Моя радость по поводу поступления дочери в столичный университет оказалась сопряжена с переживаниями: а смогу ли я обеспечить ей получение диплома. Нет, слава богу, мне не надо было оплачивать само обучение, ведь Лиля - умничка!
Ей хватило баллов для бюджетного места, и даже стипендию обещали давать, пусть и маленькую. Но требовалось платить за общежитие, питание, транспорт. А мои возможности были ограниченны.
Растила я Лилю одна. То есть ожидать какой-то материальной помощи со стороны не приходилось. Я так сразу Лиле и сказала: - Будешь учиться в институте или университете только в том случае, если пройдешь на бюджет. Иначе мы не выдюжим. Но даже наилучший вариант развития событий оставлял место опасениям.
Я прекрасно понимала, что Москва - это масса соблазнов для юной девушки. Естественно, ей захочется и в музей, и в театр, и в клуб потанцевать. Захочется одеться помоднее и флиртануть в компании.
Мне бы тоже захотелось, и я не была уверена, что смогла бы удержаться от искушения даже в свои почти пятьдесят. А уж по повоlу стойкости восемнадцатилетней девочки никаких иллюзий не питала. Но что я могла ей дать, кроме ежемесячных десяти тысяч рублей? И те выкраивала с трудом из своей небольшой зарплаты.
Надо сказать, я ужасно боялась, что ради столичных удовольствий и потребностей дочь начнет экономить на еде. И именно о том, как она питается, спрашивала каждый раз, когда мы созванивались.
Первое время она заверяла, что ей хватает продовольственного запаса, которым я снабдила её в дорогу. Конечно, я постаралась дать ей с собой и сушеных грибов, и сала, и макарон с крупами. Даже сетку картошки всунула.
Раз в две-три недели поездом отправляла овощи и фрукты, что уродились на нашем огороде. Лиля признавалась, что делилась с соседками по комнате. У некоторых из них положение было еще хуже, чем у моей дочери. Но они не вешали носы. Вот что значит молодость! Их грели и насыщали мечты и планы.
- Как дела? - ласково спросила я, позвонив Лиле в очередной раз в конце ноября. - Уже сессия скоро. Не забываешь заниматься?
- Нет-нет, мама. Не переживай,- отозвалась Лиля. - Все контрольные и лабораторные сдаю вовремя.
По чавкающим звукам я поняла, что застала дочь за обедом. Полюбопытствовала:
- Что кушаешь?
- Котлету с макаронами.
- Молодец! - похвалила я. - Не наседаешь, значит, на «Доширак». Не ленишься, котлеты жаришь. Здоровое питание это – важно.
- Нет, это не я готовила, -возразила Лиля.
- Кто-то из соседок? --предположила я.
- Нет. Я в столовой сейчас.
- В университетской?
- Нет. Недалеко от общежития. Тут есть замечательное место. Мы его называем «От Армани».
Я чуть язык не прикусила от удивления. «Армани» для меня ассоциировалось с «Шанель», «Версаче» и им подобным. Мне представлялось, что так могло называться только что-то шикарное и баснословно дорогое. Откуда у дочери деньги на подобные изыски? Вроде бы она не говорила, что устроилась работать. Наоборот, жаловалась, что преподаватели так загружают, что о подработке нет и речи, если только в ночь, но тогда придется спать на лекциях. Неужели она покатилась по нехорошей дорожке?
В голову полезли страшные мысли, перед глазами начали вырисовываться жуткие картины.
- Признавайся, - голосом, полным отчаяния, обратилась я к ней, - откуда у тебя деньги?
- Какие деньги? - явно ничего не понимая, переспросила дочь. А может, намеренно изобразила наивность?
- Деньги, которыми ты оплачиваешь дорогое кафе, - уточнила я.
- Какое дорогое кафе? - рассмеялась дочь. - Мам, ты о чем?
- Не может дешевая столовая называться «От Армани», - объяснила я свою панику.
- На самом деле кафе так не называется, - сквозь смех объяснила Лиля. - Это мы его между собой называем, потому что хозяина зовут Армен. Он тут сам готовит и часто сам обслуживает. А на вывеске написано просто: «Кафе». Его все знают, кто тут поблизости живет и работает. Особенно у студентов популярно. Некоторые даже приезжают издалека, потому что у Армена можно поесть вкусно и недорого. Или вообще бесплатно.
- Как это -бесплатно? Шутишь?
- Не шучу. Армен печется обо всех, но о студентах особенно, - продолжала дочь. - Он считает своим долгом накормить всех нуждающихся, кто учится. С условием, что учишься ты хорошо. Иногда просит предъявить зачетку. И если там плохие оценки либо вообще сессия вовремя не закрыта, то непременно пожурит и потребует дать обещание, что исправишься. А если не исправляешься, то может попросить к нему больше не приходить. Если тебе совсем нечем заплатить за обед, то Армен даст возможность отработать. Можно помыть посуду или пол, разгрузить машину продуктов или вынести мусор. Периодически он устраивает капитальные уборки, на которые стоит заранее записаться.
Человек десять собирается: моют стены, окна, двери, туалет. После уборки Армен накрывает стол и дает с собой еды в коробках на пару-тройку дней. Некоторые студенты работают у него постоянно на кухне или за
стойкой выдачи.
Лиля рассказала, что работать у этого странного Армена можно только со второго курса. Первокурсников он не берет даже на разовый труд. Говорит, что первый год надо только учиться, работать на зачетку. А вот потом, когда зачетка начинает работать на студента, можно куда-нибудь устроиться. И если не найдешь более выгодного и подходящего по специальности места, то можно и к нему. Платит он немного, зато кормит вкусно, а первокурсников часто и даром. Из расчета, что потом к нему его добро непременно вернется.
- И ты знаешь, - продолжала Лиля, я однажды была свидетелем, как к кафе на джипе подъехал мужчина, будто с обложки журнала: кожаные брюки, песочного цвета куртка-дубленка, холеный‚ такой. Зашел внутрь и, когда к нему вышел Армен, громко сказал, чтобы все слышали, как он благодарен этому человеку и что теперь, когда он стал бизнесменом, готов отплатить за добро. Протянул конвертик такой пухленький со словами, что советует Армену наконец отдохнуть - слетать в отпуск на тропические острова.
Советует, но знает, что Армен никуда не полетит, а потратит почти все деньги на своё кафе. Так? Армен улыбнулся и кивнул. А этот мужчина обнял его крепко и убежал. Мы все, кто в кафе находились, сидели и стояли с разинутыми ртами. Армен пояснил, что это бывший студент. И нам всем пожелал стать такими же успешными в будущем, а сейчас, мол, приятного аппетита.
Слушала я и не верила своим ушам. К сожалению, в тот момент я не видела дочь на экране. И не могла определить, то ли у нее бессознательный бред от переутомления и голода, то ли она сознательно надо мной насмехается. Слишком уж идиллическую картинку она нарисовала.
Три дня после того разговора я не находила себе места и ночами не могла спать. В конце концов упросила начальство отпустить меня на пару дней в Москву. Лиля радостно встретила меня на вокзале. Выглядела не изможденной. Щёки румяные от мороза. Глаза живые и блестящие.
Привезла меня в свое общежитие, показала маленькую, но аккуратную комнату, познакомила с подружками. Приятные все девочки, как мне показалось. Я, конечно, устроила им пир. Потом они повезли меня на Красную площадь и много рассказывали о том, что уже успели увидеть в Москве, где побывать.
- Ну, а кафе свое «От Армани» мне покажете? - осторожно спросила я.
- Обязательно, - откликнулась дочь.
На следующий день мы пошли туда обедать. С порога я оценила чистоту и приятный запах. Здесь точно был хороший хозяин. И тут же он сам подал голос.
- Лиля, здравствуй! К тебе мама в гости приехала? Ты сильно на нее похожа, - произнес невысокий полноватый мужчина лет шестидесяти, облаченный в белый халат и белую поварскую шапочку. Он стоял за стойкой и в тот момент, когда мы пришли, разливал из большой кастрюли суп по тарелкам.
- Да, Армен Эрибасович, - просияла моя дочь, держа меня под руку. - Моя мама.
- Добрый день! -поздоровалась я, не пытаясь скрыть удивления. - Вы знаете мою дочь по имени?
- Я всех знаю,- с добродушной хитрецой улыбнулся Армен и добавил: -Хорошая девочка. Можете быть спокойны. - А потом поинтересовался у меня: - Откуда приехали?
- Из станицы Кропоткинской. Краснодарский край.
- Бывал я в ваших краях. Давно. В армии служил, виноград собирал.
Хорошие воспоминания, замечательные люди - настоящие казаки. Да вы не стойте в дверях, проходите, присаживайтесь. Сейчас ребята вам обед подадут. У меня сегодня особенно хорошие котлеты получились.
Я слушала и чувствовала, что готова расплакаться, такая чувствовалась в Армене доброта. И я поняла, почему это кафе было так популярно среди студентов. Здесь царила атмосфера уюта и взаимопонимания. А уж котлеты и правда были вкуснейшими. Про такую еду говорят: «по-домашнему». Когда подошло время расплачиваться, я спросила, сколько задолжала моя Лиля.
- Она сама за себя заплатит, - остановил мой порыв за все рассчитаться Армен. - Выучится‚ устроится на хорошую работу и заплатит.
Я смотрела на него во все глаза, пытаясь понять, не скрывается ли за его словами что-то непристойное.
- Все так делают, - спокойно заверил он. - Вон, видите, висит доска?
На одной из стен обеденного зала действительно висела огромная пробковая доска. К ней было прикноплено множество листочков и фотографий.
- Там, - продолжал Армен, - есть слова от каждого бывшего студента, спасенного мной от голода или глупостей. И ваша девочка тоже оставит там свой след когда-нибудь.
Я встала, подошла поближе к доске, чтобы рассмотреть надписи и фотографии.
- Вот тот мужчина, про которого я тебе рассказывала, - произнесла у меня за спиной дочь, тыча пальцем в фотографию, где молодой красавец стоял в обнимку с Арменом, а ниже фигурировала подпись: «С огромной благодарностью! И чтобы ничего не подгорало!».
Я тоже рассыпалась в благодарностях и со спокойной душой вернулась домой, пожелав дочери равняться на такого замечательного человека, каких, к сожалению, встретишь нечасто. Но нам повезло!