То, о чем хочу написать, не напишут другие, потому что это знаю только я. Тех, кто это знал до меня и рассказывал мне, уже нет среди живых людей. Хочу рассказать о своих родных, об отце и о матери, о моих тетях и дядях, о том, что им пришлось пережить. Сейчас есть люди, которые хотят переписать историю, люди, которые занижают роль победы русского народа над фашизмом. Я постараюсь рассказать так, чтобы это не было скучным, но веселым это не будет. Читайте и все увидите сами.
Мою маму звали Татьяной
Есть в Орловской области поселок городского типа, который называется Залегощь. Именно в нем и родилась моя мама, почти век тому назад. Последний раз я был там, когда мне было лет десять. Там было все, как в настоящей русской деревне. У меня нет сомнения в том, что сегодня в поселке Залегощь все выглядит иначе, совершенно по-новому.
До войны моя мама ходила учиться в местную школу, в которой учили только до 4-го класса, потому что это была церковно-приходская школа. Долгое время я не понимал, что это означает и почему школа имела какое-то отношение к церкви. Теперь могу лишь сказать, что хорошо, что она вообще там была. Вместе с мамой в этой школе училась ее старшая сестра Мария, она была на год старше мамы, и ее брат Александр, он был младше мамы тоже на один год. Тетя Маруся, так я ее звал, закончила четыре класса в 1941 году и в июне месяце уехала в Ленинград, чтобы продолжить учебу в большом городе. Ей было тогда всего 12 лет. Родственников или знакомых в Ленинграде у нее не было. Поэтому моя тетя поехала туда пораньше, чтобы поселиться в общежитии и по возможности найти какую-нибудь работу. Но о ней сейчас рассказывать не буду, расскажу отдельно. Это совсем другая жизнь и другая история.
Начало Великой Отечественной войны
В июне 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз. Очень скоро немцы подошли к Орлу. Когда линия фронта приближалась к поселку Залегощь, то люди покинули поселок. Они взяли с собой лишь самое необходимое, одежду и продовольствие. Мама рассказывала мне о том, что было тогда, когда они покинули свой родной дом и стали беженцами.
- На нервной почве бабушку парализовало, - говорила мне мама о своей маме, - и она не могла идти самостоятельно. Мы с дядей Сашей посадили ее на санки, благо тогда уже лежал снег, хоть и мало. Мы вдвоем тянули санки. Больше мы ничего взять с собой не могли.
Тут мама заплакала, потом перевела дыхание, вытерла появившиеся слезы на глазах и продолжила рассказывать:
- У нас была еще одна сестра, но она была совсем маленькой, ей было всего шесть лет. Она шла рядом и плакала. Мы с Сашей старались и тащили санки со своей мамой. Далеко мы уйти не смогли. Все на что нам хватило сил, это добраться до соседней деревни.
Жизнь в оккупированной деревне
По рассказам мамы они жили в одном из домов. Линия фронта ушла вглубь нашей страны. Деревню оккупировали немецкие солдаты. Они так же жили в домах, где проживали местные люди и беженцы.
Была в той деревне женщина, по словам мамы, она была очень страшной матерщинницей. Иначе говоря, ругалась матом не хуже некоторых мужиков. Немцы не знали русского языка, поэтому иногда спрашивали что-то у местных жителей, как какой-то предмет называется на русском языке. Так вот эта женщина очень часто говорила им не те слова. Мама привела пример. Как раз у нее спросил немецкий солдат о том, как называется по-русски чугунок, показывая при этом на него.
- Жопа, - сказала женщина.
Немецкий солдат улыбнулся и произнес:
- Матка, бери картошка, бери жопа и ставь печка.
Местные женщины ругали ее за это, а она свое. Ей говорили:
- Ой, Любка, доиграешься, погубишь себя. Узнают немцы, расстреляют.
- А мне наплевать, я их ненавижу, - отвечала женщина.
Однажды немецкие солдаты пытались разжечь керосинку, но что-то у них не получилось. Керосин пролился на пол и загорелся. Бабушка в то время лежала на печи. Она не вставала все это время и за ней ухаживала моя мама. В доме начинался пожар. И опять на нервной почве, бабушка соскочила с печи и накинула на разгоравшийся огонь одеяло.
- Матка, gut! – закричал немецкий солдат. – Gut, gut, матка.
Так бабушка снова начала ходит самостоятельно.
Немецкие солдаты тоже были разные
- Мам, а какие они были немцы? – спрашивал я.
- А разные они, сынок. Иногда были такие русские, что были хуже немцев. Взять в пример одного полицая. Его потом местные жители, когда немцы убежали, за ноги к двум березам привязали и разорвали сволочь.
- А немцы? Немцы то? – не успокаивался я.
- Разные они были. Мы их всегда опасались. Но нам повезло. У нас в доме жил один немец, который немного умел говорить по-русски. Он был учителем музыки, и говорил, что у него тоже есть дети, такие же, как мы.
- Такие, как вы с Сашей или как ваша маленькая сестренка?
- Нет, - сказала мама, вздохнула и со слезами проговорила, - не как она, такие как мы с Сашей. Сестренка умерла. Она болела после того, как мы пришли в деревню. Снег был мокрым, мы все промочили ноги. А наша маленькая сестренка получила воспаление легких тогда. Она плакала и говорила маме, что не хочет умирать.
На какое-то время мама замолчала, потом продолжила рассказывать:
- Этот немецкий солдат, учитель музыки, говорил, бабушке, что он не хотел идти воевать, что его, как и многих других немецких солдат, просто заставили. Почти у каждого из них была своя семья, которая осталась в Германии. И все же он говорил нам, что основная часть их солдат плохие люди, потому что они пришли убивать других и уже делали это.
- По мне бы, - говорил немецкий солдат, - лучше было бы, если бы взяли Гитлера и Сталина, столкнули бы лбами и решили, кто из них победил. Кто устоял бы на ногах тот и победитель. И пусть бы это было бы только на словах, а все остальные остались бы на своих местах и продолжали бы жить так же, как и жили раньше.
В августе 1943 года Орел был освобожден от фашистов
- А когда наши пришли, то вы были в деревне? – спросил я у мамы.
- Нет, сынок, мы были в лесу. У нас был староста, но он был очень хорошим человеком. Наш староста многим помог, он помогал партизанам. Это немцы не знали, иначе бы его расстреляли. А народ его не выдал. Наоборот, когда русские солдаты пришли, то судили полицаев, которые с немцами не убежали. Староста остался. Он в последний момент к партизанам ушел. За него вся деревня просила, чтобы его наши солдаты не расстреляли, как врага народа. Он ведь нас тоже всех спас.
- Это как? – спросил я.
- Когда наши были уже близко, то староста сказал, чтобы мы все бежали в лес и не возвращались оттуда, пока немцев не станет в деревне. Мы трое суток в лесу провели. Страшно было. Чем ближе были наши, тем громче были выстрелы и взрывы. Мы сидели без огня и без еды трое суток в лесу. Спали на голой земле. Лишь когда стало тихо и понятно, что наши солдаты захватили нашу деревню, то мы вернулись обратно.
- Вы вернулись в свою деревню или в ту, где были в последнее время? – спросил я.
- Нет, - сказала мама, - мы вообще туда не смогли вернуться. Немцы сожгли наши деревни дотла. Какое-то время люди жили в землянках и в шалашах. Мы тоже так жили. После войны, когда вернулся наш папа с фронта, твой дедушка, то он построил для всех нас новый дом, и мы какое-то время жили в нем. Ты, наверное, не помнишь, мы приезжали туда, когда тебе было четыре года.
Еще я помню, когда рассказывала бабушка. Около той деревни, где они находились в оккупации, была небольшая река с высоким берегом. Когда наши солдаты форсировали ее, то их очень много погибло там. И бабушка говорила, что река эта несколько дней была красной от крови русских солдат. Потом где там построили село, которое назвали Красным селом поэтому поводу.
Помню как мы с мамой ездили в Залегощь
- Помню, - сказал я маме. – Помню, что у деда была пчелиная пасека. Помню, как бежал однажды от пчел, помню, как перелезал через забор из колючей проволоки, порвал свои новые красные шаровары. Потом зашил их белыми нитками, чтобы ты не заметила. Но ты все равно заметила.
Мама тихонько засмеялась:
- Конечно, белыми нитками и через край. На следующий год, когда тебе было уже пять лет, мы приезжали в новый дом. Дедушка с бабушкой переехали жить туда, где мы жили до войны.
- А где ты встретила папу? Там же в деревне? – спросил я у мамы.
- Мы встретились с ним в Ленинграде, когда я уехала туда работать…
Заключение
Это уже другая история, поэтому я закончу рассказ своей мамы о войне. Я старался больше не расспрашивать ее об этом, чтобы не причинять ей боль от воспоминаний своего тяжелого детства.
Понравилось? Ставьте лайк!
Если вы считаете, что это нужно знать и помнить, то делитесь с друзьями в социальных сетях. Пишите комментарии. С годами я больше понимаю то, что чувствовали мои родители и родственники. Для них это все было не по рассказам, они это все пережили.
Обещаю, что следующие рассказы будут не менее интересными, поэтому подписывайтесь и ждите их публикации.