Этот опыт не дает мне покоя уже 4,5 года. Почему нельзя вместе?! Итак,
МОЙ ОПЫТ ВСКАРМЛИВАНИЯ МАЛОВЕСНОГО МАЛЫША.
К вскармливанию своего третьего малыша я оказалась не готова из-за самоуверенности. Мне казалось, что после моего требовательного первого малыша, который преподнес много сюрпризов, опыта кормления во время беременностей и тандемного вскармливания после родов, а также кормления двух малышей, когда оба болеют ротовирусом или один из них болеет простудой, этот малыш меня ничем не испугает и уже ничем не сможет удивить.
И вот он родился. Меньше двух килограммов и сразу был отдан детским реаниматологам. Впервые я пережила опыт «отдыха» в послеродовом отделении в одиночестве, без малыша. «Отдых» длился двое с половиной суток. За это время я пыталась наладить отношения с персоналом палаты интенсивной терапии и добиться разрешения приносить малышу молозиво. В итоге мы с ним виделись каждые три часа днем, и даже ночью каждые три часа у меня принимали «еду» для малыша. Стоило только постучать в стеклянную дверь в отделение ровно в 23:55, 2:55, 5:55, отдать баночку, принять новую стерильную, и – сказать спасибо. Просто спасибо, без взяток, жалоб и скандалов. Даже те, кто был этому совершенно не рад, как-то оттаивали.
На третьи сутки мои драгоценные 1750 граммов уехали в больницу с синдромом срыгивания и потерей веса. Без меня, на дохаживание. Правда, я была там уже через два часа. Я была уверена, что оценив ситуацию и выслушав меня, персонал найдет вариант, при котором можно сохранить посещения матери, естественное вскармливание и, возможно, совместное пребывание. Опыт, полученный в роддоме, немного, но вдохновлял. Тем более в самом роддоме мне пообещали войти в положение и поискать нам больницу, подходящую территориально и ситуативно.
Каково же было мое огорчение, когда в больнице выяснилось, что мне вначале требуется сдать анализы (где угодно), чтобы меня просто пустили к малышу (хотя вот часа два назад я его лично кормила из бутылочки). Анализы готовятся (а зависимости от срочности-платности) от 6 дней. Т.е. мой и так пострадавший и потерявший маму малыш не сможет ее увидеть еще неделю! Более того, в больнице нет совместного пребывания матери и ребенка. Придется ездить до выписки каждый день и отдавать малышу молоко, с 9 до 15 можно покормить его из бутылочки самой, если разрешат. На мое замечание, что для меня приемлем только вариант совместного пребывания, мне ответили, что такой вариант вполне возможен – по договору, за плату несколько тысяч в сутки за койко-место. За время нашего пребывания там около недели мы потратили на оплату только койко-места сумму, равную нашему месячному доходу.
Мой малыш был под капельницами, с синдромом срыгивания, минусовой прибавкой, но со мной в палате. Разрешили кормить своим сцеженным молоком из бутылки и по режиму. Двое суток мы так промучились, т.к.соски и бутылки были ужасного качества и режим тоже — вещь драконовская. Я знала по опыту первых двух родов, что категорически нельзя, да и невозможно кормить новорожденного раз в три часа и не чаще. А тут еще и потеря веса. К выходным с него сняли все капельницы и с нулевой прибавкой разрешили кормить как раньше, без увеличения нормы, 20-25 мл за кормление. Малыш высасывал эти капли из бутылки и конечно начинал срыгивать и икать, т.к. высасывал быстро и заглатывая воздух. Так мы решились на нарушение больничных предписаний. Я просто перестала ходить в комнату для сцеживания за бутылочками и перешла на естественное вскармливание. Почти безо всякой репетиции, за исключением того, что еще под капельницами я его прикладывала к груди пару раз, для пробы. Благо были выходные – ко мне особо не заходили, и еще в палате у меня были весы, на которых я для подстраховки взвешивала малыша.
Итак, за двое выходных мой малыш перестал срыгивать и прибавил 105 грамм после недели стояния веса. Конечно было все не так просто, как я описываю, поскольку малыш, приложенный к груди только на седьмые сутки и с таким малым весом, ведет себя совсем иначе и не так качественно работает. Еще у нас была проблема – он не мог сам просыпаться (такие маловесные дети часто не могут сами себя разбудить), и я будила насильно, придумывая самые невероятные для этого способы. Нам помогло только обмывание под краном. Иначе он мог спать и 4, и 8 часов подряд, и днем и ночью, и тут же, съев пару капель, засыпал на столько же снова. Были эпизоды и кормления из шприца без иглы, когда был совсем слаб.
Но тем не менее в понедельник утром после трехдневного отсутствия пришла моя врач и выслушав, выписала, благо правила позволяли выписать ребенка с весом от 1900 грамм. На десятые сутки после родов мы уже ехали домой. Между тем, многие малыши лежат там неделями. Так происходит не только по причине тяжелых диагнозов и тяжести состояния. Так происходит больше по неповоротливости системы. Давайте посчитаем: анализы мамы – 5 рабочих дней, личный врач ребенка – в будни с 9 до 17, все обследования, узи, скрининги – в рабочие дни, и скажу вам по секрету, многие обследования своему малышу, я двигала вперед по времени, задавая вопрос: «Вы говорили, что узи (аудиоскрининг, осмотр окулиста) будет во вторник, сегодня вечер четверга, завтра пятница, последний рабочий день, успеем?». А прибавки без нормального грудного вскармливания и совместного пребывания младенца с мамой – мизерные. Это не столько тяжесть состояния здоровья, сколько тяжесть жизни малыша, без мамы, без спокойствия и … любви. А вам бы захотелось прибавлять вес и гулить, находясь, вот так, вон там?
Меня порадовала адекватность нашего врача в противовес мнению дежурных на выходных врачей, которые призывали меня убирать ночные кормления крохе.
К слову от больницы у меня впечатления тяжеловатые, особенно от ночных криков нескольких десятков крошек, которые надрываются, но их не кормят по ночам и вообще не кормят вне режима… Я задавала вопрос ночью, почему почти всем выписана рекомендация не кормить с 0:00 до 6:00, и как такие крохи выдержат? Мне ответили, выдерживают. А еще - они такие слабенькие, что желудок должен отдыхать. Выдерживают и отдыхают они так: примерно с 2:30 я начинаю слышать, как будто где-то кричит галчонок, к 3:30 этот шелест и шорох стаи галчат приближается, шум нарастает, и с 5 до 6 утра я пытаюсь уснуть под шум оголтелой, волнущейся стаи, в которой уже не разобрать отдельных голосов, а слышен только шум, шум, надрывный и безликий шум, который стихает после кормления в 6 утра. А к 9 утра к «отдохнувшим» и «сытым» малышам пускают мам…
Также меня поразило, что детей в больнице пеленают до кормления, а если такая необходимость возникла во время кормления, то будь добр, полежи так до следующего, т.к. опасность срыгивания хуже, чем лежать в грязном подгузнике. Я спросила, можно ли поменять малышей, а если уж срыгнет, покормить снова чуточку, на что ответ был нет, ведь неизвестно сколько мл давать, и нарушится режим, да и вообще их сорок! Вот ключевое слово. Потому что все эти проблемы решились бы при совместном пребывании мамы и младенца, малыши были бы чистые, сытые, а главное – счастливые.
Малышачье счастье может заключаться только в том, что мама рядом. Это не моя попытка внушить себе собственную значимость, это давно доказанных психологами и педагогами факт. А счастье и спокойствие малыша с рождения – залог его физического и психического здоровья.
Итак мы выписались в понедельник, а во вторник пришли мои анализы… По какому праву меня могли положить в больницу ДО прихода результатов анализов, я не поняла, ведь я фактически взаимодействовала и с малышом, и с персоналом больницы, который взаимодействовал с другими малышами. Иначе говоря, почему в платное отделение можно ложиться сразу и до прихода анализов, а по ОМС нельзя даже увидеть малыша – неизвестно.
Крестили мы малыша на 20-ый день. Как раз в этот день он перевалил рубеж 2500 гр. А в месяц – весил как новорожденный. Сейчас ему 8 месяцев. Он тяжелее иных сверстников. Не потому что он такой необыкновенно здоровый, а потому что ему предоставили условия.
Кроме того что малышу все же нужна мама и грудное вскармливание, я сделала вывод что маловесных детей нужно обязательно будить хотя бы каждые два часа, помогать им сосать и учить их, докармливать из ложки или шприца, много греть, чтобы не теряли тепло и драгоценные граммы, и вообще быть спокойной, уверенной в своих действиях, образованной по части вскармливания мамой. Еще мне кажется, что если быть вежливой и открытой, то с персоналом много о чем можно договориться но в целом против системы не пойдешь.
Вот о системе я и хотела написать. Вернее о том, что у меня остался один вопрос: почему такие, казалось бы, очевидные и нормальные действия для реабилитации ребенка должны обойтись семье так материально и морально дорого.
После родов, тем более, которые привели к реанимации малыша, любая мать находится в состоянии шока. Особенно глубок шок мам, которые родили впервые и представляли себе выписку с фотосессией, миленького малыша, доброжелательных врачей и многочисленные поздравления родственников. А на деле – вышли через черный выход роддома в одиночку, без бесполезных, но милых подарочков, без букетов, и помчались на такси или метро в тревоге снова в больницу, где услышали, что нужно съездить в другую больницу, потом еще и еще. А малыш – пока полежит, как туго спеленутое поленко, под присмотром обученных, но неродных людей. Через недельку, если подсуетитесь и все анализы принесете, то его увидите.
Когда это все происходило со мной, я хотела, но нашла сил, выяснить, не повезло ли мне в больницей, или это единая система. После выписки, я хотела узнать это ради интереса и на всякий случай, чтобы в случае чего помочь себе или подругам. Но, к сожалению, до сих пор не успела выяснить вопрос, почему совместного пребывания с малышом можно добиться только платно, так трудно и так дорого (в среднем малыши лежат в больнице от 10 дней до 2 месяцев, что может стоить для мамы от 40 до 240 тыс. руб.). Возможно, многие больницы уже практикуют бесплатные или посильно стоящие палаты мать-дитя в отделениях патологии новорожденных, и в том, что со мной произошло – моя вина. Но пока есть хоть один такой случай или одна такая больница – я решила об этом написать.
Возможно, если задать этот вопрос чиновникам, они приведут убедительные доказательства, что совместное пребывание очень дорого, опасно, сложно и не положено. Но вместе с тем – а дешево ли содержание государственных центров психологической реабилитации и коррекции (такие к счастью, еще остались), последующее лечение больного ребенка в поликлиниках и больницах, психологическая и психиатрическая помощь матерям в состоянии послеродовой депрессии, коррекционные сады, школы, просто здоровье граждан, ни много, ни мало, да и просто тот факт, что малыши без мам на дохаживании лежат в 2-3 раза дольше тех, к кому пришла мама?
С точки зрения мамы, с точки зрения многих психологов и педагогов очевидно: большинство тяжелых проблем и состояний малыши получают от разлуки со значимым взрослым. При такой системе от самого рождения от ребенка отчуждается его базовая потребность, нарушается ведущая деятельность. А мама – мама рискует своим психическим состоянием, своей ролью, своей любовью, импритингом, назовите, как угодно, но урон этой тонкой связи будет причинен. Между тем, наверное, уже давно никто не спорит с утверждениями «здоровая мама – здоровый малыш» и «счастливая мама – счастливый малыш». Так может разумнее, гуманнее и… дешевле дать каждому ребенку, помимо лекарственной терапии, его маму? Даже ту, которая после родов находится с глубоком шоке, даже ту, у которой не нашлось денег на платную палату, решимости залезть в долги ради встречи с малышом, даже ту, которая еще не научилась пеленать и которая еще не почувствовала себя мамой.
Моему малышу 8 месяцев. Я до сих пор иногда по ночам слышу шум приближающейся стаи галчат. Когда я открываю глаза, то обнаруживаю, что галчат нет, а под боком мирно спит пухленький сытый малыш. Он так и не научился просыпаться ночью, и ночи у меня почти спокойные. Их омрачает только осознание того, что этот ребенок – единственный из сорока, который получил все-таки маму, сразу, безоговорочно, без промедления. Хотя… Одну ночь после выписки из роддома я все же провела дома, чтобы сдать анализы и найти деньги. Я до сих пор думаю, спал ли он ту единственную ночь, или тоже был в этой стае галчат?
Педиатр посмеивается надо мной, когда я не даю малышу плакать на приеме. Первый раз, говорит, вижу мамочку, которая не выносит детский плач. Про галчат ей не объяснить. А мой старший сын замечает: «Никто не должен плакать один». Вот он – вывод из глубины детской души, самый верный и очевидный. Жаль, что он очевиден не всем взрослым.