Выйдя из бара, он закурил. Я спросил: "Слушай, только по секрету тебе, я тут хочу за границу уехать. У тебя никто не уезжал из знакомых в нашей отрасли? Как оно там?" Прошел непродолжительный разговор, из которого я кое-что для себя вынес. Внезапно, они прервали наш разговор своим выходом из бара. Пиво не шатало, но заставило мерцать огни живой улочки в моих глазах. Я в очередной раз вспомнил, что такой ажиотаж в ресторанах нормальная ситуация для обычного будничного полудня в Чехии.
Неожиданно для всех прошло минут 15, после которых мы заметили, что кого-то не хватает. Как оказалось, в кассовом аппарате произошел сбой и одному пришлось подождать. В общем-то, никаких возмущений это не вызвало, так как в честь продолжительного ожидания предоставили хамон и бокал пива за счёт заведения. После того, как уже трое пошли на помощь, я стоял с относительно молодым парнем лет 30-35 и его пожилым коллегой. Пару минут спустя все вышли. Нас было семеро. Мы пошли в сторону Третьяковской.
Вокруг за столиками сидели люди и пили. Пили так, будто сейчас не четверг, а долгожданный вечер пятницы. Они вкушали съестное с дымящихся тарелок, глотали разные жидкости из потных стаканов. Их сигареты тянули свои серые тонкие руки к полной и жёлтой, как свежее масло, луне. Облаков не было вовсе, будто они поняли, что нельзя портить своим присутствием такой теплый и уютный вечер. Машины неслись по улице нам навстречу и заполняли ревом своих механических сердец узкую улочку.
День удался на славу. За исключением того, что отдел терял самых активных и перспективных на глазах. Вот и следующий собрался уходить, бросив все и несмотря ни на что. Конечно я переживал, да и все остальные переживали, ведь никто не мог подумать, что в 40 лет можно так просто уйти с работы, которой ты отдал почти полжизни. Да, порой ситуация заставляет и на такое идти, но что поделать, жизнь - такая штука. Я отложил это у себя в голове в коробочку, которую обычно называют "чужой опыт".
В какой-то момент, я вдруг понял, что нам надо на Новокузнецкую, а мы идём на Третьяковскую. Затем, кто-то понял то же самое, все остановились. Мы распрощались с остальными, нас осталось трое. Мы спустились в душное безлюдное метро, проехали станцию до Театральной и разошлись по своим веткам. Я заскочил в вагон, прошел до конца и упал с сумкой на свободное сидение, коих было много. Я достал наушники, включил музыку и забылся.
В ушах заиграл Сплин. Голос пел знакомые со школьной скамьи строки, глаза закрылись, а губы беззвучно выводили в воздухе: "Нева, великолепный вид. Иди по головам, иди через гранит..." В голове возник я, в черной куртке и с одним работающим наушником, который я вынимаю только в душе или перед сном. Жёлтый свет фонарей на грязном снегу и тысячи огней с другого берега, отражающиеся в черной глади воды. Ветер, обдувающий красные щеки, такой теплый и мягкий. Именно он принес вести о том, что скоро лето, а весна вот-вот кончится.
незапно написала мама, она все ещё ждала моего звонка. Я уверил ее, что скоро выйду из метро и обязательно ей наберу. Немного рассказал про свой день в чате. Сказал, что она не выгонит меня из дома за то, что я так поздно еду. Я доехал до станции и вышел на улицу, до автобуса оставалось 6 минут. Убрал наушники и набрал маму. Она взяла трубку, а я сказал: "Привет. Ну рассказывай, как там у тебя дела!"