...Любовь Николая Второго — достойные внимания царского иностранцы, англичане и французы, для народа самого весьма чуждые. Устроили войну дальнюю народы европейские. И царь позволил стране своей войти в брань чужую, весьма злую кровопролитную
Ради чужих стран убивают и погибают, весьма многие. «Зачем?» — нельзя о том молвить даже. И что бы не делает царь, все становится хуже только. И перестали любить его люди многие. И он сам не любил, за пределами Дома своего. И сказали военачальники, бояре, и книжники: «Возьмем другого царя, чтобы советовался с нами, и народ его не ненавидел люто. Направили поезд они царский на станцию Дно, и требовали отречения в пользу сына малого. Отрекся царь вдруг и за себя и за цесаревича Алексея. Повелел брату Михаилу он занять трон свой царский. И отверг тот корону, поскольку любил более всего игры праздные, роскошь, вино, и прелюбодейство. И жизнь свою земную желал сохранить прежде. Говорил «Может быть, потом, когда-нибудь, дадут властвовать мне, когда война уйдет, и вновь станет и без меня ладно». И не поверили Михаилу, и забыли о нем, хоть и решили основать Учредительное собрание.
Следующая глава https://zen.yandex.ru/media/id/5d21bd276f26e400aeefaae7/russkaia-bibliia-glava-10-spasenie-ot-vragov-mnimyh-5d74f576433ecc00ad5378d4
И откладывали Собрание так и так, под разными предлогами. Говорили бояре «Пусть будет война, ради французов и англичан, суть друзей наших». Так же как царь думали и делали они все. И мало было в их душах любви к народу своему истинному, и понимали ее по своему. Ибо отец лжи издавна проник в среду их. Хотели они чтобы было так все, как только они думают, и не желали видеть и слышать то, что есть на деле. Многие то были добрые люди, но не видели и слушали, хотя есть глаза и уши у них. «Вот, народ желает войны» — говорили, и мы сделаем. И так вещали, и бездействовали до самого конца времени их. Но отпустили они из тюрем многих злоумышленников, тех, у кого в сердце нет даже и малой толики любви к людям. Но под ликом любви жили в них многие духи злобы, тщеславия, и разрушения. А тем временем из Польши войной разоренной, в Россию потоком шли иноверцы как бы свои, с войной новою внутренней. И стали они опорой и силой тех, кто без любви и согласия желал мир переустраивать. Видели же они людей других как муравьев или псов, коих обучать как что делать по их разумению следует
Один разоряет — другой из них подчиняет. Один говорит, другой убивает, и в рабство берет. И человеки те с малых лет привычны были что нельзя жизнь прожить без того, чтобы стать выделенным. Умели читать и писать, сочинять, и считать многое, и говорить многое. А русских людей учили отцы их и матери, и правительство с лет детских, что они все люди суть обыкновенные. Не нужно быть выше соседей, дальних и близких, и необходимо лишь земное смирение. Так и родители им говорили, и в церквях, и кесари все. Потому мало было своих таких, что могли вести за собой народ. И были бунтари более иноземцы, веры другой, или вовсе без веры, кроме как в гордыню свою безмерную. Русских была из них едва ли треть, из народа всего своего. Думали же они, что в согласии будут с людьми иноплеменными теми, что как братья будут им, и любят те народ их как свой, и многие прочие. Но ошибались, и преданы и убиты после были из них столь многие