«Смоленская газета» о том, как жили и учились воспитанники духовных учебных заведений Смоленской епархии в конце XIX – начале XX веков.
Мальчиков приучали к порядку
Раннее детство большинства представителей духовного сословия России протекало в деревне. Игры на воздухе, посильное участие в хозяйственных делах. С малолетства приучались петь на клиросе. Освоив азы грамоты в начальной школе, мальчики с 8-10 лет начинали подготовку к вступительным испытаниям в духовное училище.
Получить начальное духовное образование можно было в четырёх училищах: Смоленском, Бельском, Вяземском, Рославльском. При каждом из них имелось общежитие для сирот и детей из самых бедных семей. В столовой общежития готовили пищу по расписанию, составленному самими учащимися под руководством смотрителя. «Приходящие» проживали у родителей или ближайших родственников. С первых же дней мальчиков приучали к порядку. Комиссиям, которые частенько проводили ревизии духовных училищ, придраться было не к чему: «Одежда учеников: сюртуки, пальто, сорочки, простыни– вся исправна, чиста, без заплат и прилична». Заболевшие могли обратиться к своему доктору. При необходимости они проходили курс лечения в училищной больнице.
Хотя по набору основных предметов программы духовных училищ соответствовали трём начальным классам классической гимназии, учились в них четыре года. Воспитанники в расширенном варианте изучали курс священной истории, катехизис и специальную дисциплину – изъяснение богослужения с церковным уставом. Обращалось внимание и на их физическую подготовку. В экономических отчётах духовных училищ значатся расходы на закупку гимнастических канатов и колец для гимнастических шагов, а в штатном расписании указана должность учителя гимнастики. На каникулы учащихся отпускали домой.
Телесные наказания запретил Александр II
Как и в гимназиях, в духовных училищах за поведением детей на уроках и переменах следили классные воспитатели. Учащиеся, проживавшие в общежитии, после окончания занятий попадали под опеку наставника-репетитора, который помогал им выполнять домашние задания. За порядком в спальнях в ночное время следил дежурный воспитатель. Грубые нравы «бурсы» остались позади. Телесные наказания были запрещены ещё в период либеральных реформ Александра II. Излишняя строгость вышла из моды. Поощрялся совсем иной стиль поведения. Не случайно смотритель Смоленского духовного училища Иван Сперанский в характеристике Ивана Меньшикова подчеркнул, что тот «преподаватель хороший, гуманный в отношении к воспитанникам».
Казалось бы, постоянный надзор со стороны воспитателей и преподавателей и их гуманизм должны были исключить проявление «неуставных отношений» в духовных училищах. Но находились драчуны-забияки, которым в свидетельствах об окончании за поведение ставили не «отлично», а «хорошо». Подобная оценка могла сыграть роковую роль.
Что касается прилежных выпускников, то они беспрепятственно оказывались в стенах духовной семинарии. С 1891 года стены эти были новые. Здание, построенное на Спасской улице (ныне ул. Реввоенсовета), и сейчас могло бы служить украшением Смоленска, если бы не было наглухо закрыто от посторонних глаз военным ведомством. Просторные учебные и спальные помещения, столовая, гимнастический зал, прилегающий сад – всё должно было соответствовать новым веяниям в духовном образовании.
Семинария – не Пушкинский лицей
Примерно каждому второму семинаристу предоставляли место в общежитии. В обширных спальных комнатах их размещали по классам. Вполне разумное решение. Одно дело подростки-первоклассники, и совсем другое – двадцатидвухлетние выпускники, готовые принять священнический сан. Семинария – не Пушкинский лицей. Об уединении семинаристу мечтать не приходилось. Спальни были рассчитаны не менее чем на 30 человек. Зона личного пространства ограничивалась индивидуальной кроватью, табуретом в спальне и индивидуальным сундуком в сундучной. В нём хранились личные вещи: бельё, полотенца, носовые платки, чулки, перчатки для зимы, башлык. Семинарист имел и собственную чайную посуду: два чайника, стакан, блюдце и чайную ложку. Этот набор помещался в корзинку. Список обязательных для семинариста вещей был составлен вдовой преподавателя Рославльского училища А. Невской и хранится среди других архивных документов. В 1909 году её сын обучался в 3-м классе Смоленской духовной семинарии.
Семинаристы помогали выживать…
Те, кто не попал в общежитие, жили у родственников или на съёмных квартирах. Владельцы таких квартир неплохо зарабатывали на семинаристах, поскольку в одну комнату помещали порой до 12 человек. О том, что это не выдумки, есть свидетельство унтер-офицера дополнительного штата Смоленского губернского жандармского управления Кузьменкова. Выполняя устное поручение своего начальника поручика Жолнеркевича, он выяснил, что на прилегающей к территории семинарии улице Георгиевской (ныне ул. Фурманова) в доме Позднышева, квартире №4 проживают воспитанники семинарии: Михаил Смирнов, Гавриил Ковалёв, Андрей Синявский, Юденичи: Николай, Леонид, Григорий, Александр Попов, Изгородины Андрей и Михаил, Фёдор Назаревский, Сергей Филоненков, Фёдор Симоненков. Оплата за проживание на частных квартирах колебалась в широких пределах. Дмитрий Зезюлинский снимал угол за 2 руб. в месяц, братья Четыркины платили по 30 руб. за два места для коек в подвале и жили в «пыли, грязи и холоде».
Кто-то на семинаристах наживался, кто-то благодаря им выживал. К последним можно отнести тридцатилетнюю «соломенную вдову» Людмилу Ивановну Трусову. Муж – коллежский регистратор – бросил её с тремя детьми, когда старшему только исполнилось десять лет, а младший и вовсе был в пелёнках. Жила семья в церковном доме на Покровской улице (ныне ул. Кутузова). За квартиру платили 4 рубля. Денег беглый муж не оставил и не присылал. Более-менее стабильный доход давали «настольники-семинаристы», которых она приняла зимой 1911 года. В 1912 году Трусова вынуждена была обратиться в Смоленское благотворительное общество с просьбой взять на себя расходы по оплате квартиры, пока она не подыскала учеников-квартирантов, готовых у неё столоваться.
Под двойным контролем
На частных квартирах семинаристы находились под двойным контролем. С одной стороны, помощники инспектора семинарии должны были регулярно посещать частные квартиры, фиксируя в специальном журнале замеченные нарушения. С другой – хозяев квартиры обязывали докладывать о каждом проступке семинариста. Но и двойной контроль не гарантировал от неприятных ситуаций. В сентябре 1903 года ректору семинарии из губернского жандармского управления сообщили, что квартира чиновника Цветкова в доме Вощинова на улице Покровской, которую снимали воспитанники духовного училища и духовной семинарии, оказалась конспиративной. В ней «было обнаружено собрание противоправительственного направления».
На 6 рублей жили месяц
Семинаристам, обитавшим на частных квартирах, не возбранялось пользоваться и добротной столовой в родном учебном заведении. Но стоимость питания в семинарской столовой обходилась зачастую дороже, чем на частной квартире. Уже упоминавшийся Дмитрий Зезюлинский «по недостатку средств… не мог пользоваться таким столом, как другие воспитанники семинарии». На 6 рублей в месяц, из которых два уходило на оплату жилья, он не только не позволял себе кулинарных изысков, но и простой еды в достаточном для молодого человека количестве. Бедствовал не один он. Для малоимущих семинаристов палочкой-выручалочкой становился Авраамиевский монастырь. «Бедняков, приютившихся в монастыре по милости ректора, было немало». Они и жили в монастыре, и пользовались монастырской столовой бесплатно. Не совсем бесплатно. На них возлагалась обязанность принимать участие в пении и чтении за богослужением в монастырском храме. Расходы монастыря на содержание одного семинариста составляли около 6 рублей в месяц.
Будни семинариста
Будничный день воспитанника семинарии включал в себя утреннюю молитву, завтрак, четыре урока, обед, выполнение домашних заданий, ужин, вечернюю молитву. Полный курс обучения длился шесть лет. С первого по третий класс изучали математику, в четвёртом классе – физику. Остальные предметы относились к гуманитарным: литература, логика, философия, психология, дидактика. Из семинарии выносили солидный багаж знаний по гражданской и церковной истории, истории раскола, библейской истории. Древние языки: славянский, греческий, латинский – шли как обязательные, современные: французский и немецкий – как факультативные. Уроки священного писания и церковного пения включались в расписание занятий с 1-го по 6-й класс. Уже во втором классе слушатели семинарии знакомились с учением о христианском церковном проповедничестве – гомилетикой. С четвёртого класса начиналось изучение одной из важнейших для будущего священнослужителя богословской дисциплины – литургики.
На уроках литургики обсуждались проблемы христианского церковного богослужения. В том же четвёртом классе вводились основы богословия. Два года старшеклассники изучали главную богословскую дисциплину – догматику.
В шестом классе проходили богословие обличительное и богословие нравственное. На старших курсах семинаристы осваивали практическое руководство для пастырей и проходили педагогическую практику в образцовой школе при семинарии.
Все годы обучения продолжалась физическая подготовка семинаристов. Уроки гимнастики проходили как в гимнастическом зале, так и на открытой площадке возле здания семинарии.
Несмотря на такое закаливание, семинаристы не отличались крепким здоровьем. В течение учебного года в среднем каждый воспитанник обращался за медицинской помощью 2-3 раза, на стационарное лечение в семинарскую больницу определяли каждого второго.
Для заболевших воспитанников семинарии не были созданы комфортные условия. Инспектор синода заметил, что «семинарская больница неудобна по распланировке комнат, не имеет вентиляции, тёплых ретирадов и содержится не в надлежащей чистоте».
Ретирады – это отхожие места, менее совершенные предшественники ватерклозетов. Персонал больницы состоял из врача и фельдшера. Они лечили почти все болезни, но не лечили зубы. Для решения этой проблемы руководство семинарии заключало договор с одним из городских стоматологов.
В отличие от больницы, библиотека семинарии была в отличном состоянии. К её комплектованию подходили ответственно. В конце года на педагогическом собрании обсуждался вопрос о подписке на будущий год.
Праздники
Чем более напряжённой была учёба, тем большее ликование вызывали редкие праздники. Описание одного из них опубликовано в «Смоленских епархиальных ведомостях». 19 февраля 1880 года широко отмечалось 25-летие царствования Александра II. В честь этого события в духовной семинарии провели всенощные бдения и литургию. Богослужение сопровождали два хора. Из помещения, в котором занимался выпускной шестой класс, вынесли парты, установили крест. Здесь собрали воспитанников семинарии, перед которыми выступил ректор Д. Лебедев. Говоря о многочисленных благих деяниях царя-реформатора, он подробно остановился на реформе духовного образования в России. Отметив «тяжесть и суровость прежней церковной школы», ректор подчеркнул благие перемены: «Ныне семинаристы не пишут учебных книг своею рукою, не терпят скудости в пище, дисциплина не основана на тяжком принуждении, имеются пособия для саморазвития и образования». После выступления ректора провели молебен, исполнили гимн «Боже, царя храни». Праздничный обед неоднократно прерывался криками «ура!» в честь императора. После обеда 17 лучших воспитанников «поспешно бежали в театр», где давали патриотическую пьесу «Параша Сибирячка». Билеты за два дня до праздника прислал городской голова Энгельгардт. «Вечером большинство воспитанников семинарии пошли полюбоваться на иллюминацию, которая освещала главные улицы города».
Каникулы – не значит полная свобода
С нетерпением ожидались не только подобные торжества, но и заурядные каникулы. Хотя на каникулах семинаристы не были полностью свободны. Распоряжением синода их обязали при богослужении в дни праздников прислуживать в алтаре, исполнять чтение и пение на клиросе. Соответствующую справку с печатью, полученную от причта местной церкви, требовалось сдать в канцелярию семинарии по возвращении с каникул.
Большинство воспитанников семинарии проводило каникулы дома, в кругу семьи. И только самые обеспеченные могли позволить себе поездки, подобные той, что была организована руководством семинарии в 1902 году. В тот год 27 воспитанников семинарии, четверо её преподавателей, два преподавателя епархиального училища и соборный священник А.В. Санковский отправились на экскурсию по Кавказу и Крыму.
Вражда, а не любовь…
Иначе складывались отношения между учащимися и педагогами в обычной учебной обстановке. Духовное образование в начале ХХ века вступило в полосу кризиса, что проявлялось в повседневной жизни семинарии. По наблюдению члена правления семинарии Николая Синявского, отрицательные явления можно было «подвести под следующие категории:
1) нерасположенность воспитанников к посещению церковного богослужения;
2) простая элементарная невоспитанность учеников, выражавшаяся во внешних проявлениях неблагорасположения;
3) развитие пьянства и картёжной игры;
4) стремление некоторых к нарушению чужой собственности».
Он отмечал «разобщённость учащих от учащихся». Сетовал, что «между ними вражда, а не любовь».
Оснований для подобных горьких выводов было предостаточно. Взять хотя бы отношение к воспитаннику семинарии Дмитрию Зезюлинскому. В прошении на имя ректора он писал: «…Бывший инспектор неоднократно заставлял стать на общую семинарскую квартиру, и когда я говорил, что не имею средств, он отвечал мне, что если я не имею средств, то не учись в семинарии. Такой ответ представителя семинарского правления не мог дать мне никаких надежд на улучшение моего тяжёлого положения, и я, чтобы избавиться от требований инспектора, боясь, что мне не придётся учиться дальше в семинарии, обманывал инспектора в течение трёх лет: я стал на частную квартиру к совершенно чужим людям, а сказал, что стою у родственников. Думаю, должны господа члены правления войти в моё положение, посмотреть на моё нравственное состояние, когда я сознавал, что обманываю моих руководителей, и это сознание убивало меня, когда я каждую минуту должен был бояться, что меня уволят за мою ложь перед начальством».
В корне изменит «всю постановку как воспитательного, так и учебного дела» большевистская власть. Смоленская духовная семинария и все духовные училища будут закрыты осенью 1918 года.
Ирина МАЛУИЛОВА
Фото: pixabay.com