Глава 32 (продолжение)
Ачинск и его окрестности.
Перед каждым базарным днем Фока с Димой вылавливали одну из коров, и резали ее на городской бойне. Пестерек на дрожках сменяли на тележную платформу, натягивали над ней на приподнятых оглоблях и шестах брезент; получался затененный базарный прилавок.
Все это имело дух предприимчивости, но осуществлялось без учета нарастающей инфляции. Денег от продажи мяса получали все больше, а покупаемое на них число коров с каждой поездкой становилось все меньше.
Происходящие в стране события прямо или косвенно отражались на всех.
Россия была в огне гражданской войны. Интервенты и белогвардейцы заливали Советскую страну потоком крови, разрушали промышленность, подвергали страну голодной блокаде. Сибирь – важнейшая житница страны и контрреволюция делала ставку на то, чтобы отрезать ее от Москвы и всех центральных губерний.
Летом 1918 года интервенты и белогвардейцы спровоцировали в Сибири мятеж чехословацкого корпуса, сформированного из бывших военнопленных, который возвращался в Чехословакию восточным путем.
Один из эшелонов с чехословацкими солдатами и офицерами Дима с отцом увидели в начале июля, когда возвращались со скотом в Ачинск. Вагоны стояли на железнодорожной ветке, которая пересекала минусинский тракт на участке от станции Ачинск 2 до нового кирпичного завода. Белочехи чувствовали себя как на отдыхе. Многие были без кителей, в нижних белых рубахах. Было солнечно, тепло. Все выглядело мирно.
Но этот мятеж слился затем с антисоветскими восстаниями кулачества, и создал Колчаку условия для нанесения возможного опасного удара на Москву.
Чехи и словаки попали в Россию, как пленные, в составе австро-венгерской армии. Многие из них после Октябрьской революции сражались в рядах Красной Армии. Большинство же стремилось вернуться на родину, но было задержано контрреволюционным офицерством, и использовано против Советской власти.
Приход контрреволюционеров к власти сопровождался дикой расправой над советским активом.
Транссибирская магистраль 1918 год.
Подъезжали к Екатеринбургу. На платформе стояла толпа вооруженных людей. От нее отделился детина без шеи и лба; отодвинув охрану, он ворвался в вагон.
- Кто здесь Яковлев? Ты? Можешь ехать обратно в свою Москву, Романовых я заберу.
- Это почему?
- По указу Уральского совета мне предоставлены особые полномочия.
- Мандат.
- На, утрись.
- Тебе приказано сопровождать, ну и сопровождай.
- Я заберу его из этого теплого поезда, и отвезу на рудники, чтоб узнал, как страдали наши товарищи.
- Уральскому совету центральный комитет партии уже не указ?
Эти слова Орлов произнес таким зловещим шепотом, что все вздрогнули.
- Ладно, пока…
- Иди, а я свяжусь со Свердловым, - успокоительно молвил Орлов.