За каждой выходящей на русском языке книгой стоит целая команда специалистов. Они переводят, редактируют и корректируют произведения, чтобы произведения были просты и понятны для восприятия. Это труд, который зачастую оказывается неочевиден для читателя. В рубрике «Издательские будни» я буду разговаривать с людьми, которые занимаются подготовкой книг к изданию. Вопросы будут примерно одинаковыми.
Юрий str0chan Войтко занимается переводом и редактированием книг в издательстве «Фантастика Книжный Клуб». С полным списком его работ можно ознакомиться по ссылке.
Good Old Nerpach: «Инфернальный реквием» вышел за рубежом в апреле 2019 года. В России тираж книги был напечатан уже в июне, спустя два месяца. Как издательству удалось договорится о столь скором выходе книги на русском языке? Могла ли она выйти одновременно на Западе и у нас?
Юрий Войтко: Насколько я понимаю, ранний выход романа стал одним из условий при переговорах о приезде самого Фехервари в Россию. По сути, публикацию приурочили к его визиту, чтобы читатели могли прямо на встрече с писателем приобрести его новую книгу и сразу же получить автограф.
Макет «Инфернального реквиема» на английском языке был составлен в середине ноября прошлого года. Если бы мы получили исходный текст в тот же день, то, пожалуй, успели бы выпустить роман в апреле, то есть одновременно с релизом в Великобритании. Кстати, переводы книги на немецкий и французский языки появились, соответственно, 1 и 8 июня, всего лишь на пару-тройку недель раньше русской версии, хотя работала над ними сама Black Library.
Если не ошибаюсь, до этого рекордном по скорости выпуска была повесть «Леман Русс», которая у нас вышла через 9 месяцев после релиза за рубежом. Как думаешь, что должно произойти, чтобы столь скорый выход книг на русском языке стал нормой?
Штука в том, что обычно издательство договаривается о выпуске произведений целыми пакетами и задолго до предполагаемой даты публикации, чтобы ни в коем случае не нарушить сроки.
«Инфернальный реквием» стал исключением из правил, поскольку его готовили к первому в истории приезду автора Black Library в Россию. И, чтобы выполнить работу вовремя, мы все… ну, не то что «пахали без продыху», но отложили все прочие дела в долгий ящик. Поэтому я чрезвычайно благодарен редакторам Анне Сусид и Анне Игнашиной, корректору Татьяне Никоновой и всем остальным коллегам, участвовавшим в издании «Реквиема». Включая, конечно же, ответственного редактора Наталью Кириенко и директора «Фантастики» Дениса Лобанова, без которых не состоялись бы ни выход романа, ни приезд его создателя в нашу страну.
Может ли настолько быстрая подготовка стать нормой? Честно говоря, я в этом сомневаюсь. Успешно перевести, отредактировать и подкорректировать одну книгу в «авральном» режиме можно, но для аналогичной работы над каждым произведением у «Фантастики», к сожалению, просто нет ресурсов.
Сколько в сумме велась работа над «Инфернальным Реквиемом»?
На перевод своей части текста я потратил ровно месяц, после чего с середины марта до конца апреля регулярно отвечал на вопросы редактора и корректора, помогал искать подходящие шрифты, обсуждал другие вопросы по оформлению книги…
Если же смотреть в целом, то макет романа на английском языке я впервые увидел 1 февраля, а в типографию книгу отправили, скажем для красоты, 1 июня. Таким образом, всего на подготовку к печати ушло четыре месяца.
Над книгой работал не только ты, но и Ростислав Маркелов. Расскажи, как была распределена между вами работа.
Ростислав перевёл несколько глав и вычитывал все мои тексты по мере готовности, а я, соответственно, проверял его. Кроме того, мы постоянно обсуждали терминологию, дополнительные смыслы произведения, связь «Инфернального реквиема» с другими витками «Тёмного Клубка» и многое другое. Ростислав оказал мне просто неоценимую помощь! Он, как и я, фанат книг Петера, так что трудились мы оба не за страх, а за совесть.
Что было сложным при работе над романом?
Заставлять себя отрываться от перевода. Нет, серьёзно, из всех писателей БЛ я готов непрерывно работать над текстами Фехервари и Торпа: их не нужно слишком уж «перекорёживать», чтобы они литературно звучали на русском языке, в отличие от произведений того же Аннандейла.
Был какой-то трудный момент, решение которого принесло особое удовлетворение?
Я бы предпочёл не «трудный», а «заковыристый». И к этим моментам относились практически все комментарии Сестры Милосердия, которые требовалось аккуратно вписывать во фразы Асенаты так, чтобы они не разрывали, а продолжали текст, при этом радикально меняя его смысл.
Ну, а глава одиннадцатая, написанная «от лица» Милосердия, практически вся состоит из словесных игр, аллитераций и прочих хитроумных приёмов. Но, опять же, работать над ней было не трудно, а интересно и увлекательно. Решать подобные переводческие задачки гораздо интереснее, чем в двадцатый раз подбирать слова для чудовищно серых боевых сцен вроде: «Брат Пендюрий передёрнул затвор комбиплазмомёта и выпустил реагирующий на массу снаряд в оскалённую клыкастую морду зеленокожего. После детонации болта в черепной коробке орочьи грибные мозги ухлюпами разлетелись по закоулочкам».
Насчёт слова «поругание» — как пришли к этому варианту перевода?
По-моему, к любой книге по сороковнику применимо несложное правило: «Если сомневаешься, вставляй слово с религиозными нотками». Эти искажения реальности и устоявшегося хода вещей вторгаются в самое святое для человека – его прошлое, воспоминания, саму его личность, – и фактически меняют его настоящую судьбу. Что может быть хуже? Тут требовался именно такой термин, даже более яркий, чем, например, «кощунство» или «осквернение».
Почему решили транслитерировать название романа?
Мы изначально выбирали между двумя вариантами: «Инфернальный реквием» и «Реквием преисподней», так как Фехервари в пояснении для нас сказал, если утрировать: «Infernal для меня то же самое, что «адский», только более вычурно и высокопарно». Но примерно в это же время готовился к выходу роман Сандерса «Атлас преисподней», поэтому, чтобы ни у кого не возникло вопросов о какой-то связи между книгами, мы остановились на «Инфернальном реквиеме».
Как бы ты охарактеризовал специфику слога Петера. Он ведь не самый «лёгкий» для перевода автор.
Наоборот: при работе с текстами Фехервари я почти никогда не испытываю трудностей, типичных при переводе других писателей. Дело в том, что в его книгах нет «пустых», бесполезных для повествования мест. Он не отводит целые страницы на описание моделей или боевых сцен, введённых только для увеличения объема произведения. Если выразиться кратко, то переводы историй Петера – это всегда в первую очередь «творчество», и только во вторую «труд».
Фехервари — малоизвестная в комьюнити личность. Он не сидит в социальных сетях, не ведёт своего блога. Те, кто знают его преимущественно по произведениям, делают неутешительные выводы о его психологическом здоровье. А его фотография, которую использовали в интервью на сайте hachisnaxreads.blogspot.com, идеально дополняет его образ. Когда Петер приехал в Россиию, ты почти 4 дня провёл с ним. Что можешь сказать о нём?
Хочу верить, что после визита Петера в Россию его у нас знают чуточку лучше: всё-таки люди специально приезжали на встречи с ним из очень далеких городов, да и петербуржцев с москвичами, естественно, заглянуло немало. А мы с Ростиславом сдружились с Фехервари через считанные минуты после личного знакомства, а во время экскурсии по Эрмитажу уже болтали, как давние друзья, и подшучивали над экспонатами и смотрительницами (простите!).
Надо сказать, что наш редактор Анна Сусид сразу раскусила в Петере человека, который не ищет вдохновения на дне бутылки или донышке шприца, и оказалась совершенно права. Он предпочитает здоровую пищу, пешие прогулки и всё в таком духе, как любой современный человек, знающий, что при правильном подходе молодость можно растянуть до сорока лет, а зрелость – до шестидесяти.
Я очень рекомендую всем посмотреть интервью с Петером, подготовленное ребятами с канала The Station. Думаю, даже за эти сорок с небольшим минут вы сами сможете понять, насколько он приятен и как писатель, и как личность.
«Инфернальный Реквием» — это ещё и отличный хоррор. Мне было сложно уснуть после того, как я читал роман перед сном. Каково тебе было его переводить?
После окончания работы над книгой я несколько суток ловил себя на том, что стараюсь не ложиться, пока за окном не начнет светлеть. А тогда, между прочим, шёл март… Вообще у меня богатая фантазия, а во время перевода ты волей-неволей погружаешься в текст, чтобы максимально точно представить себе описываемые образы и передать их на русском, поэтому при работе над последними главами с их буйством Хаоса я, наверное, ещё чуточку расшатал себе психику. Но «в безумном мире преуспеет лишь безумец», так что это даже к лучшему!
Если тебя разбудить ночью и спросить про работу над книгой, что первое назовешь не думая?
«Книга твоя. Так было всегда. Теперь закончи её».
Что принципиально нового для себя узнал о мире 40,000-го тысячелетия при работе над романом? Всё же ты любишь не только художественные книги по вахе, но и кодексы — удивить тебя довольно сложно.
Раз уж ты упомянул кодексы, то надо отметить, что Сёстрам Битвы уже очень много лет не обновляли их бэковую книгу подобающим образом. Если не ошибаюсь, кодекс «Адепта Сороритас» 6-й редакции выходил только в цифровом виде, потом Сестёр запихнули в сборную солянку «Агентов Империума»… К счастью, в текущем году они должны получить настоящую полноценную книгу и ряд новых моделей.
Так вот, благодаря «Реквиему» я больше узнал о том, как соотносятся между собой ордены, секты и обители Сороритас, как взаимодействуют собственно Сёстры Битвы, диалогусы и госпитальеры, какие у них воззрения насчёт их места и роли в Империуме и так далее. Тут можно процитировать одну из героинь-госпитальерок: «Часто заявляют, сестра, что есть только война. Наше призвание — доказать иное, пусть мы всего лишь одинокий лучик во тьме».
Какой момент из произведения тебе запомнился больше всего?
Поскольку я так повёрнут на Фехервари, что даже рисовал с помощью Ростислава чертежи «Тёмного Клубка», у меня сильнее всего отпечатались в памяти моменты узнавания. Ситуации, в которых я угадывал, к какому миру относится тот или иной кусочек воспоминаний Ионы или Асенаты и какие из прежних героев Петера им встречаются. Собственно, такое озарение впервые накатило уже на пятой странице, когда я увидел карту Свечного Мира и вспомнил схему из «Культов генокрадов».
Если же говорить о романе как таковом, в отрыве от «Клубка», то больше всего мне понравилась сцена в судовой часовне после резни, когда условная «камера» повествования на пару минут выпустила Асенату из фокуса и… О том, что на самом деле произошло тогда, мы узнали только в последней трети произведения.
Да, и ещё то, как комиссар Лемарш сохранил верность долгу даже в обличье чумного зомби. Его подвиг можно смело заносить в золотой фонд превозмоганий!
Как думаешь, кому в первую очередь понравится эта книга?
Всем поклонникам вселенной, кто не согласен с утверждением о том, что «Вархаммер состоит из космодесантников и штук, в которые они стреляют».
Ты сейчас начал заниматься и редактурой книг. Она нравится тебе больше, чем перевод?
Честно сказать, не всегда. Некоторые коллеги слишком строго придерживаются популярного сейчас «нейтрального» стиля перевода в своих текстах, а книгам по WH, где, условно говоря, всё бьёт через край и авторы упражняются в вычурности, он совершенно чужд. Поэтому мне порой непросто удержаться на границе между редактированием и переписыванием чужой работы.
Если не секрет, над чем работаешь сейчас?
В основном над составными элементами книг, которые особенно неудобно читать в метро. То бишь над рассказами для всяческих омнибусов.