Журналист посещает США в год самых яростных протестов
Продолжаем читать путешествия советских корреспондентов по странам капитализма
Генрих Боровик провёл в США в качестве собственного корреспондента «Литературной газеты» и Агентства печати «Новости» 1966-72 годы, но посвятить свой роман-эссе решил всего одному году – 1968-му, настолько он оказался насыщенным на бурные события: это время радикальных молодёжных бунтов, громких политических убийств, расцвета кино и телевидения. Книга поделена на части по месяцам и обстоятельно повествует о каждом из них.
Открывается рассказ с обязательного для всех советских журналистов того времени упоминания о хиппи: первая же глава называется «Хождение в страну Хиппляндию», и в ней автор отправляется прямо на улицу Хейт-Эшбери, которая была самым известным пристанищем для представителей субкультур от миролюбивых хиппи до лютых байкеров.
От стены отделился высокий парень. На нем солдатское грубое одеяло с дыркой посредине. В дырку продета голова, и одеяло висит на плечах на манер мексиканского хоройго. Из-под одеяла видны только босые грязные ноги в завернутых до колен штанах. На лбу нарисована петуния. На шее висит стеклянная пробирка на кожаном ремешке. Пробирка заткнута пробкой. В пробирке, если я не ошибаюсь, ползает муха…
При этом Боровик подмечает, что к 1968 году молодёжные движения коммерциализируются, обрастают магазинами с атрибутикой, киосками по продаже «хип-бургеров» и прочих товаров для привлечения туристов. Действительно, ещё в 1967-м участники коммьюнити ощутили эти процессы и даже устроили символическую акцию «похорон хиппи», но движение оставалось жизнеспособным ещё несколько лет.
Много страниц «Пролога» посвящено Вьетнаму и протестам американцев против войны там. Подробно описывается суд над психологом и педагогом Бенджамином Споком, участником акций.
В главе за июнь 1968 года центральное событие – убийство кандидата в президенты Роберта Кеннеди и то, как его освещало американское телевидение. И заодно другие громкие убийства этого года.
Уже давно репортёр распутал шнур от микрофона, уже давно комментаторы на центральных студиях справились с галстуками — профессионализм торжествует, репортажи о покушении и смерти идут без заминки. Сведения, сопоставления, мнения экспертов. На Эй-би-си кто-то крутит в руках череп, показывает пальцем, куда попала пуля.
Вот место, где лежал раненый сенатор в бальной комнате отеля «Амбассадор». Оно отмечено меловым крестиком. Простой, понятный и привычный крестик — как знак «плюс» на школьной доске.
Плюс один.
Я видел точно такой же крестик на балконе мотеля в Мемфисе. Тогда знаком плюс было обозначено место, где лежал доктор Мартин Лютер Кинг. Телевизионный комментатор водил и к окну, откуда стреляли в Кинга. И через оптический прицел я видел, как некто подходил к поручням балкона и облокачивался на них точно так, как Кинг. И в этот момент лицо человека было пересечено крестом винтовочного телескопа. Плюс ещё один.
Ещё благодаря телевидению я целился с башни университета в Остине во все сорок девять мест на университетской площади, где студентом по имени Чарльз Уитмэн были убиты или ранены люди.
И каждый раз, рассказывая об очередном убийстве, репортеры телевидения выходили на улицы, останавливали прохожих и просили прокомментировать событие, ответить на вопрос: «Как это могло случиться?»
— Этому невозможно поверить! — слышал я ответы прохожих и по поводу убийства в Далласе, и по поводу расстрела в Остине, и в связи с выстрелом в Мемфисе. И вот теперь, после Лос-Анджелеса, слышу то же: «Этому невозможно поверить!» Фраза стала уже привычным стереотипом. И давно не выражает своего буквального смысла, хотя и произносится искренне, часто сквозь слезы. Верят прохожие. Сразу верят. Привыкли к убийствам.
Они не только верят, что выстрел был, но даже знают, что последует за выстрелом. Знают, что президент выступит с заявлением. Знают, что будет объявлен день молебствий, знают, что Уолтер Кронкайт, корреспондент Си-би-эс, за сутки приготовит отличного качества 60-минутный телеочерк о жизни убитого. Знают, что первые несколько часов после трагедии телевизионные компании будут стесняться прерывать свой передачи коммерческими рекламами и развеселыми шоу, но потом на экран снова по-хозяйски ворвется реклама таблеток от несварения желудка, средства от пота, эластичных дамских панталон и — пошло!..
Автор вообще с изумлением описывает типичные развлечения американцев: конкурсы красоты, уличные театры, ТВ с его рекламой. И по контрасту приводит письма детей из негритянских гетто:
Жизнь (Чарльз Б., 16 лет)
Я живу в квартале, который очень плохой. Тут курят наркотики. В моём доме дерутся и стреляют и убивают. Мужчина изнасиловал женщину на крыше и убил её. А другой украл телевизор и приёмник и 500 000 долларов наличными. Коп гнался за ними. Три раза он выстрелил в воздух, а потом сказал: «Стойте! Именем закона!» — и выстрелил человеку в руку. Но они убежали.
Два человека украли мебель с грузовика. И убежали. Мальчик упал с крыши и умер. И мама его плакала, потому что он не слушал её, когда она говорила: «Не запускай своего змея с крыши». Но он не слушал её.
Завершая, надо сказать, что книга написана просто мастерски: вроде бы чистая фактология, пронизанная идеологией, но от текста трудно оторваться. Ну, а соглашаться или нет сегодня с выводами советского корреспондента — дело каждого читателя.
Почитайте ещё:
– О мемуарах космонавта Павла Поповича, который любил петь и читать стихи при любом случае
– О мемуарах Константина Феоктистова, который не верил, что человечество достигнет Марса
– Обзор воспоминаний Георгия Гречко
– Приключения советских журналистов за рубежом. Часть 1: встреча с хиппи
Часть 2: на съёмках откровенного кино
– А теперь наоборот: какой увидел Москву 60-х корреспондент молодёжного английского издания: часть 1. Чёрный рынок и очереди в кафе
и часть 2. Бочки с квасом и мини-юбки
– Вспоминаем хороший забытый роман советского фантаста
– Слушаем калифорнийскую музыку 60-х