Джинн…
— Что, проснулся, негодяй!? Всё, приплыл, "друг".
Это в мой адрес. Ещё, наверное, ночь. День завершился для меня радужно, на высокой ноте. Я засыпал с хорошим настроением в доброй беседе с невидимыми друзьями. В связи с этим я каждый раз думал, что, наконец-то, начнётся спокойная, размеренная жизнь без угроз, подвохов, ненависти ко мне. Всё тщетно. Не будет мне покоя, пока не осмыслю всё, что проявляется вокруг меня. Кого на этот раз принесло? Голос, который слышу, злобный и холодный. Объёмы этого существа небольшие. Невидимый злопыхатель находится в метрах двух, слева от меня. В его словах улавливаю злорадство от какого-то предстоящего действа.
— Этот, что ли? — спрашивает некто рядом со мной, наверное, злопыхателя. Голос принадлежит мужчине, и он отличается от слышанных мной ранее по силе и плотности. Завис или стоит надо мной, совершенно игнорируя меня, словно я совсем ничего незначащее существо. Чувствуется в нём ум, но только очень холодный. Мне тесно в его рамках необыкновенно. Наверное, он с минуту рассматривает меня, затем заглядывает в голову. По крайней мере, я так чувствую. Попытка пробудить в себе какие-то светлые чувства мне ничего не даёт. Я, словно кролик перед удавом, загипнотизирован холодным, бесчувственным взглядом. Моим мыслям уже заданно направление в противоположную от чувств сторону. Я угадываю, что он прочитал всего меня. Узнать всё о человеке можно, оказывается, за доли секунды. В голове было отверстие, невидимое обычным зрением, и новый незнакомец, вторгшийся в моё пространство, с кем-то обсуждает считываемые мои прошлые деяния.
Я их могу слышать, только необычно быстро всё протекает. Иногда извлекают из отверстия в макушке головы невидимую нить. На ней явлена вся моя жизнь. Нить необычно тонка, светло-серебристого цвета и на ней есть узелки. Я её не вижу, но очень хорошо чувствую. Чувствами можно немножко видеть...
Незнакомец начинает меня расспрашивать о моментах, не очень приятных для воспоминаний. Какая-то часть меня отвечает. Мне неприятно происходящее. Я уже осознавал, что человек неподсуден. Только совесть может выступать в качестве судьи. Здесь же царила полная бесцеремонность, и мне надо было отчитываться и оправдываться перед кем-то, кто даже не представился и решил, что имеет право вторгаться в мою жизнь.
— Кто ты такой? Чего тебе от меня надо? — чувство собственного достоинства свойственно мне.
Сейчас я жду объяснений от пришельца. Видимо, его поражает, как он думает, моя наглость. Я считываю его мысли;: "лежит, тут, ничтожество, и пытается МНЕ ещё благородство навязать!" Далее он напоминает мне о нехороших событиях из моей прошедшей жизни, всё время давя на совесть. Любые деяния, которые не красят человека, заставляют меня краснеть и зарываться в себя, как страус в песок. Угроза не миновала, зато её не видно. Видимо, на это и был расчёт нового пришельца. Я поздно это уловил, и был уже замкнут на себе, своих не лучших чувствах и ощущениях. Теперь меня игнорируют вовсе. Кто-то с кем-то обсуждают, как со мной поступить.
— Николай, высоко взлетел, глубоко заглянул. Мы тебе немножко память укоротим. Она у тебя итак не очень на протяжении всей жизни, благодаря нашим стараниям. Ты не волнуйся, сохраним часть памяти, произошедшие с ноября события. Они будут достаточными, чтобы ты пошёл по миру, "лечил" людей, "предсказывал", забыв родных, друзей.
Извлекаемая нить из меня в их руках полна моментов, о которых никто не знал. В моей жизни было множество ситуаций, которые я разрешал очень красиво. Какие-то поступки были благородными, и они мне не всегда давались легко. Больших усилий внутренних стоил тот или иной поступок. Для окружающих это было незначительным эпизодом. Для меня они были дороги и ценны. Находила внутренняя радость от полученных результатов в победе над самим собой. Они не были показательными. Речь о воспитании себя, соблюдении принципов, ниже которых я не позволял себе опускаться, а не о комплексах или их отсутствии. Впоследствии, многие качества я стал утрачивать.
Дедовщина в училище не закаливала во мне стойкость, что, означает приятие несправедливости, а оттачивала более тонкое виденье жизни. Вопрос поступаться совестью или жить по ней разрешал в её пользу. Спортивные увлечения в курсантские годы и в армии дали навыки по отработке многих хороших качеств.
Все эти тонкости остаются за пределами внимания чужаков. Им более по нраву, когда я начал увлекаться спиртным. В хмельном виде дорога к девушкам укорачива-лась, приводила к нужному для тела результату более быстрым способом. Пьющий человек попросту кому-то очень выгоден. И сейчас со мной рядом был некто, заинтересованный в людях с инертной жизненной позицией. Я, видно, давно им перешёл дорогу, но до поры этого не знал.
Нить, что извлекалась из меня, была уложена в голове ровными слоями по горизонтали, как, если бы мы укладывали шланг на земле, сворачивая в круг. Узлы свидетельствовали о мыслительной деятельности, мотивациях, предшествовавших деянию. Здесь были явлены достигнутые цели желаний интимного характера, потребностей, интересов. Неудовлетворённость от невыполненных желаний, потребностей тела, амбиций были здесь же, и на нити выглядели тугим серым, но живым комком. Казалось, были ещё какие-то сверхтонкие линии и узлы, и они были необычно красивы чувствами. Они перпендикулярно пересекали горизонтальные линии, но я, суженный до предела, замкнутый пришельцем на своих не очень достойных деяниях, не мог с ними соприкоснуться.
Творимое надо мной, напоминало действия журналистов, любящих покопаться в личных пространствах других людей. Культурный человек не будет приподнимать исподнее. Я и решил вернуться к себе. Надо всего лишь осознать, что за свои деяния несу ответственность только я сам. Никому не дозволено вторгаться в моё пространство мыслей и поступков. Позволяющие себе подобные действа относятся к тёмным силам, и мне незачем распахивать перед ними Душу. Своим вмешательством в мою жизнь они ставят цель сделать меня тоньше в чувствах, красивее в поступках и деяниях? Ничуть. Их намерения очевидны. Заткнуть начинающуюся пробоину по утечке Истины. Ведь я уже сделал попытку поделиться открывающимися знаниями. Мои мысли считываются тут же:
— Николай, ты прав. Средства массовой информации служат нам, как и люди, в них работающие. Они исполнят любую нашу просьбу, явленную нами в виде мыслей. Мы видим, ты далеко продвинулся во многом, но служить нам не хочешь. Твоё будущее бесцветно. Твоя попытка придать гласности полученные знания, послужат для нечистоплотных журналистов, подконтрольных нам, сигналом для поиска в твоей жизни негативных сторон. Как видишь, в твоей жизни найдутся моменты, достойные для проживания в психиатрической больнице. Твои родители, Александрова Мария, Евсеева Галина подтвердят нужный нам диагноз, и иначе они не смогут. Они скажут правду, представшую их глазам. Всего лишь. Последующую картину ты сам предположил в мыслях в момент борения с неизвестными для тебя силами. В их осмыслении ты сильно продвинулся. Будешь находиться там, где находятся люди разумные и психически нездоровые: в изоляции от людей умных, живущих на подконтрольной «свободе». Внутреннюю мольбу Душ, находящихся в этих заведениях, ты слышал в декабре, будучи в Чебоксарах. Правильно предположил, что многие из них здравы. Они опасны нам, поэтому подконтрольные нам спецслужбы, имеющиеся во всех почти странах, помещают их в специализированные учреждения при лечебницах. Есть ещё в человеке внутренняя тюрьма, но о ней мало кто знает. Каждый, поступившийся совестью, уже попал в эту тюрьму и служит нам. Всё просто. Неугодных нам мы кидаем на избиение недалёким людям из числа журналистов, недалёкому большинству. Не отличающие света от тьмы, не ведающие собственного предназначения, будут подмечать плохие деяния. Не потому, что все на телевидении, в журналистике, в быту продажны, низменны, подлы. Они не способны видеть свет Души и освещать пути по их реализации. Всё зависит от намерений человека, его стремлений: видеть в другом грязь или порывы Души. С первыми намерениями журналисты из тебя сделают посмешище. Уготовят незавидную судьбу. Законами и средствами массовой информации мы заменим вашу совесть, прервём светлую линию Любви Бога, общения с Ним... Тебя поражает наша откровенность? Нас удовлетворяют наши возможности.
Наверное, меня недооценили. Я не понял, как это получилось, но пока я слушал речь о нашей действительности, какая-то часть меня куда-то проникла или вошла. Мне показалось, что я, по ощущениям, оказался на другой планете. Я по-прежнему ничего не видел, но чувства были обострены. Здесь была живая техника и живая электроника много совершенней земного. Шли какие-то военные действа. Моему появлению не очень удивились. Я сразу был втянут в непонятную для меня войну. В ней кто-то погибал, а кто-то, спустя короткое время вновь возрождался и опять вступал в схватку. С добрыми намерениями борцов было много меньше. Они получали ранения, но погибнуть не могли. Противостоящие светлому всё время усиливали натиск, и их количество увеличивалось. На какое-то мгновенье командование добрыми силами перешло ко мне. Как это произошло, я не понял. Как я способствовал одним и противостоял другим, для меня было тоже не совсем ясно. Почему-то все противостоящие друг другу силы были необычно малы, но очень быстры. К тому же я всё время слышал, о чём повествовал пришелец над моим телом, отмечал беспокойный сон родителей. Прежде, чем полностью оказался в себе, успел отметить совершенство другого мира, его красоту. Он меня чем-то восхитил, несмотря на непрекращающиеся военные действа, в котором силы добра не погибали, а возрождались вновь и вновь…
— Так, Николай, а ты быстр, оказывается. Тем хуже для тебя. Прочитал сценарий Человека?
Я лежу, не совсем понимая, о чём речь. Мужчина всё так же нависает надо мной. Рост в нём, чувствуется, приличный. Холодный, душащий голос давит и вытравливает тепло. Я скован от осознания предстоящего по удалению части памяти действа. Даже, если со временем я вспомню какие-то эпизоды из произошедших с ноября событий, мне никто не поверит. Пусть меня никуда не поместят, я будут находиться в тюрьме среди односельчан же, которых успел полюбить за те качества, которые в них есть, но они замкнулись в своих ложных представлениях о мире и их не являют.
— Верно мыслишь, Николай. Понимаешь своё положение? Мысли людей сливаются в один эгрегор. Если они отличны от Истины, создают тёмный фон и преодолеть его одному человеку силой своей мысли не под силу. Человек против себя противопоставил свою же силу. Мы чуть-чуть лишь помогли.
Одновременно с происходящим чувствую живой интерес в среде недругов. Они маленькие, и всё ещё слева от меня, в метрах двух. Я лежу на постели, и мы примерно находимся на одном уровне. Приближаться ко мне в последнее время они опасаются. Иногда быстро куда-то уносились или растворялись. Сейчас они застыли в предвкушении последующего мне наказания. Мои попытка прикрыть голову результата не приносит. Нить из меня извлекается, на меня находит ограниченность мыслей и ума.
Сколько себя помню, всегда задавался вопросом, откуда появляются на свет недалёкие люди? Почему они не способны объять очевидные ситуации и явления? Почему они горазды на спрос и вторжения? Откуда узкомыслие и скудоумие в них? Меня они угнетали своей недальновидностью, но поскольку их было абсолютное большинство, ничего нельзя было с этим поделать.
Сейчас меня ждало урезание до миропредставления большинства и существование в рамках предложенного сценария. Быть бездумной марионеткой мне не хочется. Мне становится страшно от своих же мыслей. Я пополню число ведомых в стране людей, где жизнь каждого, от Президента до обывателя, уже запрограммирована. Подконтрольные кому-то государства не заинтересованы в воспитании в человеке красоты чувств, осмыслении своего предназначения, самоосознания, смысла жизни. Своим желанием открыться я противопоставлю себя государству из самых лучших побуждений. Мои мысли считываются тут же:
— Прав, Николай. Как понимаешь, печальна твоя участь. Устремления большинства людей отличны от твоих. Тебя не услышат не потому, что заинтересованы в этом. Мыслительная деятельность имеет направление. Их два. Одна дорога ведёт к Истине, другая к представлениям. Долгое пребывание в бездеятельности мысли является питательной средой эгрегора представлений. Есть ты со всем своим невидимым пространством. Есть представления о тебе множества людей, с тобой соприкоснувшихся. Согласись, они отличны друг от друга. Есть мир настоящий, и есть мир желаемый каждым. Мир настоящий, как и ты, истинен. Но люди с инерцией мысли скорее поверят желаемому образу, не Истине. Свои знания они будут черпать из мира представлений. Живая мысль — Истина от них будет ускользать. Правда людей и Истина будут друг другу противостоять. Мы будем внимание людей, исследователей и ушлых журналистов на поиск правды перенаправлять. Нам не составит проблем тебя связать. Сведём тебя настоящего с эгрегором представлений о тебе других людей. Не возмущайся, Николай, на службу нас ты сам призвал. Ты всегда прислушивался к другим, своих мыслей не выражал. Был удобен большинству и нам своей миролюбивостью. В посёлке был любим до поры и уважаем. Устремившись чувства в себе похоронить, ты стал сразу же другим и нам доступен. Твои последующие шаги были нам желанны. Выполним всего лишь просьбы неслышимые мы твои. Ты будешь удобен, но беспамятен, безроден и бесстрашен правдой, от Истины отстающей.
Со словами невидимых бездушных, как мне кажется, холодных, прагматичных существ во мне стирается разум и аналитические способности. Вот так просто, — семь лет назад я приговорил себя к бездумному существованию. После армии я, то катился вниз, то карабкался вверх. Общая динамика свидетельствовала об инерции жизни, поскольку разум постепенно переходил в ум. Сбывались мои мечты: держать чувства под контролем ума, забыть чувства к девушке, вошедшей в меня и заполнившей всего. Разве я знал тогда, к каким последствиям это приведёт? Выходит, явившийся пришелец - лишь невидимый Джинн, исполняющий мои же желания.
(продолжение следует)