Муха залетела в машину, когда мы ехали в Хампи с побережья Гоа. Водитель индус остановился, и стал ее ловить: чтобы выпустить, а не прихлопнуть.
Индусы считают, что ни одно живое существо убивать нельзя. Карму испортишь. Да и реинкарнация. Мало ли кем в следующий раз родишься. Вдруг назойливо жужжит не кто иной, как любимый двоюродный дедушка.
У речки толпа людей. Кто-то набирает воду в огромные белые канистры. Кто –то моется. Гид поясняет: согласно религии, омываться надо пять раз в день. И ужасы про отсутствие гигиены – это не про индусов. Просто они не научились жить в пластиковом мире, где упаковку надо утилизировать специальным образом, а не выбрасывать под ноги. В мире достатка, где скоропортящуюся еду можно запасти впрок, и поместить в холодильник.
Говорят, что 90 процентов холодильников в Индии стоят на гоанских кухнях.
Цель нашей поездки было посмотреть, что осталось от великой индуистской империи Виджаянагар.
Со священных гор мы провожали закат и встречали рассвет, ходили по долине царей, переправлялись через озеро в долине брахманов.
При нехватке пресной воды и водоемов, мы удивились, не увидев толпы страждущих омыться и здесь. Лишь небольшую горстку стирающих женщин. Это жены брахманов, пояснили нам. Только они имеют право стирать одежду мужей в этом озере.
Наконец, на вершине горы, где стоит храм Ханумана, нам удалось познакомиться и с брахманом. Храму не одна тысяча лет.
Сейчас вверх ведет почти тысяча ступеней, подъем, признаюсь, не прост. Однако каждый день жители окрестной деревни несут покровителю обезьян съедобные дары.
Хануман не ест их сам, а через своих служителей передает обезьянам, и те, в благодарность, не опустошают крестьянские плантации.
Звучит, как миф. Но на обратной дороге мы видели орду обезьян, несущих не только огромные связки бананов, но и телевизор. Уж зачем он им – не знаю. Видимо, не задобрили вовремя, и поплатились.
Вначале мы нерешительно бродим вокруг да около храма, фотографируем лунные пейзажи с огромными камнями, неправдоподобно застывшими в неестественных позах. Будто накидали их, играя, обезьяны-великаны.
Рассматриваем священные деревья, на которых развеваются ситцевые ленточки. Боялись добрых собак с колокольчиками на шее. И все это время на нас злобно косится старая индианка: ходят тут всякие, праздные, нечестивые.
Решаемся, наконец, войти. Снимаем обувь. В обуви нельзя ни в храм зайти, ни в дом за стол сесть, ни на слона залезть.
Внутри храма просто и аскетично. Правда, есть в притворе уголок с телевизором. «В притворе» – это в наших, христианских реалиях, как называется первое - не основное помещение - в индуистских храмах не знаю.
Кроме телевизора там стоят каменные лавки, покрытые ситцевыми простынями, да несколько изображений индуистских божеств на стене. Пока разглядывали, пара-другая упитанных мышек пробежала. Такие, знаете ли, толстенькие, как бурундучки, а мордочки на наших мышей похожи.
Старуха зовет брахмана. Может, надеялась, что погонит он нас поганой метлой. Но брахман не гонит. Зовет в главное помещение. Приглашает сесть. Рисует красной краской точки у каждого на лбу.
Я отказываюсь. Православная, говорю, не могу. А он не настаивает, не ругает, не переубеждает. И мил ко мне. С меня начинает угощать всех чаем, потчевать рисом.
Старуха оттаяла, норовит обнять, поцеловать. Улыбается: будто другое лицо стало. Светлое. Даже морщинки не как у ведьмы, как у уважаемой умудренной госпожи.
Еще был паренек из Сингапура. Щуплый, скромный. Коллега мой практически. В новостях работает. И вот уже несколько лет приезжает в этот храм Ханумана помогать. Живет при храме по несколько месяцев в году. Уж не знаю, как на работе его отпускают.
Брахманы – представители высшей касты. Рослые, не такие смуглые, как остальные. Некоторых я бы даже назвала белокожими. Их предки поколениями хорошо ели, не работали в поле. Есть, правда, теория, что они не из местных, потому и белокожие.
Изначально профессии в Индии не выбирали, по сути, кем быть, определялось кастой. Я сейчас не о неприкасаемых, я и о строителях, огородниках, и… брахманах.
Брахманы – несмотря на свой высокий статус - тоже невольны распоряжаться своей судьбой. Если только не хотят пойти против семьи. И готовы к тому, что и остальные будут на них смотреть косо, и вряд ли примут в свой круг.
Наш собеседник получил хорошее образование. Университетское. Закрытый пансион, Оксфорд. Привык ходить в костюме, есть в ресторанах. Кажется, учился на адвоката. Деньги, все это оплачивать, у родителей были. Он создал свою семью, родил сына.
И когда ему стукнуло почти сорок, отец призвал его продолжить семейное дело. Стать хранителем индуистского храма. Того, где служил отец, дед, прадед и все предки по мужской линии. Вариантов отказаться не было.
Привыкший к батистовым простыням и чистоте, он не смущается, когда по нему пробегает мышка. Берет пальцами рис, пьет не вино, а масала-чай. Разумеется, не ест мяса. В Хампи - у всех трапезы без мясного. Священная земля! А тут - брахман.
Не ропщет. Такова доля в этот раз. Он открыт и доброжелателен. Не может отказаться только от телевизора. Точнее, от сериалов про богов. Он сам так сказал.
По одному из каналов идет многосерийка, вроде по Рамаяне - это священный индуистский текст для одних и литературный эпос для других. Поэтому в пять часов каждый день брахман старается завершить все дела и сесть перед голубым экраном.
Не знаю, как он сейчас. Встрече той уже 10 лет минуло. А всё помнится. И жалею, что постеснялась спросить, а зачем тогда отец отправлял его учиться? Чтобы сын увидел мир? Просто потому что была возможность? Потому что любил его и хотел для него лучшей жизни?
Александра Кудрявцева/ ДОРОГАМИ РАДОСТИ
Еще рассказ из Карнатаки: Обезьяны-жулики. Случай, который произошел с нами в Индии
Будем рады приходить в Ваш дом, как раньше приходили газеты - по подписке (только бесплатно). Ставьте нам лайк, чтобы видеть больше таких публикаций! И читайте о путешествиях на нашем сайте –Дорогами радости!