъ и т. п. Потомъ становится ясно, что оба предположенiя равны, одинаково неосновательны. Когда же глубже вдумаешься въ вопросъ, то станетъ ясно, что производить мiръ отъ Бога-Твор[ца] безъ сравненiя разумнее, чемъ производитъ его отъ матерьяльныхъ силъ. Производя мiръ отъ Творца, допускается, хотя и въ грубой форме, начало духовное. Производство же отъ веществен[ныхъ] силъ въ безконечномъ пространстве и времени — явная безсмыслица.
Вчера не дописалъ, а вечеромъ стало больно отъ холодности съ М[ашей] и К[олей], и я пошелъ къ нимъ и разревелся, но хорошо стало.
1907
Я. П.
Давно не писалъ, за это время былъ одинъ день въ тоскливомъ состоянiи изъ-за стражниковъ, к[оторые] тревожатъ крестьянъ. Тутъ тетя Таня и Мих[аилъ] Серг[еевичъ] и две Танички. Была непрiятна неожиданная и непрiятная брань за мое письмо о томъ, ч[то] у меня нетъ собственности. Было обидное чувство и, удивительное дело, это прямо было то самое, ч[то] мне б[ыло] нужно: освобожденiе отъ славы людской. Чувствую большой шагъ въ этомъ направленiи. Все чаще и чаще испытываю какой-то особенный восторгъ, радость существованiя. Да, только освободиться, какъ я освобождаюсь теперь, отъ соблазновъ: гнева, блуда, богатства, отчасти сластолюбiя и, главное, славы людской, и какъ вдругъ разжигается внутреннiй светъ. Особенно радостно. За это время работаю надъ Дет[скимъ] Кр[угомъ] Чт[енiя], вводя его въ подразделенiя большаго. Работа, требующая большаго напряженiя, но идетъ порядочно. — Записать:
1) Жизнь не шутка, а великое, торжественно[е] дело. Жить надо бы всегда также серьезн[о] и торжественно, какъ умираешь.
2) Когда люди говорятъ, то кажется, что всякое говоренье есть одно и тоже дело. А между темъ этихъ говоренiй есть два совершенно различныхъ и по причинамъ, вызывающимъ говоренье, и по последствiямъ. Большей частью люди говорятъ только для того, чтобы дать ходъ всемъ своимъ чувствамъ. Это говоренье праздное; и второе, говорятъ тогда, когда хотятъ передать свою мысль другому для его пользы. Это говоренье хорошее.
3) Есть времена, когда я не сознаю себя, но и въ эти времена я знаю, что я есмь. Что же такое то, про что я знаю, ч[то] оно есть, хотя и не сознаю его? Это божественное — Богъ во мне.
4) Сознавать Бога въ себе — это одно, и это достигается довольно легко въ уединенiи. Но сознавать нетолько въ себе, но и въ другихъ, когда сходишься съ ними, это гораздо труднее. И этому надо учиться. Учусь. Помоги, Господи.
5) Истинная и твердая вера въ Бога въ томъ, чтобы, несмотря на осужденiе людей, делать то, чего хочетъ Богъ, и быть спокойнымъ.
6) Какъ хорошо, облегчительно чувствовать и признавать себя виноватымъ. Все запутанное и трудное сразу объясняется и облегчается.
7) Задумался о томъ, правда ли, что благо человека — только въ увеличенiи въ себе любви. Отчего же этого нетъ теперь во всехъ людяхъ? А отъ того же, отъ чего этого не было во мне 30 летъ тому назадъ. Какъ человекъ растетъ, такъ и человечество.
8) Не разъ уже я рисовалъ это.
9) Человекъ не знаетъ, что хорош[о], что дурно, а пишетъ изследованiе объ упавшемъ аэролите и о происхожденiи слова «куколь»!
1909
Вечер провел не помню как. Вечером б[ыл] Илья. То же отсутствие высших интересов, как у всех сыновей. Но ничего.
Душан болен. Я ходил к нему. Как всегда, кроткий, спокойный. Ничего не делал, кроме писем неважных. Ходил Саше навстречу. Бил камни и хорошо поговорил с отцом и сыном ясенецкими. Вечером читал Андр[еева]. То же впечатление очень определенное. Ранние рассказы хороши, позднейшие ниже всякой критики. Записать, кажется, нечего. Был тяжелый проситель. Я сначала дурно обошелся, но потом справился. Вообще не могу приучить себя вспоминать о Боге при общении. Вспоминаю после. Буду учиться.
1910
Всталъ поздно, въ 9. Дурной признакъ, но провелъ день хорошо. Начинаю привыкать къ работе надъ собой, къ вызыванiю своего высшаго судьи и къ прислушиванiю къ его решенiю о самыхъ, кажущихся мелкихъ, вопросахъ жизни. — Только успелъ прочитать письма и Кр[угъ] Чт[енiя] и Н[а] К[аждый] Д[ень]. Потомъ поправилъ корект[уры] 3-ехъ книжечекъ «Для Души». Оне мне нравятся. Ходилъ до обеда. Соня Илюш[ина] съ дочерью. Буланже и потомъ Наживинъ. Хорошо беседовали. Онъ мне близокъ. Ложусь спать. Записать:
1) Дело наше здесь только въ томъ, чтобы держать себя, какъ орудiе, к[отор]ымъ делается хозяиномъ непостижимое мне дело — держать себя въ наилучшемъ порядке, — чтобы, если я соха, чтобы сошники были остры, чтобы, если я светильникъ, чтобъ ничего не мешало ему гореть. Тоже, что делается наши[ми] жизня[ми] намъ не дано знать, да и не нужно.
2) Понятiе Бога въ самой, даже грубой форме — разумеется далеко не отвечающее разумному представленiю о немъ, все таки оч[ень] полезно для жизни уже темъ, что представленiе о немъ, хотя бы самое грубое, переноситъ сознанiе въ область, съ к[отор]ой видно назначенiе человека и потому ясны все отступленiя отъ него: ошибки, грехи.
3) Когда революцiонеры достигаютъ власти, они неизбежно должны поступать такъ же, какъ постулаютъ все властвующiе, т. е. совершать насилiя, т. е. делать то, безъ чего нетъ и не можетъ быть власти.
José Ingergnieros.