Рассказ Катерины
"Но коррида всё-таки состоялась. С утра у меня было уже нехорошее предчувствие. Просила Солнышко быть аккуратнее, осторожнее. Хотя всё было как всегда. Только предчувствие. И не зря. Слава Богу, я этого не видела. Я бы там от страха умерла или сошла с ума… Я не слышала когда Солнышко вернулся, меня уже сморил сон. А утром… Я только увидела его штаны, и сразу всё поняла. Вы не представляете, что нужно сделать, чтобы прочные рабочие брюки разорвать так, что они превратились в два рваных полотнища, с корнем вырвать молнию… Я тоже не представляю. Мне кажется, что усилиями десятерых мужиков этого нельзя было сделать. А вот один бык смог!
Тогда они с мужиками косили траву для скотины перед дойкой. Обычный ритуал. Но быку опять что-то в голову взбрело. Возможно, вспомнил, что можно воровать корм из рук хозяина... Он подбежал и стал отвоёвывать сено рогами и копытами, загребая себе в кучу. Солнышко думал, что так же всё мирно и разрешится, как в прошлый раз, решил отогнать наглеца, гыкнув на него. Бык только на миг отошёл в сторону, упрямо наклонив голову вниз и возмущённо давая знать, что это ему совсем не нравится. Вторая попытка отогнать быка тоже увенчалась успехом. А вот что произошло дальше, уже никто не ожидал…
Схватив косаря за… Да, да, именно то самое место… Бык начал трепать зубами и рогами всё, что ему попало под горячие копыта. Чтобы хоть как-то устоять на ногах, взвыв от боли, Солнышко пытался удержать за рога этого бугая, но силы оказались не равны. Разорвав в клочья добычу,т.е. штаны, тот не успокоился, а поддев рогами, честно скажу, не слабого мужика, запустил его в полёт, да такой, что мало не показалось никому. Мужики, которые косили чуть поодаль, даже не успели сообразить, что вообще произошло. Когда уже был разбор полётов, все решили единогласно, что если бы с каждым из них случилась такая беда, они бы его убили… Ну как, отправили бы на бойню.
Но Солнышко добрый. Он быка пожалел, сказав: «Но он же меня не убил, а мог бы»… Почему он тогда косой не рассёк озверевшее животное? Доброта, порой, смертельная опасность... А я бы убила… Быка, конечно. Я не знаю, когда придёт в нормальное состояние всё то, что между ног у пострадавшего. А пока без слёз на это не взглянешь. А боль-то какая! Мужики-то точно знают. Но все мои слёзы и мольбы, что мне никакого молока не надо, тем более такой ценой, не возымели нужного результата. Опять ферма с утра до ночи… Единственный вопрос, который задал мне Солнышко: «Ты меня такого не бросишь?» Глупенький, как я могу бросить, я же его люблю.
Но эта история имела продолжение. И недели не прошло, как бык забодал нового работника… Кто он, откуда, мало кого волновало. Работников искали среди бомжей и приезжих, не имевших жилья и средств к существованию, а также бывших заключённых, только что вышедших на свободу. . На вопрос: «А где новичок?» ответили: «Его больше не будет!» Попытки хоть что-то выведать о судьбе нового работника не увенчалась успехом. Но логическое мышление привело не к утешительному умозаключению. Бык его убил. А чтобы не было никаких вопросов, труп закопали в лесу, где его никто не найдёт. Да и искать никто не будет. Бомжей развелось немерено, одни уйдут, им на смену другие придут.
Для меня это – демократическая форма рабства, когда людям не платят, кое-как кормят, содержат в бытовках без каких либо удобств. Откуда приехал новичок, можно только догадываться. И дураку понятно то, что он надеялся найти в России работу. А нашёл… Но это мои умозаключения, не более. Судя по тому, что он приехал с добротным чемоданом, одет был очень даже прилично, планы его были далеко идущие. В лесу так и остались валяться некоторые его вещи, сильно перепачканные грязью, видимо, бык валял его с особым усердием… Работники, конечно, долго не задерживаются, понимая, что такая жизнь – далеко не рай. Можно жить, не напрягаясь в других местах обитания (на городских свалках, брошенных домах, побираясь днём на паперти).
Я заглянула в этот забытый Богом уголок, когда в наличии остался последний работник. Я не очень любопытная, но что его держит в таких нечеловеческих условиях, захотелось узнать. Александр – человек предпенсионного возраста работал на заводе мастером. Была семья, работа… Всё как у людей. Но сократили на работе, жена выгнала, выписав из квартиры. Так он и остался ни с чем и стал никем. Когда он сходился с женщиной, свою квартиру продал, купили совместно двухкомнатную квартиру, хозяйкой которой и стала его гражданская жена… Сейчас ведь просто – захотел прописал, захотел – прочь прогнал. Никого не волнует, что будет с человеком потом…
Вот потом Александр и попал в добровольное рабство. Чтобы не сойти с ума от безысходности и скотской жизни, заливает глаза горькой, а наутро, чуть свет опять скотину – напоить, накормить, доить, пасти… И так изо дня в день, из года в год, пока не закопают. А повод подвести последнюю черту был вполне реальным. Когда загонял всю живность в коровник, бык не растерялся, решил поиграть с очередной жертвой. Ну не скотина ли! Метров сорок он подбрасывал и бросал несчастного… Так бы и забил, затоптал насмерть, но собака стала лаять, бросаясь на быка, отвлекла его, буквально, на мгновение, за которое Александр успел спрятаться на дереве, а потом, когда бык разочарованно покинул поле битвы и скрылся за стенами коровника, доковылял до бытовки. Отлежался несколько дней… А что хозяин? Остаться без последнего работника хоть и жадность вперёд него родилась, не хотелось. Пришлось быка-убийцу на мясо пустить.
Хозяин – это полная антиреклама молока и молочных продуктов. Судя по тому, что он сначала работал на ферме скотником, потом купил на президентские миллионы скотину и сам стал фермером, стаж его молочной зависимости не менее двадцати лет. Не пенсионер, не инвалид. Но зубов уже совсем нет, все выпали и здоровьем богатырским не блещет. То, что он скупой, как Плюшкин, я уже прояснила. Но ведь и характер у него – подленький и склочный, так и норовит какую-нибудь пакость совершить. И общение с благородными коровами не облагородило его ничуть. Тогда зачем вся эта мышиная возня? Я таких людей не понимаю.
Приходилось мне сталкиваться и с другими фермерами, более или менее удачливыми.
Вот, например, батюшка. На скромные сбережения выкупил ферму, купил коров, овец, коз, свиней. Нанял работников из приезжих. Платил. По 15 тыс. в месяц. Я была свидетельницей того, как молодая семья из Узбекистана жила на ферме, ухаживала за скотиной. Они умудрялись даже накопить и послать на Родину материальную помощь своим близким родственникам. Их это устраивало. Но захотелось навестить родню и они отпросились на 2 месяца у батюшки.
А на их место взяли двоих работников, которые в первый же день опрофанились. Пошли по нужде в кусты, подтёрлись листочком. А не знали о коварстве борщевика. Сожгли себе весь зад… Ох, горемычные! Потом другие, третьи приходили и уходили.
Самое обидное в этой истории для тех, кто употреблял "батюшкино" молочко, что целебным оно не являлось. Наоборот. Коровы, также от природной скупости, покупались бракованные, определённые на убой. Болели, но на их лечение конечно, деньги не выделялись. В конце концов оказалось, что у всех был лейкоз… Такие вот дела. Пейте, люди молочко, будете… Нужно отдать должное батюшке, что как только факт лейкоза был документально установлен, ферму он прикрыл, всех коров отправил на убой. Дальнейшей судьбой его я не интересовалась. Бог ему судья."