1
Это лишь с виду он был спокоен, но разговор сразу не задался, и Денис старался спрятать нервы, оголённые последними неделями переживаний. Но предательский палец шоркал поверхность стола, в надежде зацепиться ногтем за какую-нибудь шероховатость. А стол был идеально гладким, как и манера вести беседу у тех, кто сидел по другую сторону. Денис смотрел в пустое пространство перед, между или за ними, не желая встречаться с ними взглядами. Ему иррационально казалось, что этим он спасает остатки своего поломанного мира от интервенции и полного уничтожения. В глаза нужно смотреть, если ты внутренне силён, или у тебя есть иммунитет, или ты доверяешь человеку, или блефуешь…
Блефовать не было смысла. Сил, иммунитета и доверия тоже не осталось. А ведь когда-то совсем недавно они были его семьёй. Общие цели, общие победы. Он даже разговаривал с такой же снисходительно доброй интонацией, как у них. Во истину: с кем поведёшься – так тебе и надо!
Их гладко выбритые и сладко надушенные слова не имели ни силы ни точности попадания по отношению к Денису, ведь он знал их дела, и те весьма расходились со словами. Но судят не их. Судят его. Виновный против совести уже никого не может обвинить, так как лишается всех прав, кроме одного – права выбора своего наказания. Но учитывая, какие альтернативы, эта возможность выглядит насмешкой, ещё одним камушком в карман утопающего. «Плыви, родной, не отчаивайся!»
– Что ты выбираешь?
Голос Анастасии звучал ласково. Такому голосу так и тянет довериться. Все её слова произносились на улыбке, не насмешливой, а доброй, полной надежды… Если и слушать этот голос, то лучше с оторванной головой: не думая, не анализируя, не помня противоречий, словно музыкой наслаждаться, и нет ни прошлого ни будущего, а только этот момент. Представилась картина, как какой-то самозабвенный идиот, зажмурившись и улыбаясь, слушает подключённые к Настиному рту наушники. Денис усмехнулся и посмотрел ей в глаза.
– Настенька, – сказал он нарочито ласково, на манер чудища из древнего русского мультфильма про аленький цветочек, – Зная меня более 15 лет, ты же не думала, что я стану бывшим. Лучше бросьте меня в космос.
– Ну, космос, так космос. Он как раз в пору таким своенравным гордецам, а чтобы войти в касту бывших, нужно смирение.
– Настенька, ты не стесняйся, бросай камушки-то. Одним больше, одним меньше. У меня давно вместо огорода – сад камней. И вы, ребята, отрывайтесь!
Джулиозель, как самый молодой и порывистый, не сумел скрыть раздражения, испепеляюще зыркнул на Дениса, но удержался от слов, что делало ему честь.
2
– Денис, почему тебе вариант с космосом кажется единственно верным?
Вениамин всегда был уважителен, кто бы перед ним не находился. Задавал много вопросов, чтобы не ошибиться в понимании собеседника.
– Тут, Вениамин, не в правильности выбора дело, а в несогласии с тем, как мы тут на Земле многое устроили. А космос пока ещё по Божьим законам живёт.
– А как бы ты всё устроил?
Анастасия и Джулиозель вопросительно посмотрели на Вениамина. Беседа в подобном ключе была неприемлема: кому какое дело до мнения подсудимого! Но баланс репутации и доверия Вениамина позволял ему совершать весьма авантюрные поступки, на что не осмелились бы остальные.
– Что бы ты, Денис, изменил?
– Я? Ничего бы не смог изменить. Лишь МЫ можем. Все вместе. Мы много достигли. Убрали границы между странами, а с ними и разобщённость, создав единый народ. Расизм и национализм остались лишь пережитками прошлого. Мы убрали деньги из отношений между людьми, заменив их единицами репутации и доверия. Но тут не всё продумали. Получается, твоё благосостояние напрямую зависит не только от твоих поступков, но и от мнения окружающих, а ведь они могут заблуждаться на счёт тебя, или завидовать, или сознательно строить козни. А ещё бывает, что в уважаемой семье рождается ребёнок, и он автоматически попадает в категорию уважаемых, хотя до осмысленных поступков ему, как до Луны – пешком. А бывает, что человек красив и ему проявляют симпатию, а баланс уважения и доверия незаслуженно растёт. Он не зарабатывал добрыми поступками свою красоту. Это данность. Тут многое сколочено кое-как и требует переосмысления.
Нас уже десять миллиардов и никто не голодает. Все кликуши и предсказатели катастрофы от перенаселения посрамлены и забыты. Мест для жизни всем с избытком. Много территорий ещё даже не освоено. Но какой-то страх эти гнилые пророки всё же посеяли во многих из нас, иначе почему мы так легко приняли столь безнравственную систему наказания: Либо в маленьком металлическом гробу человека выбрасывают в космос (после забытой космической программы этого добра осталось великое множество), либо записывают его в категорию бывших людей, лишая его всех прав. Он приравнивается к вещи. Чем не новый виток рабства? Из бывших, говорят, можно выбраться, заслужив почётное право «вновь быть человеком», только это почти невозможно сделать из-за предвзятого отношения окружающих, а, как мы помним, от этого зависит баланс репутации и доверия. Быть человеком надо заслужить? А разве это не данность? Понятие «бывший человек» – нонсенс. Потерянный, оступившийся, ушедший – да, но бывший!?… Зато такое небрежное отношение к человеческой жизни позволило нам бесстрашно отменить тюрьмы: «Не хочешь стать человеком? Отправляйся в космос!» А оттуда ещё никто не возвращался.
Ещё один нерешённый, на мой взгляд, момент – это приравнивание таких грехов, как убийство, к грехам против совести, как, например, обида…
– Спасибо, Денис, – Вениамин мягко, но безапелляционно прервал подсудимого, – как я понимаю, последняя ремарка касается непосредственно твоей ситуации. Ты считаешь себя жертвой обстоятельств?
– Я не собираюсь оправдывать свои чувства и отношение к некоторым лицемерам человечества, да и что это изменит. Я уже приговорён, а имею эту возможность высказываться лишь по твоей, Вениамин, прихоти. Тебя в этом даже Джулиозель с Анастасией не понимают. Думаю пора заканчивать.
На другом краю стола переглянулись.
– Ты прав. Считаю заседание состоявшимся. Все согласны?
– Да.
– Да.
– От имени человечества приговариваем тебя Денис Игоревич Смирнов к космосу.
– Простите, Вениамин Сергеевич. А можно мне свою кошку взять?…
3
Капсула идеальной кубической формы была вовсе не тесной, как выглядело снаружи. Одно сидячее место, зато можно вытянуть ноги! На взлётной площадке собралось человек двенадцать. Денис попытался определить, кто пришёл по работе, а кто попрощаться, но ослабленное за последнее время зрение не позволило сопоставить цветные пятна силуэтов с именами. Техник протянул батут, маленький модуль включения отрицательной гравитации, который работал с материями любых объектов, с чем бы ни соприкасался. В данном случае – кубик чуть больше полутора метра в высоту. Ему не потребуется ни горючее, ни мощные турбины, ни обтекаемые формы. На батуте нажимается единственная кнопка – и кубик улетает в стратосферу, и дальше. Батут получился очень простым и весьма недорогим в исполнении, что сделало поправку на ветер, и в науке, и в строительстве, и в логистике, и в терроризме, и, само собой, «в системе правосудия». Полезная штука. И, как всё полезное, в руках людей с сомнительными принципами, стал орудием казни.
– Если надумаешь вернуться, нажми на батут. Это выключение. На высоте 20 метров снова включай. По инерции пролетишь до двухметровой отметки. Плюс-минус-метр. Снова отключаешь, и падаешь на Землю. Поэтому и батут – вверх, вниз, вверх, вниз. Всё просто. Следи за высотой, тогда не убьёшься. Будь пристёгнутым, а то не соберём тебя.
«Спасибо, что потратил минуту своего бесценного времени, на эти объяснения! Возвращаться не собираюсь!» – Денису так и хотелось это проорать, делая ударение на каждом слове… «Но при чём тут техник?»
«Иди уже по своим делам, добрый человек. Со своей смертью я уж как-нибудь сам разберусь…»
Денис устало откинулся в кресле.
– Пусти уже, планета… – выдохнул он, и хотел ударить кулаком по батуту, но в проёме появился Джулиозель с кошкой Дениса. Тот, вдруг разрыдался, и пол минуты пытался справиться с эмоциями.
– Морошка… – наконец, выдавил он, – иди ко мне.
Животное охотно выбралась из чужих рук и взобралась на колени хозяина.
– …ты в единственном месте на этой земле, где тебе рады.
Денис попытался в порыве чувств расцеловать лохматую морду, но Морошка увернулась и прыгнула на приборную панель изучать иллюминатор.
– Спасибо, Джулиозель!… На тебя вся надежда!
Денис закрыл люк и нажал на батут.
«Человек хороший, а имя дурацкое…»
Капсула устремилась вверх, теряя горизонт и неумолимо вращаясь. Как спастись от таких перегрузок? Постараться быстрее заснуть. Но это работает в местах попроще: в самолёте, в пробках между Челябинском и Ванкувером, во время ужина с президентом планеты Земля, если бы такой был. А тут как? Дениса пару раз стошнило куда-то вокруг, но так как тошнить уже было нечем, он приткнулся к правому плечу и попытался забыться. Морошка выпучила глаза, прижала уши, обалдев от обилия новых ощущений, и вросла когтями в левую руку хозяина…
4
Денис очнулся и понял, что капсулу не трясёт.
– Уау! Кажется, я отключился где-то в термосфере… Помню в иллюминаторе космическую станцию… и полярное сияние…
– А за экзосферой мы тебя перехватили.
В открытом проёме всем телом улыбался рыжий бородатый человек. Денис посмотрел на кошку.
– Та-ак, Морошка, мы ещё спим?
Животное сладко потянулось, выпуская когти в бедро хозяина.
– Понял, понял, не спим! Но где мы?
– С настоящими.
В голове было море вопросов:
– Розыгрыш?
– Я же ещё на земле?
– Вы тоже бывшие?
– А почему вы такие рыжие, лохматые и не похожие на нас?
– Вас тут много?
– Как вы скрываетесь?
– Почему мы вас раньше не заметили?
– Дело в каком-то поле?
– А откуда вы берёте еду?
Но спросил лишь одно:
– С кошкой возьмёте?