«Что поразило более всего в её судьбе?» —спросите Вы меня. – Ведь писать решились?»
Сама не знаю, писать о ней - трудно, прожила то она на свете всего двадцать два, и сгорела легко, без сознания умерла. За два дня, то ли от мозговой менингитной горячки, то ли от тифа. То ли – отравилась от неразделенной любви. Но в это то, последнее, менее всего мне и хотелось бы верить. Честно признаюсь.
Это не роман был бы о ней, а только прочерк, остов, основа романа. Изящная девушка, шатенка, с прелестно - ясными чертами лица смотрит из тонкой рамы овального портрета - немного грустно, задумчиво. Пристально. Взгляд завораживает. Ошеломляет.
И я начинаю по крупицам собирать и нанизывать бусины легчайшие её бытия, и понимаю, что все же, несмотря на малость материала, нашла главное, красную нить того, о чем бы я хотела сказать: о следе, о шлейфе красоты, который оставила после себя Татьяна Николаевна Юсупова. Он очень ясен этот след красоты.
Она родилась и выросла в знаменитой семье Юсуповых – богачей, благотворителей, меценатов, транжир, мотов, красавцев, покорителей женщин, убийц, странников, потомков древних иранских царей с зароострийской кровью, сохраняющей женщинам долгую красоту и молодость праматери Евы, а мужчинам дающую шарм и отвагу, и безрассудность безмерную, и притяжение к красоте, и преданность любви, часто единственной в жизни.
Такая любовь была у её родителей: Татьяны Александровны Рибопьер и Николая Борисовича Юсупова, двоюродных брата и сестры, что поженились вопреки церковным установления, по особому разрешению императора Александра Второго, который велел их не преследовать, но они все равно скитались по Европе жили на императорской вилле в Ницце, по приглашению Государя, потом купили свою, на берегу Женевского озера, назвали « Татиания» - настолько обожал супругу Николай Борисович! -и жили на ней уединенно, насколько позволял Татьяне Александровне блеск её красоты и статус супруги мецената и дочери посла России во Франции, слабое здоровье, частые роды и смерть сына в двухмесячном возрасте.
Татьяна Александровна перенесла потерю младенца очень тяжело и именно тогда её стала мучить медленная чахотка, которая не поддавалась лечению, пожирала организм и силы. Ежеминутно.
Красавица и умница, неистощимая на блестящие письма и беседы, открытые музыкальные вечера и празднества, благотворительные базары и лотереи, Татьяна Александровна, княгиня Юсупова, умерла, когда её второй дочери, Танечке едва исполнилось тринадцать лет и эта смерть навсегда осталась в сердце и воображении девочки, как пропасть, открытая рана, нечто невообразимое, с чем она никак не могла смириться..
С детства привыкшая вести дневник, Танечка (Танёк, как её ласково называли в семье, вероятно, за теплоту и живость нрава) Татьяна Николаевна написала в нем в день смерти матушки:
"Горит ночник. Я боюсь оставаться одна! Последние слова Мама: Еще четверть часа! Боже мой! Мама нас благословила, всех троих, в последний раз. Отче наш. Богородица. Всеупование."
"Папа дает мне кольцо Мама. Я умираю от горя. Дюринг дает мне лекарство."
Вот в этих записях уже видна душа княжны: ранимая, тонкая, восприимчивая, трепещущая, как крылья бабочки.
Татьяну тщательно и долго лечили, она ни на миг не разлучалась со старшей сестрой, её оберегали гувернантки и наставницы, долгие часы она посвящала прогулкам и чтению, её увлекал сбор гербария, разных видов трав и цветов был полон всегда её альбом, она неплохо рисовала и музицировала. Пробовала с малых лет рифмовать строчки, но больше - на французском, чем по русски.
***
Не хочется писать банальности о её образовании, оно было весьма тщательным, как и манеры ее, ведь девушка входила в высший придворный круг, была знакома с императорскими семействами Австрии, Франции, как и её сестра Зинаида.
Скажу только, что, играя с самого детства с великим князьями Павлом и Сергеем, сыновьями Александра Второго, она могла запросто назвать их Полем и Сержем, а императрицу - «тётей Мими». Княжна Танечка часто приглашалась на чаепития, домашние концерты, танцевальные вечера для узкого круга и в зал дворянского собрания, когда жила в России с отцом или гостила в доме сестры Зинаиды. Зинаида Николаевна, выйдя замуж за загадочного гвардейца, графа с двойной фамилией, Сумарокова Эльстона, очень подружилась с семьей великого князя Сергея Александровича и стала доверенным лицом княгини Елизаветы Феодоровны, Эллы, почти что наперсницей, подругой её. И Танек, следом за сестрой, входила в узкий круг друзей княгини. Так было. В усадьбе Юсуповых Архангельское, под Москвой, красавица Элла гостила часто, любуясь парковыми видами, такими щедрыми на краски летом и осенью. И Танечка часто сопровождала её в этих прогулках.
***
Да, несомненно, двери всех светских гостиных были открыты перед Татьяной Николаевной, и свежая, жизнерадостная, непосредственная, смелая и горячая в оценках и мнениях, она часто блистает на вечерах, увлекает молодых людей, спорит с ними обо всем на свете, в том числе, и о войне с турками, что может быть, было совсем необычно для женщины тогда.
Ей делали несколько раз предложения молодые люди её круга, увлеченные энергической, обворожительной прелестью её облика, манер, её блокнот для танцев на балах был полон всегда. Но вот сердце её было занято прочно и давно, еще с юности любовью великому князю Павлу Александровичу. Изящный, несколько отстраненный от всех, задумчивостью и теплотой манеры общаться именно с нею, он увлекал её необычайно, она грезила, мечтала о нем, даже, порою забываясь писала в дневнике: « Только бы он не вздумал жениться на ком нибудь кроме меня! Мысль об этом просто приводит меня в ужас!»
А Павел Александрович воспринимал Татьяну больше как сестру, красавицу - подростка, товарища по играм, потому и не обратил внимания на её пылкое признание ему в любви. Не счел его даже дерзостью. Очередною причудою только. Танечка пыталась забыться в вихре балов. Писала о других кавалерах. Её дневник читается как страницы недописанного романа. И печали в строках вроде бы нет, и все летит и скользит, как кружево, как нежный снег, как аромат ландыша.
Но иногда все срывается в её строках почти на крик отчаяния: » Умираю от желания пойти на бал Евгении Максимилиановны. Наконец, я изъявила свои намерения, сказала, что пойду. Мы опаздываем, Феликс и я. Мари Оболенская мне протежирует. Я танцую с гусарчиком Бодринским. Спетч разливается с Евгенией М. Танцую мазурку с Ивкиным. Смотрю на цветок в руке Вел. Кн. Засыпаю, молясь за двух братьев. Я кажусь ветренной и кокетливой, но это из-за моей робости и неопытности, и все-таки мне улыбнулись! Какие противоречия уживаются в юном сердце! Как мне не хватало этих увлекающих звуков вальса!"
"Мой день рождения. Папа меня растрогал: в полночь он меня благословил и надел мне браслет, который походит на мое кольцо. На пороге нового года, на пороге новой жизни я молилась от всего сердца! Что происходит в его душе, когда я молюсь за него?
В зимнем саду я вспоминаю обо всем…Кауффман пригласил меня на мазурку. Это жемчужина бала! Визави с серьезным Татищевым. В.К Алексис и Н.П. действуют мне на нервы! Кауффман несколько надоедлив.
"Беспокоюсь за В.К. Поля, которым я слишком много занималась в мечтах. Я хотела выйти за него замуж."
Наконец – самое горькое. Татьяна Николаевна слышит известие о помолвке великого князя. У нее хватает сил на две фразы в дневнике:
1885
"Свадьба Поля состоится в Петербурге! Где вы, мои мечты! Я молюсь о Павле и тете Мими."
Она пытается заглушить боль вихрем балов, какими то записями, в которых нет его имени. Но в то же время ей так хочется, чтобы кто то знал о её любви и разделял её с нею:
«Играли вальс, при звуках которого я увидела и полюбила Поля - это воспоминание так оживлено любовью, что я вздрогнула! Звуки скрипки не были волшебными, но было очень забавно. Я кружилась, как в вихре!"
"Наконец я иду к кузинам Голицыным и сижу у них долго. Портрет Сержа и Елизаветы, которые доставляют мне удовольствие. Портрет моего Поля на фоне Везувия. Княгиня Голицына знает, я в этом уверена, что я его люблю."
" Вместе с доброй Дюдюшей и букетом фиалок иду к княгине Любановой, меня встречает бедная Меме. Потом я иду у Ольге. У маленького Жоржика сильный жар. Я признаюсь Ольге, что люблю Поля! Стахович говорит, что я выйду замуж 17 мая. Саша приходит обедать. Спиритизм. Снова предмет моей ненависти. Мой веер сломан. Маленькая драгоценность бальной залы! "Здравствуйте" - Полю, Фраза Алексису. Элла разговаривает со мной; здесь Ирэн и Вел. герцог Гессенский. Религиозные сюжеты на лестнице. Катя Кузина в туалетной комнате и любимые лица! Я восхищаюсь поцелуем любви. Серж и меня запрягает в работу. Смерть Аксакова зарождает во мне немного надежды. Молодая пара удирает. Я не могу больше сдерживаться. Передо мной одевается Поль. Как он мил! Я думаю о "счастливом денечке". Я тревожусь."
14 февраля, воскресенье
"Мне двадцать лет! Бог хочет, чтобы я больше не плакала! Папа дарит мне восхитительный браслет, а Зайдэ - прекрасный листик увядшего плюща из бриллиантов с рубином. Я тронута! Я иду в церковь, куда приношу свое волнение и не могу сдержать слез!"
Сегодня гаданье по карандашу! Саша заходит на минутку и приносит мне Huf с огромной и очень красивой фотографией Поля. Я влюблена в него! Григорьев и Анна обедают.
Павел. Татьяна. Зачем спрашиваешь? Бог не велит! Не тревожь душу мою. Папа взволнован.
31 января, вторник
Саша обедает. Я секретничаю с ней по поводу Валериана. Она сейчас же бежит к Наташе и запаздывает. Я вижу, как из-за ширмы появляется мой взрослый Поль с его доброй улыбкой! Он ни разу не танцует со мной, ни разу его взгляд не падает на меня, он улыбается другим. Я страдаю от этого."
1 февраля
"Я хотела бы не проснуться. Папа заставляет меня плакать разговорами о Поле. Приходит Ольга вместе с госпожой Геркен и долго сидит."
5 марта
"Папа лучше, я встала очень поздно. Лиза говорила о своей матери. Мне от этого грустно. Феликс утверждает, что свадьба Поля решена, а Мих. Миха - вероятна. Игнатьевы пробовали зондировать почву, но это глас вопиющего в пустыне. Зайдэ и Феликс идут в театр. Аурелия мне читает. Боже мой! Я хочу любить всегда".
***
Любить всегда. Её пылкая душа жаждала этого. В своем журнале, спрятанном от чужих глаз, она пишет несколько стихотворений, среди которых есть вот это, переведенное на русский язык И. Никифоровой:
Полю
Прости мой гнев, прости!
Я покорюсь судьбе.
Жизнь - не веселый бал,
Не ровня я тебе!
Но если бы твой взгляд
Проникнуть в сердце мог!
Моя немая боль -
Моей любви залог!
И еще одно, трепетное, нежное, в нем едва слышится стук огорченного сердца. Огорченного до смертной боли. Сердце и вправду – замерло. Умерло:
Фиалка, скромница лесная,
Ты плачешь, ты забыть не можешь
О счастье в солнечном Крыму,
Где цвел твой ландыш, твой душистый щеголь.
Любимый мой!
Тебя я предпочла
Всем кавалерам мира,
Всем усладам!
Ты так чувствителен -
Не мни моих цветов,
Не рви их лепестков,
Не разбивай мне сердца!
Но сердце было разбито. Навсегда. Татьяна с горечью записывает в дневнике для одной себя:
«Мне абсолютно невозможно отныне быть счастливой, что бы ни произошло. Дружба - самое чистое Божье благословение, но я не сумела сохранить это сокровище, и я умру, не осуществив мечту всей моей жизни. Как и ты, Поль, я не являюсь чьей-то половиной. Меня мало заботит мысль о том, что я постарею, но я очень не хочу стареть одинокой. Я не встретила существа, с которым хотела бы жить и умереть, а если и встретила, то не сумела удержать возле себя."
Это немыслимо, но она так никогда и не постарела. Никогда. И овал лица её остался совершенным. Княжна Татьяна, словно сошедшая со страниц пушкинских книг, сгорела в три дня. Загадочно непредсказуемо, страшно. О случившемся скупо говорят две телеграммы на имя Николая Борисовича Юсупова в Берлин:
24.06. 1888 "У Танёк небольшой жар, у нас хороший доктор, не волнуйся Зинаида."
27.06. 1888г. "Княжна Татьяна скончалась в полночь, без страданий очень спокойно, не приходя в сознание. подготовьте отца. Сумароков"
Никто ничего не говорил открыто. Все были ошеломлены, огорошены, шептались глухо об отравлении, нежелании жить, о проклятии рода Юсуповых, что настигало всегда потомков рода за смену веры далёким предком.
***
Полно. Да было ли такое проклятие? Скорее всего - излишняя слабость тела, переданная по генам, родственным браком, нервность, эмоциональная восприимчивость, которая и привела к воспалению мозга, горячке. Тогда менингит лечить не умели, не могли, увы. И лучший врач, и тщательный уход не спасли. Смерть любимой княжны, светлой Танечки, всю семью Юсуповых ввергла в шок отчаяния. Они никогда больше о ней не говорили. Не оставили в мемуарах ни капли воспоминаний и боли. И лишь над могилой её в усадебном парке Архангельское взметнулся над массивной плитой парящий на крыльях ангел. Скульптура Марка Антокольского, талантливейшего мастера, который сумел в камне передать танцующую походку ангела, прелестную девичью грацию и одухотворенное, пылкое желание: вверх, к красоте, облакам, простору.
Скульптор делал памятник по фотографиям княжны и рассказам о ней близких. И столько любви было в этих рассказах, столько нежности и печали, что ему, истинному художнику, в небольшой поначалу скульптуре, пробном эскизе в тридцать семь сантиметров высотою(это потом фигуру в полный рост вырубили из мрамора), удалось передать скрытую энергетику движения, характера. Смелого, цельного, отчаянного, прекрасного нрава княжны, гордой в наивности и преданности своей, и совершенно беззащитной в любви.
Именно её любовь, нежная, чистая, одухотворенная, цельная и возвышенная, и стала той дымкой легенды, которая окутала имя княжны Татьяны Юсуповой властно и навсегда. Придало ей законченность и завершенность.
Хотя нет. Для полного, настоящего завершения канвы беглого романа о своенравной княжне, которая вздумала так несчастливо влюбиться, нужно непременно рассказать трагическую историю её посмертия. Рассказать то самое, о чем почти невозможно говорить. В феврале 1918 года могила княжны Татьяны была вскрыта, разорена отрядом красноармейцев, останки сброшены в реку, надгробие и статуя ангела разбиты и исковерканы.
Но это уже для тех, кто любит реальность. И не совсем понимает, что любовь, истинная, как совершенство, как символ красоты Жизни, как след красоты, оборяет все, и даже смерть, и забвение, тлен и прах. И парит над нами всеми, как танцующий ангел, вечно храня и сохраняя. Разве не так? Разве бывает - иначе?