Поговорили с Анастасией Шавлоховой, основателем галереи сцена/szena, куратором и искусствоведом.
- Настя, для начала расскажи, с чего все началось: почему ты решила заниматься современным искусством в России?
Я училась на искусствоведа в Художественно-промышленной Академии им. Штиглица, в простонародье она называлась «Муха». При этом у нас был уклон на декоративно-прикладное искусство. На последнем курсе я вместе с Ильей Гапоновым и Иваном Плющом создала проект - студию «Непокоренные» в Санкт-Петербурге. Это были студии для молодых художников на 800 квадратных метров, потом к ним приросли еще 200 квадратов галереи, которую уже после меня, в 2010 году, открыла Настя Скворцова. Создание этой студии было своего рода вехой для Санкт-Петербурга – мы пытались собрать вместе интересных художников нашего поколения. В рамках «Непокоренных» я сделала несколько больших выставок. Первая из них называлась «Память полей», в ней участвовало порядка 40 молодых авторов.
На проекте «Память полей» я познакомилась с Софьей Троценко, и через какое-то время она пригласила меня сделать в Москве проект, который тоже был связан с молодым искусством. Так родился «СТАРТ», который мы с Софьей придумали буквально с нуля. Мы хотели создать проект, который поддерживал бы молодых художников из регионов. Он существует до сих пор, большая сегодняшних молодых художников, которые активно работают,прошли через «СТАРТ» – это Игорь Самолет, Аслан Гайсумов, Таня Ахметгалиева, Женя Антуфьев. Этот список можно долго продолжать.
- Но ты работала не только с русской арт-сценой, были и международные проекты?
Из числа своих крупных международных проектов я бы отметила выставку «Апокалипсис и возрождение в Шоколадном доме», над которой я работала вместе с Олегом Куликом и Константином Дорошенко в рамках Киевской биеннале. Эту выставку очень быстро закрыли из-за проблем с цензурой, хотя это был большой проект с 50 участникамиЕще один масштабный проект – выставка «Одно место рядом с другим», которую я делала вместе с Лукасом Тепфером в Большом Винохранилище ВИНЗАВОДа. Этот русско-немецкий проект собрал интересных художников, многие из которых сегодня образуют костяк немецкой арт-сцены, включая Алисию Кваде, Юлиуса фон Бисмарка, Жульана Шаррьера и других. Русское современное искусство было представлено художниками разного поколения, такими как Андрей Монастырский, группировка ЗИП, Игорь Макаревич, Елена Елагина и другие.
- Как ты пришла к открытию собственной галереи в Москве?
В последнее время я делала все меньше крупных кураторских выставок, поэтому «Белое солнце» на Cosmoscow – это своего рода возвращение к формату больших проектов. Год назад я запустила собственную галерею сцена/szena. За три года до этого я начала работать в Pechersky Gallery. Для меня это был очень важный опыт – благодаря Марине Печерской я узнала, как работают галереи. До этого, когда мне был 20–21 год, я работала с финской Galerie Forsblom, которая в этом году как раз участвует в Cosmoscow. И хотя у меня уже был собственный опыт, я узнала много нового о том, как функционируют международные ярмарки современного искусства, как происходят продажи.. После того, как Марина закрыла галерею и создала фонд поддержки современной культуры, я продолжала разрабатывать интересный проект - Философский клуб на ВИНЗАВОДе. Именно тогда я поняла, что мой главный интерес – это работа с художниками на долгую дистанцию. Помощь, продвижение, продюсирование – то, что мне больше всего интересно.
- В чем конкретно заключается твой интерес?
Когда ты имеешь дело с форматом больших коллективных выставок, у тебя меньше возможностей этой долгой дистанции. Ты сделал разовый проект, собрал художников, а когда он закончится, ты можешь продолжить с ними общаться, а можешь и не продолжать. Мне очень нравится именно длительная работа, когда ты видишь, как человек развивается. Например, с Кириллом Гаршиным мы работаем уже лет пять. Раньше он был художником Pechersky Gallery, теперь его представляет сцена/szena. Контакт с художником, его развитие и поддержка для меня очень важны.
- Каких художников представляет сцена/szena?
На данный момент в основном составе галереи шесть художников – Кирилл Гаршин, Алексей Таруц, Игорь Самолет, Егор Федоричев, Олег Кулик и Антон Кушаев. Также у нас есть список приглашенных художников, таких как Рия Качерава, с которой мы сделали выставку в марте этого года. Надеемся, что в следующем году удастся снова с ней поработать. На этот год мы готовим несколько проектов с приглашенными кураторами. Главный фокус нашей галереи – это так называемое пространство The New East – это определение, которое дал Calvert Journal для всего постсоветского пространства, этого огромного, оставшегося после распада СССР блока стран от Балкан до Средней Азии. Мне очень интересен дискурс развития в этих странах – каждая из них пережила советский опыт и опыт приобретения своей идентичности заново, после довольно травматических событий конца 1980-х годов. Мне кажется, что есть очень интересные примеры в той же Грузии, которая развивается семимильными шагами, там очень активная арт-сцена, известные художники. Не менее увлекательно следить за странами Балтики: Эстонией, Латвией.Сейчас наша главная задача – выйти за пределы ограниченной русской географии, привлекать как можно больше художников из соседних стран.
- В прошлом году Катар был представлен на Cosmoscow проектом What We Are Made Of, куратором которого была Рим Фадда. Расскажи, о выставке «Белое солнце», которую ты курируешь в этом году.
Опыт прошлого года был для нас очень важен, мы отталкивались именно от него. В прошлом году на выставке были представлены катарские художники, которые «высадились» в Гостином Дворе как инопланетяне. Дело в том, что в России о Катаре вообще знают не очень много. Российский зритель знает звезд мирового искусства, но ничего не знает об искусстве Ближнего Востока. Это связано с нашим культурным бэкграундом поглощающей саму себя метрополии. Это вопрос географии:мы всегда ощущали себя как метрополия, как огромная страна, которая сама себя колонизирует. Поэтому мне кажется, что знакомство с новой страной, такой как Катар, с ее культурой должно происходить постепенно. Наша выставка – это первое приближение, которое происходит опосредованно, не через катарских художников, а через авторов, работавших с близкими темами, или вдохновлявшихся Катаром в своих проектах. У нас довольно мощный список участников. Генри Даллал – именитый фотограф, снимавший королевскую семью Катара и Елизавету II. Он также прекрасно знает сам регион, поскольку много там фотографировал. Еще один участник – Soundwalk Collective, это саунд-арт группа, которые создают сонорные карты различных регионов, таких как Средиземноморье или Индия. На нашей выставке они представлены аудиовизуальной инсталляцией, посвященной феномену «поющих барханов». Они записали неуловимые слуху звуки трения песчинок в барханах. Я до этого даже представить себе не могла такой звук, так как в своей жизни ни разу не была в пустыне.
- На кого из российских участников выставки следует обратить внимание?
Они все этого заслуживают. Есть проект Данилы Ткаченко, который был создан по заказу Национального музея Катара в рамках Перекрестного Года культуры Катара и России 2018. Данила поехал в Катар и сделал очень интересный проект, который состоит из шести фотографий, рассказывающих одну историю, затрагивающей вопросы национальной идентичности в глобальном мире, где все сильнее стираются национальные черты. Для него было очень важно показать это на примере Катара, который еще 100 лет назад представлял собой совершенно традиционное общество, живущее в пустыне и занимающееся продажей жемчуга, живущее в другом ритме, с другим восприятием. И вдруг, 50 лет назад совершился экономический скачок, после чего люди, жившие в шатрах, стали вести совершенно другой образ жизни. Его заинтересовало именно этот момент слома, резкого поглощения плодов современной цивилизации. Вопросы, которые поднял Данила, актуальны не только для Катара, но и для всего мира – это потеря связи с национальной культурой и стремительный прогресс, пожирающий людей. Также я советую обратить внимание на серию «Космос» Михаила Розанова. Очень интересно, как он играет с образом пустыни как пустотного пространства. Пустыня – это очень необычная световоздушная среда для современного человека, живущего в мегаполисе.
- Почему проект называется «Белое солнце»?
Мы воспринимаем солнце как желто-оранжевый «блин», как его рисуют дети, а на самом деле оно белое, это просто искажение зрительного восприятия. Именно в пустыне, во время песчаных бурь солнце обретает свой истинный цвет благодаря пустотности. Пустыня – это пространство, дающее возможность задуматься над собственными культурными корнями. Для меня «Белое солнце» – это оммаж стране, которая очень от нас далека, но одновременно с этим оно отсылает к названию фильма «Белое солнце пустыни». Это первый шаг к тому, чтобы по-настоящему узнать эту страну.