Я приветствую любые программы, направленные на улучшение жизни жителей Нижегородской области, тем более программы, финансируемые из федерального бюджета. Но требуется соблюдение двух условий: достаточная квалификация тех, кто составляет и реализует программы, и контроль над расходованием отпускаемых средств.
Что касается программы «Оздоровление Волги», то у меня есть большие сомнения в том, что она приведет к существенному изменению чистоты реки. Почву для сомнений создает, в первую очередь, то, что нет окончательного решения по программе строительства под Балахной низконапорной плотины. Этот дамоклов меч по-прежнему висит над Волгой, над жителями Городца, Балахны и Нижнего Новгорода, несмотря на то, что губернатор озвучил свою вполне понятную позицию, ведь если плотина появится, то проблем у него прибавится.
Чтобы строить прогнозы о последствиях реализации программы «Оздоровление Волги», надо провести ревизию всех предыдущих программ – насколько они выполнены, почему не в полной мере. И ведь важно иметь картину не только по Нижегородской области, но и по другим расположенным на Волге регионам, и понимать, не противоречат ли наши интересы и интересы Чебоксар или Костромы.
Необходимо иметь и реестр больших и малых предприятий и состояние их очистных сооружений. Контролирует ли кто-то эти вопросы – и в какой мере? Надо провести инвентаризацию всего, что связано с Волгой в плане ее экологической безопасности и наладить мониторинг ее состояния.
В Нижнем Новгороде проходила масса форумов, где обсуждалось состояние Волги, и материал такой, наверное, есть – и у ученых, и у специалистов, которые связаны с эксплуатацией реки. Частично и у экологической общественности. Понятно, что к общественности многие относятся с пренебрежением: «дилетанты». Но эти дилетанты живут на берегах Волги и на себе испытывают все то, что с ней происходит. Однако общественность вообще не информирована о состоянии реки и питается либо слухами, либо неполными данными.
В нормальных государствах ведется мониторинг окружающей среды. Мы слышим массу разговоров о комфортной городской среде, но разве не предполагает она и безопасное водоснабжение? Разве не предполагает она информирование жителей о состоянии воздуха в городе – что за неприятный запах сегодня на улице, чем пахнет, почему? Без этой информации люди не могут чувствовать себя в комфорте и безопасности.
То же самое и с водой. Люди должны в ежедневном режиме видеть, как меняется состояние воды, какое в ней количество хлорки, железа, кальция и всевозможной химии. Как сказались на ее качестве те же «черные фонтаны», замеченные в выходные под Балахной, в какой степени они попали в водопроводную систему? А пока люди замечают: вчера вода была без запаха и приятная на вкус, сегодня резко пахнет хлоркой. Надо ли беспокоиться, если завтра она не будет пахнуть хлоркой? И как все эти изменения сказываются на здоровье?
Нижегородская область получит 19 миллиардов рублей на «Оздоровление Волги». Но какой смысл от этого проекта, если соседи что-то в нее сольют? Да мы сами не знаем, что и кто слил в воскресенье под Балахной.
С Артемовских лугов или откуда-то еще на Верхние Печеры наносит запах – и никто не может не то чтобы устранить причину – даже понять, почему это происходит, не могут. У меня это всегда вызывает чувство глубокого изумления.
Это в нашем высоконаучном культурном городе не могут отмониторить направление ветров и понять, откуда чего наносит? Или не хотят?
Разве нет у нас газоанализаторов, автоматических станций? Конечно, есть. Давным-давно все изобретено и повсеместно применяется. Но у нас число таких станций, похоже, только сокращается. А как вы собираетесь следить за состоянием Волги после того, как потратите 19 миллиардов?
Где я могу получить информацию о состоянии воздушной и водной среды у себя в районе (пусть хотя бы в районе, а не в микрорайоне). Открытых табло, где можно видеть, что сегодня вот такой состав воздуха, по таким показателям столько-то, это норма, а по таким показателям на столько-то превышение. Я сомневаюсь, что это очень дорого. Но почему-то такое простое решение внедрять никто не хочет.
Владимир Лапырин