Я поднимаюсь на лифте на 57-ой этаж. Это верхний из этажей, занимаемой кампанией, и на нём находятся кабинет и апартаменты Шарнирова Алексея Геннадьевича. Существование этого человека делает невозможным прервать канал контрабандной транспортировки наркотических средств. И поэтому, я должна его уничтожить. С оружием проникнуть в здание очень сложно. Туда и без оружия так просто не зайдёшь. У меня керамико-пластиковое огнестрельное оружие, которое в разобранном виде выглядит как кучка мусора. Но оно стреляет только один раз, а потом действительно становится кучкой мусора. Рамки его не ловят, охрана его не видит в упор. Документы тоже рассчитаны на однократное использование. Шанс уйти отсюда у меня 30%, я думаю.
Итак, я в лифте. Сегодня Алексей Геннадьевич ожидает каких-то важных людей, и будет встречать их в шикарном холле лично. Мне удалось зайти с ними в лифт. Я чувствую, что вызываю раздражение своей неуместностью в этой наглаженной компании, или мне так кажется. Комплексы. Всё-таки они понимают, что я не туда попала, мне не в этот лифт, я не участвую в сегодняшних переговорах. Чтобы сгладить неловкость, я копошусь в рюкзаке – делаю из хлама пушку. Неудобно на весу, не получается. Стрелять из него я хорошо натренировалась, а вот собирать не очень умею, как оказывается. Сажусь на корточки, ставлю рюкзачок на пол. Лифт приедет на 57-ой, откроется, простоит открытым лишь 30 секунд, потом закроется и уедет. До 37-ого этажа он не останавливается. Потом будет собирать людей, которым надо вниз. Мне желательно выйти первой, если я хочу потом зайти обратно в лифт.
Выхожу первая быстрым шагом. Вижу Шарнирова. Мне надо подойти, чтобы между нами было не более 10 метров. Подхожу до ещё одних рамок, сразу вскидываю руку. Охрана в дорогих костюмах не обращает внимания на маленькую женщину и светлый предмет в её руке. В лоб. Громкий хлопок. Он продолжает стоять, никто не встревожен. Мой вид говорит: «Ой, я не туда приехала». Возвращаюсь в лифт. Через закрывающиеся двери вижу, как он оседает.
Я в шоке. Я в ступоре. Лифт спускается, заходят люди, приезжаем на первый этаж. Пелена перед глазами. Вот это светлое пятно – стеклянный выход. Туда. Шум в ушах от страха, ничего не слышу. Мне надо идти вперёд и немного правее. Там есть участок, не просматривающейся видеокамерами от разных магазинов. Распускаю волосы, снимаю кардиган. Не то, чтоб меня нельзя было узнать, но хоть что-то. Камеры от подъездов не соединены в общую систему, поэтому отследить по ним путь сложно. Самые лучшие места – где дома стоят друг к другу спиной, и нет подъездов. У припаркованных автомобилей видеорегистраторы не включены, да и кто будет их просматривать. Наверное. В метро категорически нельзя – там хорошее видеонаблюдение. Я иду очень быстро, но стараюсь выглядеть естественно. У меня ощущение, что от башни, из которой я вышла, расходится по кругу взрывная волна. Это волна – поиски меня, охота на меня. И я не знаю, пошла уже эта волна, или нет. Она мне щекочет спину. Мне нужно опередить эту волну, выйти из зоны её поражения. Слышу какую-то беготню и суету позади себя, но не оборачиваюсь. Меня это не касается.
Мне нужно пройти четыре километра дворами, зайти в подъезд пятиэтажки. Взрывная волна поднимается и по лестнице. Поэтому мне надо быстро подняться на 5-ый этаж, зайти в квартиру, закрыть дверь и сделать вид, что здесь никто не проходил. В течение месяца я не буду выходить даже в магазин. Через неделю из пропитания останутся одни каши. Я ушла. Я сижу не шевелясь. Я даже не думаю, чтобы никто не услышал мои мысли и не заметил меня. Меня нет.
