Почему-то сейчас стало модно расчленять и растаптывать то, на чем мы выросли и что всем сердцем любили, когда были детьми.
Детское и взрослое восприятия несомненно отличаются, я сама далеко не все пересматриваю, что любила в детстве. Например, с некоторых пор мне трудно отделаться от чувства, что Ариэль — капризный подросток, изводящий отца.
Мне не раз попадались подборки типа «Топ 100500 косяков в диснеевских мультфильмах», «Какие жизненные уроки впаривает детям Дисней» и тому подобное. С чем-то в них можно согласиться, но попадаются придирки или, что хуже, поверхностные трактовки. Есть ощущение, что некоторые до того торопятся плюнуть ядом в детство большинства людей, что ищут изъяны в классике невдумчиво, лишь бы найти. И в отношении моего наилюбимейшего мультфильма «Красавица и чудовище», который, в отличие от зловонного выпердыша с Эммой Уотсон в главной роли, является настоящим шедевром, я неоднократно встречала комментарии в духе: «мультик учит девочек, что, если набраться терпения, то любое чудовище можно изменить силой любви, но мы-то, наученные горьким жизненным опытом женщины, знаем...» Ну и высказывания о стокгольмском синдроме, куда же без них.
Итак, давайте попробуем чуть-чуть поработать мозгами. Чудовище заточает отца Белль в темницу, она предлагает обмен и остается в плену. О проклятии, о том, как его снять (и возможно ли это вообще) и чего от нее, скрестив пальцы (у кого есть), ждут обитатели замка, она не знает. У нее была попытка сбежать, когда Чудовище напугал ее, но мы помним, чем она закончилась. В благодарность за спасение от волков Белль не могла бросить раненного Чудовище в снегу. Она проявляет человечность, милосердие и держит данное слово, которое чуть было не нарушила.
Теперь самое главное: пытается ли она изменить Чудовище? Показывает ли как-то, что ждет, когда он изменится сам? Да ничего подобного! Нам показывается всего две сцены, где Белль сознательно пытается влиять на Чудовище: первая, где она промывает его раны и в разгаре спора говорит, что он должен себя контролировать, и вторая, где учит его читать. И все.
Впервые ощутив чужую заботу, Чудовище сам осознает, что хочет сделать для Белль что-то хорошее, и дарит ей библиотеку. Он учится вести себя, следить за собой, проявлять доброту и так далее просто потому, что испытал в этом потребность. И уже заметив позитивные изменения в поведении Чудовища, Белль проникается к нему. Помните, когда они кормили птиц: «There’s something sweet and almost kind...» и так далее.
Так что история эта не о самоотверженном терпении женщины, а о том, что настоящая любовь преображает человека, вытаскивая все лучшее из глубин его души на поверхность, и, если приложить немного (или много) сознательных усилий, то это «лучшее» можно закрепить. «Демагогия,» — может хмыкнуть кто-то. Дело ваше. Лично мой жизненный опыт показывает, что это не пустые слова.
