Автор: MinisterOfOwls
Я нашла эту записку, прибитую к дереву на моей лужайке перед домом. Я действительно не знаю, как это описать. Я просто позволю тебе прочитать его самому.
[Начало письма]
Я видел тебя сегодня. Это был твой день рождения. Ты же меня не видела. В наши дни ты почти никогда этого не делаешь.
Твоя кожа выглядела такой красивой и здоровой, а твои глаза, они были самыми красивыми из всех, что я когда-либо видел.
Ты так сильно выросла. Я помню, как по-другому ты выглядела, когда была моложе.
Я помню тот день, когда впервые встретил тебя.
Это было четыре года назад. Я сидел за партой, опустив голову, и слушал, как учительница громко перечисляет имена учеников. Учитель выкрикнул имя, которое я не узнал, и незнакомый голос ответил мне сзади. Был ли там новый ученик?
Учитель не останавливался ни на секунду, просто продолжал выкрикивать имя за именем. Я повернул голову туда, откуда донесся голос.
Я видел тебя, бледное существо, такое худое, с такими красными глазами, на стуле, который должен был быть пуст.
Я видел, как вокруг тебя летают мерцающие светлячки. Их десятки, и они никогда не отходят далеко от тебя.
Я видел, как они проходили сквозь тебя и выходили через твою кожу, как будто ты был туманом для них. Ты можешь поверить, что я думал, что ты призрак?
Больше никто, казалось, не замечал нового незнакомца, сидящего в конце класса. Класс за классом, час за часом проходили занятия, а я все ждал, что же произойдет. Чтобы кто-то заметил тебя, чтобы ты ушел, чтобы ты издал жуткий крик и вцепился в меня когтями, как в той страшилке, в которой я был уверен, что оказался. Но ничего не произошло.
Учителя приходили и уходили. Мои одноклассники смеялись и спали, а ты просто сидел там.
Прозвенел звонок на перемену. Другие дети убежали в свои мирские дела на целый день, оставив меня и тебя вместе в пустом классе. Вы встали и отодвинули стул от соседнего стола, повернув его лицом к своему столу. Вы повернули голову ко мне и заговорили.
“Что ж, сегодня ты медлишь. Ну же. Задавай мне свои вопросы.”
Я не знаю, почему я не убежал с криком в тот момент. Возможно, в долгосрочной перспективе это было бы лучше для меня, но давайте не будем спекулировать.
Наверное , в тот момент моей жизни я был чертовски одинок. Я подумал, что есть только 50 на 50 шанс, что ты съешь меня, а другие 50 были тем, что кто-то хотел поговорить со мной. Детские приоритеты для меня тоже не имеют смысла в эти дни.
Так что я просто плыл по течению. Я подошел к твоему столу, сел на стул, который вы мне подвинули, и задал свой вопрос. А кем ты был?
Ты же сам сказал, что не знаешь.
Ты сказала, что когда-то была ребенком, как и я, с родителями и друзьями. Раньше ты ходила в ту же школу, что и я.
А потом, в один прекрасный день, в один обычный день, когда тебе было десять лет, ты просто просыпался и был таким же, как сейчас, весь покрытая светлячками, и никто не мог вспомнить тебя в тот момент, когда они сосредоточились на чем-то другом. Никто, даже твои родители.
Ты говорила мне, что я буду замечать тебя каждый день. Как я буду думать о тебе каждый день до перерыва.
Как я приходил к тебе каждый день. Как мы будем разговаривать каждый день. Как мы будем встречаться в первый раз, каждый день, в течение последних трех лет.
О том, как я все забуду, как только выйду из комнаты.
Как бы все тебя забыли. Как их будут делать светлячки. Как за последние три года ты был один.
В твою историю было очень трудно поверить. Я спросил,в каком реалити-шоу Я участвовал. Вы выглядели, ну, не впечатленным, и попросили меня продолжить рассказывать мою историю.
Я был застигнут врасплох этой нелогичностью. Ты сказала, что в прошлый раз, когда я был здесь, я рассказывал вам историю, ужасную историю о доме с привидениями.
Когда ты подробно рассказала мне эту историю, мурашки побежали по моей коже. Это была история, которую я придумывал в своей голове. Историю, которую я еще никому не рассказывал.
В этот момент передо мной открылся миллион реакций, одновременно адекватных и неадекватных. Но единственное, что казалось правильным, - это закончить историю за тебя. Так я и сделал.
На полпути ты прервал меня, чтобы спросить, оправилась ли моя мать от своей болезни. Мне пришлось покачать головой, немного стыдясь того, что я поделилась этим личным делом с незнакомцем. История закончилась за несколько минут до перерыва.
Мой следующий урок был в другой комнате.
Ты же сам сказал мне уйти. Твое спокойствие вернуло меня назад. Ты казалась такой ... смиренной со своей судьбой. Как будто ты уже привыкла к мысли, что тебя навсегда забудут.
Тогда я был еще ребенком. Я не был особенно умным ребенком, и, вероятно, я был на пороге влюбленности. Так что вы можете простить меня за то, что я сделал дальше, как пример моей детской глупости.
Я схватил ножницы, прижал их к коже своей руки и вонзила их внутрь. Когда она начала кровоточить, я толкнул ее вперед, пока порез не принял нужную мне форму.
Буква за буквой, Я вырезал твое имя на своей руке.
Просто чтобы ты знала, я не жалею об этом. Не поймите меня неправильно, малыш Пауэр, возможно, и заставил меня это сделать, но уж точно не избавил от боли. Это было одно из самых болезненных переживаний в моей жизни.
Но даже тогда, будучи ребенком, я думал, что то, что происходит с тобой, было несправедливо.
Я помню, как выглядели твои глаза, когда ты это увидела. Путаница. Как странно было для тебя, что кто-то захотел вспомнить. Я так хорошо помню этот взгляд.
Когда я проснулся на следующий день и увидел твое имя на своей руке, я вспомнил тебя. Но я ничего не забыл.
В тот день, впервые, у нас был разговор, который не был настолько односторонним.
Ты сказала, что никто никогда не делал ничего подобного раньше и предположили, что у меня может быть психическое заболевание. Я не стану отрицать, что пролил немного крови. Пока мы разговаривали, у меня в голове мелькнула мысль: может быть, ты предпочитаешь, чтобы я ничего не помнил?
В ту ночь я сидел на своей кровати, уставившись на твое имя на моей руке, задаваясь вопросом, должен ли я скрыть его, чтобы не видеть его, и вернуть тебе твою частную жизнь, когда я услышал грохот.
Я подняла глаза и увидела, что окно моей спальни разбито, а на полу валяется грязный камень. Я выглянул в треснутое окно и увидел темную фигуру на лужайке перед домом.
Ты была снаружи и кричала, что мы должны тусоваться вместе.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к тому, как плохо ты умеешь разговаривать с людьми. Годы, проведенные без практики, заставили тебя немного заржаветь.
Это было нормально. У нас было много времени.
В течение следующих двух лет мы проводили большую часть нашего свободного времени вместе. Большую часть времени мы разговаривали. Ты расскажешь мне о своей жизни и о том, как ты жила.
Ты все еще оставалась в своем старом доме. Твои родители никогда не замечали пропажу еды, никогда не замечали лишнюю комнату или то, что ты украла лишние ключи.
Однажды ночью я признался тебе, что начинаю думать, что ты часть моего воображения, стиль Бойцовского клуба. В конце концов, что ты можешь сделать со мной такого, чего я не могу сделать сам?
Весь следующий месяц или около того ты пыталась оставить следы укусов на моем ухе или шее, чтобы доказать свою точку зрения. У меня все еще есть несколько шрамов на ухе, так что я думаю, что ты сделала.
Оглядываясь назад, я уже тогда видел предупреждающие знаки. Твоя кожа, казалось, становилась все хуже и хуже, бледнее и бледнее, и ты до боли терла глаза.
Это было зимой, когда нас разбудили.
Утро начиналось как обычно. Я проснулся, почистил зубы и начал искать себе одежду. Это было зимнее утро, и в моей комнате было темно, так что я не видел вашего имени на своей руке.
От холода по моему телу пробежали мурашки, и я вытащил куртку с длинным рукавом. В моей голове зазвенел маленький колокольчик. Разве ты обычно не закатываешь рукава? Да, и почему я это сделал? Это меня раздражало.
Я закончил уборку и направился в школу. В школьном автобусе я чувствовал странное удовлетворение, как будто что-то, о чем я беспокоился, просто... исчезло .
Я поднялся по школьной лестнице, прошел по коридору, вошел в свой класс и сел за парту. То же самое чувство забытого бремени преследовало и мой разум. О чем это я забыла?
Когда пришла перемена, я просто сидел за партой, а мои одноклассники выбежали. Это было похоже на ритуал, но я не знал зачем. Я уже подумывал о том, чтобы просто выйти и присоединиться к ним, когда услышал это.
Это было что-то маленькое в ветре, похожее на шепот, но оно повторялось снова и снова, безостановочно. Это было похоже на мое имя. Я знал, что это было странно, что это стоило моего внимания, но я чувствовал себя странно спокойным. Все будет в порядке, все будет хорошо. Просто не обращай внимания.
Я сидел за своим столом, мой разум был зоной боевых действий между двумя противоречивыми, противоречивыми голосами, когда я почувствовал, что сила дергает меня за рукав. В тот момент, когда я это заметил, мой рукав куртки разорвался. Я увидел твое имя на своей руке, а затем твою руку, которая разорвала мою куртку.
Ты орала на меня уже больше 20 минут.
Я думаю, что это был момент, когда мы поняли, насколько на грани была наша дружба на самом деле. Один несчастный случай от полного стирания.
Большую часть следующего года мы провели вместе в городской библиотеке, пытаясь выяснить, что такое светлячки.
На самом деле это не было проблемой для меня. Из-за лечения моей матери моя семья не могла позволить себе никаких поездок, и в нашем доме больше не было отопления, поэтому я был счастлив провести свое время с тобой.
Попытки найти информацию были загадкой сами по себе. В конце концов, как я буду читать о людях, которых не помню, и как вы узнаете, кто был особенным, когда никто не мог даже вспомнить достаточно о них, чтобы записать их?
Мы нашли наши старые семейные древа и записи. По отдельности мы записывали имена всех участников книги в два списка, а затем сравнивали их. Имена, которые я не запомнил, чтобы записать, но вы сделали, стали бы в центре внимания. Это были имена тех, кто находился под проклятием светлячков.
Мы составили список "подозрительных" книг. Книги, которые, как мы думали, могли бы помочь нам, потому что они были написаны или были о людях, которых мы искали.
Я читал книги, причем список имен располагался рядом, перечитывая его снова для каждой страницы книги. Ты рыскала по интернету на библиотечных компьютерах, высматривая статьи о людях.
Наш поиск приведет нас к первому проблеску того, что действительно происходит с тобой.
Было уже поздно ночью, когда ты нашла фотографию. Я был немного сонлив в это время, и почти задремал, когда услышал резкий вдох. Я обернулся и увидел, что ты стоишь, указывая на экран.
Я вообще ничего не видел. Ну, ничего примечательного. На экране появилось изображение поляны где-то в лесу.
Ты подняла свой листок бумаги, на котором были написаны два имени.
Сьюзи Эпплби-Рейган, 13.
Терри Эпплби-Рейган, 12.
Братья и сестры.
На мгновение я увидел рядом газету и экран.
Бок о бок.
А потом я их увидел.
Две фигуры, выходящие из леса, направляются к камере. Они были почти гуманоидными, за исключением конечностей, которые вытягивались до кошмарных размеров. Их чистая белая кожа была похожа на кожу чистого альбиноса и больше походила на древесную кору, чем на что-либо, что можно было бы найти у млекопитающих. Облако светлячков окружило дуэт.
Тот, что пониже ростом, выглядел изможденным. Я видел их грудные клетки, вокруг которых были их... их глаза ! Боже, их глаза ! Такие маленькие, такие красные.
Тот, что повыше, с седыми волосами, больше не выглядел живым. Они были немногим больше, чем кожа, обернутая вокруг скелета. Светлячки роились из пустых глазниц этой пары. Оба потянулись к оператору.
Я посмотрел на статью, окружавшую фотографию. Это был блог, опубликованный туристом через двадцать лет после последнего упоминания о двух детях. Для оператора эта картина тоже была загадкой. Какое-то время он мечтал побывать в лесах, которые рисовал в своем воображении, но так и не вспомнил, как это было на самом деле. Эта фотография просто появилась однажды в его камере, как гром среди ясного неба.
Какое-то мгновение я смотрел на твое лицо. Твое худое, бледное лицо с красными прожилками глаз. Это была бы ты, когда мой шрам исчез? Просто ходячий ужас, который я мельком увижу, а потом забуду?
Начиная с этого момента, мы работали над нашим списком чтения в гораздо более быстром темпе.
Может быть, нам надо было идти медленнее. По крайней мере, каждая книга, каждый сайт, который мы оставили нетронутым, обещали надежду. Книги, которые мы закончили и отбросили в сторону, не обещали ничего, кроме Поляны в лесу как своего будущего.
И мы отбросили в сторону много книг.
По-моему, я разорвал свой список литературы на три четверти, прежде чем наткнулся на дневник. О Боже, этот ужасный, ужасный дневник.
Раньше этот дневник принадлежал одному психически больному по имени Джоуи, который утверждал, что был серийным убийцей. Он был заперт в сумасшедшем доме, когда полиция обнаружила, что его предполагаемые жертвы никогда не существовали. Ему ‘поставили диагноз " - потребность во внимании, и его оттолкнули.
Они должны были убить его электрическим током. Они должны были поджарить его, пока его плоть не растает, а волосы не сгорят.
В дневнике он рассказывал о том, как совершал свои убийства. Он знал вещи, странные и тревожные, о которых больше никто не знал. Он знал о странных существах, которые жили в лесу. Из них самыми любимыми были светлячки.
Я не собираюсь рассказывать вам, как он вызвал эти вещи. Я тебе доверяю. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо, но такая вещь принадлежит Земле больше, чем когда-либо будет принадлежать человеческому разуму. В конце концов, достаточно знать, что эти существа не были светлячками.
Джоуи начнет свой ритуал с того, что возьмет ребенка. Любой ребенок, кто ему понравится. Он мог взять их в любое время, в глухую ночь из их собственных домов или средь бела дня с их передних дворов.
И не важно, что его видели. Он возьмет их к себе домой и затащит внутрь. Обычно в этот момент появлялась Янтарная тревога. Но ему было все равно. Как я уже сказал, в ближайшее время это не будет иметь значения.
Он утащит их в специальную комнату в своем доме. Вот сюда-то и прилетят светлячки, чтобы схватить их. Теперь же никто не искал детей. Ни полиция, ни родители. Никто.
С этого момента он мог делать с ребенком все, что угодно. Они ему наскучат через день-два, после того как ребенок сломается. В этот момент он избавился от них. Ножовка по дереву, кухонный нож-все сработает.
Он подробно описал большую яму с трупами, которую держал в лесу, кишащую клопами.
Однажды, я думаю, ему это тоже надоело, поэтому он пошел прямо в полицейский участок и сдался полиции. Не из-за чувства вины, нет, нет, нет. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь знал о том, что он делает. Больной ублюдок.
О, не поймите меня неправильно. Он никогда не переставал убивать детей. Двери психиатрической лечебницы не мешали ему делать то, что он хотел. Это просто заставило его импровизировать.
Он проложил себе новый путь. Он модифицировал мух, чтобы они могли выжить без хозяина, просто в спящем состоянии. Когда ребенок (он уточнил возраст) приближался к рою, тот цеплялся за него и начинал действовать. На протяжении многих лет ребенок ужасно искривлялся в тех вещах, которые мы видели в лесу.
Жаль, что я не могу ненавидеть его спокойно. Хотел бы я сказать, что мир ему ничем не обязан. Но это было бы неправдой. Он подробно описал выход. На последней странице было точное объяснение, как избавиться от светлячков.
Должно быть, ты что-то заметила на моем лице, потому что в тот момент спросила, не нашел ли я чего-нибудь.
Я сказал " нет " и закрыл книгу.
Через несколько минут ты выключаешь компьютер. Ты взяла последнюю книгу и просмотрели ее сами. Добравшись до последней крышки, вы отбросили ее в сторону.
Я спросил, что нам теперь делать.
Ты же сказал, что все в порядке. Я могу пойти домой. Мы поговорим об этом утром.
Я встал и прошел мимо книжных полок. Я направился к выходу из библиотеки, но остановилась прямо за дверью и стала ждать. Я подождал, пока не услышал шмыгающие звуки.
Я прокрался обратно к нашему столику, где ты тихо всхлипывала.
Ты держала свою голову в руках. Я снова сел, а ты подняла на меня глаза.
Ты сказала, что лучше бы никогда меня не встречала. Как ты был счастлива, когда тебе нечего было терять. Как я разрушил твою жизнь.
Ты никогда по-настоящему не становился лучше в общении с людьми. Это было худшее признание в любви, которое я когда-либо слышала.
Я помню, как мы целовались той ночью. Я помню, как твои руки сжимали мои волосы. Я помню этот поцелуй.
Я бы хотел, чтобы это был просто поцелуй.
Мне жаль, что я испортил этот момент. Когда мои руки обнимали тебя, я был достаточно близко, чтобы незаметно для тебя украсть Светлячка.
Я помню, как держал светлячка в руке. Я помню, как он боролся, пока не перестал, пока не стал частью меня.
Светлячки зашевелились. Они подошли ко мне и оставили тебя.
Я помню знакомый взгляд в твоих глазах. Путаница. Я больше никогда не хотел видеть такое смущение в твоих глазах. Ты заслужила, чтобы тебя любили, и ты заслужила это знать.
Да я и не жил тогда по-настоящему.
Ты потянулась ко мне. Я отстранился, когда последние проблески узнавания исчезли из твоих глаз. А потом ты просто смотрела на незнакомца, уходящего в толпу незнакомцев.
Это было год назад.
С тех пор тебе стало намного лучше. У тебя теперь так много друзей. Так много людей на твоем дне рождения. А еще ты выглядишь намного здоровее. Мне еще не так повезло.
Моя кожа стала намного бледнее, и теперь мои глаза болят все время. Я не мог ходить в школу, как ты все эти годы. Но я не терял времени даром. Я нашел яму Джоуи.
Эти тела, их было так много. Теперь для этих детей есть могила.
Без меня моя мама могла бы позволить себе операцию. Она выглядела такой счастливой. Только вчера я видел, как она играла с моим маленьким братом.
Я видел, как ты вчера плакала. Ты была со своими друзьями, смеялась. На краткий миг твои глаза встретились с моими, а потом, они были такими влажными.
Мне кажется, я ухожу. Я думаю, что навсегда. Ты не будешь счастлива, если я останусь здесь.
Я так рад, что встретила тебя, даже если ты меня не помнишь.
[конец письма]
Иногда у меня бывают приступы депрессии. Я чувствую себя такой одинокой, даже с моими друзьями. Я не знаю, что происходит в моей голове в это время, и иногда я оказывался в ванне, с ножом в руках и кровоточащими запястьями.
До сих пор мне казалось, что я режу себе вены. А я нет, эти порезы ... это письма.
Я вырезала имя на своей руке.