Рассказы о том, как в поле видения будущего филолога попадает книга, особенно интересны. Обычно фоном этих истории выступает родительский книжный шкаф или дедушкина стенка с собраниями сочинений разных оттенков. В детстве меня не окружало сколько-нибудь впечатляющее количество таких корешков. Дома на одной полке вольготно чувствовали себя детские книжки, зачитанные до дыр. Поэтому двустворчатая тумбочка у бабушки с дедушкой, забитая книгами доверху, стала для меня дверцами в тайный параллельный мир. Я могла часами разбирать эти книги, сидя на полу и, повинуясь странным чувствам из самой глубины меня, отбирать ту или иную. Не было никаких внешних запретов или правил. Так в довольно раннем возрасте я влюбилась в Анжелику – «маркизу ангелов», по цитатам перенесла набоковскую «Лолиту» в подростковый дневник, попала под влияние соцреалистических романов о пионерах. Но очень скоро стало ясно, что половину библиотеки составляют пособия по печному делу (дедушкино хобби), исторические фолианты, поражённые советской цензурой, сомнительного качества детективы и романы.
Так я уже знала, что книги бывают хорошие и пустые, «мои» и случайные, книги, которые приходят в нужный момент или такие, прочитать которые никогда не будешь готова. Это личный выбор, который не дробит всё на белое и чёрное, это осознание того, что литература – створки в иное, даже если это текст о реальной жизни.
Но откуда взялось это чувство книги? Очевидно оттуда, откуда всё берёт своё начало – из детства. Хоть книг вокруг меня было немного, они были особенные. Память бережёт цветные и сказочные иллюстрации, большие форматы, плотные обложки, звуки и запахи, которые раздавались, стоило открыть книгу. Мама листала страницы вместе со мной, мы учили наизусть стихи, книги всегда фигурировали в играх: библиотека, школа, магазин; мы даже строили домики для игрушек из киндера, разложив на полу книги и приняв обложку за воображаемые границы комнаты.
Мама привила мне любовь к книгам. Но что ещё важнее для филолога, она научила разборчивости. Сейчас я думаю, что именно книжная недостаточность в детстве побудила меня открыть дверь в библиотеку. О, библиотеки, с их особенным ароматом, уходящими ввысь этажерками, тишиной и прохладой! Рай, где ощущаешь себя в безопасности под сенью книжных полок, ясных и простых библиотечных правил.
Помню, с каким трепетом начала ходить в школьную библиотеку. Первое время всё спрашивала маму: «А что взять почитать?». Мама знакомила меня с Пиппи Длинныйчулок, Винни-Пухом и всеми-всеми, семьей мумий-троллей, Элли и её отважной командой. Что за сладкое упоение от чтения! Такое, кажется, возможно только в детстве.
Однажды мы с мамой поняли, что я прочитала уже всё, что она могла посоветовать. К слову, её литературных познаний хватило надолго, но непрочитанных книг в библиотеке осталось ещё много. Тогда мама рассказала мне правило выбора хорошей книжки: выискивать среди всего ассортимента особенно потрёпанные экземпляры. Вот так совет! – подумала я. Но оказалось, что плачевное состояние книги означало то, что её листали сотни ребят, перечитывая с упоением. Так я последовала совету и, перебирая книги, замирала, встретив очередной замусоленный томик. Комбинируя этот важный показатель интересности и своё внутреннее интуитивное ощущение от книги (которое проникло в меня позже из-за дверцы дедушкиной тумбочки-библиотеки), я перечитала почти всю школьную библиотеку и вышла на масштабы города.
