(жили-были в деревне)
Майка.
Майку купили жеребёнком. Стойло было уже отведено в "белом"дворе, под крышей. Привязывали её на траву за верёвку. Иногда артачилась и не шла за домой, приходилось загонять вдвоём. Кто-нибудь из детей держал верёвку, а я толкала сзади. Естественно всё было очень долго, так как Майка упиралась четырьмя ногами. За этим весельем наблюдали все соседи. Когда стала побольше, хозяин уже заводил в стойку её сам, мне не справиться было. Он бежал рядом с ней до двери стойла. Иногда не помещались в узком пространстве двора и ему приходилось совершать бег с препятствиями, в виде кирпичей и досок сложенных вдоль стены дома. Так кормили и пасли её 3 года. Майка стала гладкая, высокая в холке, с широкой спиной и густой гривой. Я про себя звала её почему-то Буцефал. На третий год, зимой, когда навалило много снега, наконец пришла пора её объездить. Поспрашивал у знающих людей, как это правильно сделать. Кто-то говорил, что чтобы не лягалась, надо к хвосту привязать мешок с шишками? Кто-то предлагал закрыть лошади глаза. Ещё до этого стали её приучать к седлу и упряжи без седока. Майке одели седло, уздечку. Сам оделся в ватные штаны, валенки, фуфайку и вывел её в огород, где снега было по самое "не балуй", чтобы если лошадь вздыбиться, падать было мягко. Мы смотрели в окно. Майка шла спокойно ведомая за уздечку, остановилась. Хозяин взгромоздил на неё свои 100кг. Стоят. У лошади на морде было недоумение:"Что это?!"Мы с ребятишками ухахатывались, уж очень комично выглядело. Замерли оба и лошадь и седок, боятся шелохнуться. А может ей было просто лень двигаться? Кое-как осторожно стал её понукать, дёргать за уздечку, хлопать легонько по бокам ногами в стременах. Наконец сдвинулись с места, медленно по снегу вышли на наезженную дорогу. Тут Майка не спеша перешла на бег. Сверху потрухивалось 100кг, неуклюже подпрыгивая, стараясь не завалиться на бок. Потом, когда она привыкла, загонял в стойло уже сидя на ней, с разбега. Пару раз не успевал её затормозить, дверь в стойло была низковата и с разбега врезался лобешником в доску.
Шкода была ещё та. Сена своего был целый сарай. 4 тракторных телеги влезало. С одной стороны полностью зашит, а с другой несколько досок только, чтобы голова пролезла. Ешь, не хочу! Но Майка убегала в деревню, ломала изгородь из палок и веток к старым стожкам соседей и напортив сена убегала на бывший телятник в конце деревни, где стоял совхозный конь. Соседи приходили ругаться из-за стожков, некоторые грозились побить Майку доской с гвоздями. Потом, когда лошадь уже была приучена к плугу и телеге, перестали жаловаться, так как весной сами же и приходили просить лошадь вспахать огород или посадить картошку.
Стали помогать её ловить. Она же периодически отвязывалась и убегала на телятник, а то и в другую деревню. Так как хозяина часто не было дома по делам и бывало до поздна, мне приходилось приводить её домой. Особенно было жутко зимой. Тропинка на телятник вела между заборами, где от слива водонапорной башни зимой образовывалась неровная наледь, по деревенской дороге и под горку к сараю. Я брала буханку хлеба, уздечку и шла забирать Майку. Уздечку она давала легко одеть, но забраться на неё с земли мне было невозможно. Подводила лошадь к деревянному настилу, построенному для погрузки телят в машину как можно плотнее, так чтобы зазор между лошадью и настилом был совсем маленький. Страх неописуемый, что сейчас я ногу стану закидывать, а она отодвинется и я с этой высоты улечу! Перекрестясь и читая молитву несколько раз примерялась закинуть ногу. Да еще соседка Валя, наверное смотрит из окна своей кухни и смеётся над моими манёврами. Пока Майка ела хлеб, забиралась на её широченную спину, так что ноги были почти горизонтально, обнимала за шею обеими руками и почти лежа приговаривала:"Ну, милая, давай, потихоньку." Думала, что если Майка вздумает поскакать, мне не удержаться. Да ещё скользко было, особенно у дома между заборами. У дома подъезжала к телеге, кое-как спрыгивала и заводила её в стойло. Главное животное дома, а не на улице.
Попросил хозяин смотреть за лошадью соседа-пенсионера Тимофеевича. Он к лошадям привычный с детства, знал как с ними обходиться. Утром кормил отводил на траву, привязывал за цепь. Вечером пригонял обратно, поил, кормил. Конечно не задаром. Майка иногда пыталась его укусить за фуфайку, требовала ещё хлеба. Потом, когда Тимофеич не смог уже смотреть за ней, передал заботу другому пенсионеру Фёдору Ивановичу. Тот тоже умел с лошадьми обращаться, но любил выпить. Однажды приходит Фёдор Иванович к нам утром вся левая половина лица в кровище, жалуется, что он так Майку любит, а она его мало что укусила, так ещё и убежала. А случилось вот что. Утром трава от росы мокрая, Иваныч был сильно с похмелья. Повёл её привязывать, Майка рванула по мокрой траве между заборами, он не удержал цепь и решил обмотать её на бегу за бетонный электрический столб. Ну она его и приложила об этот столб со всей дури. Как руки то остались целы? Могла бы кожу до кости содрать. Одним словом Буцефал, а не лошадь.
Несколько лет была в хозяйстве Майка. Была "сосватана"в колхозном стаде, принесла пару раз жеребят. В масленицу катала ребятишек на раскрашенных, аккуратных саночках, по лету была приобретена телега с бортами, пролётка тоже раскрашенная. Сколько огородов было обработано с её помощью. Ребятня приобщилась тоже, и запрячь и распрячь знала как. Потрудилась лошадка.