Продолжаем знакомиться с произведением Владимира Фёдоровича Одоевского – последнего представителя княжеского рода Рюриковичей, под названием «4338-й год. Петербургские письма», написанного в 1835 году.
Повествование ведется от лица представителя Китая, прибывшего в Петербург.
«Мы летели очень тихо; хотя здешние почтовые аэростаты и прекрасно устроены, но нас беспрестанно задерживали противные ветры. Представь себе, мы сюда из Пекина дотащились едва на восьмой день! Что за город, любезный товарищ! что за великолепие! что за огромность! Пролетая через него, я верил баснословному преданию, что здесь некогда были два города, из которых один назывался Москвою, а другой собственно Петербургом, и они были отделены друг от друга едва ли не степью. Действительно, в той части города, которая называется Московскою и где находятся величественные остатки древнего Кремля, есть в характере архитектуры что-то особенное. Впрочем, больших новостей от меня не жди; я почти ничего не мог рассмотреть, ибо дядюшка очень спешил; я успел заметить только одно: что воздушные дороги здесь содержат в отличном порядке, да – чуть не забыл – мы залетели к экватору, но лишь на короткое время, посмотреть начало системы теплохранилищ, которые отсюда тянутся почти по всему северному полушарию; истинно, дело достойное удивления! труд веков и науки! Представь себе: здесь непрерывно огромные машины вгоняют горячий воздух в трубы, соединяющиеся с главными резервуарами; а с этими резервуарами соединены все теплохранилища, особо устроенные в каждом городе сего обширного государства; из городских хранилищ теплый воздух проведен частию в дома и в крытые сады, а частию устремляется по направлению воздушного пути, так что во всю дорогу, несмотря на суровость климата, мы почти не чувствовали холода. Так русские победили даже враждебный свой климат!»
(Владимир Федорович Одоевский «4338-й год. Петербургские письма»)
Итак, в представлении Одоевского, Россия будущего получает тепло по трубам с экватора. Но в настоящее время мы наблюдаем иную картину – наша страна наоборот, поставляет «тепло» по трубам за рубеж, даже в более тёплые страны. Однако, на дворе еще не наступил 4338 год. Как говорится, поживём – увидим!
А в следующем отрывке мы можем прочесть видение будущих, на тот момент времени, отношений с Китаем. И, сколько бы ни прошло веков, описаны знакомые всем отношения к заокеанским «партнерам», верно говорят – «ничто не ново под Луной». Автор видит Россию кладезем наук, искусства и культуры:
«Сколько знаний! сколько глубокомыслия! Удивительная ученость, и еще более удивительная изобретательность в этом народе! Она здесь видна на каждом шагу; по одной смелой мысли воспротивиться падению кометы ты можешь судить об остальном: все в таком же размере, и часто, признаюсь, со стыдом вспоминал я о состоянии нашего отечества; правда, однако ж, и то, что мы народ молодой, а здесь, в России, просвещение считается тысячелетиями: это одно может утешить народное самолюбие. Смотря на все меня окружающее, я часто, любезный товарищ, спрашиваю самого себя, что было бы с нами, если б за 500 лет перед сим не родился наш великий Хун-Гин, который пробудил наконец Китай от его векового усыпления или, лучше сказать, мертвого застоя; если б он не уничтожил следов наших древних, ребяческих наук, не заменил наш фетишизм истинною верою, не ввел нас в общее семейство образованных народов? Мы, без шуток, сделались бы теперь похожими на этих одичавших американцев, которые, за недостатком других спекуляций, продают свои города с публичного торгу, потом приходят к нам грабить, и против которых мы одни в целом мире должны содержать войско. Ужас подумать, что не более двухсот лет, как воздухоплавание у нас вошло во всеобщее употребление, и что лишь победы русских над нами научили нас сему искусству! А всему виною была эта закоснелость, в которой наши поэты еще и теперь находят что-то поэтическое. Конечно, мы, китайцы, ныне ударились в противоположную крайность – в безотчетное подражание иноземцам; все у нас на русский манер: и платье, и обычаи, и литература; одного у нас нет – русской сметливости, но и ее приобретем со временем. Да, мой друг, мы отстали, очень отстали от наших знаменитых соседей; будем же спешить учиться, пока мы молоды и есть еще время.»
(Владимир Федорович Одоевский «4338-й год. Петербургские письма»)
Также можно встретить забавный эпизод рассуждения ученых об эволюции, в данном случае, лошадей, которые станут подобны домашним миниатюрным собачкам:
«Сколько пород исчезло с лица земли или изменилось в своих формах! Особенно поразил меня очень редкий экземпляр гигантской лошади, на которой сохранилась даже шерсть. Она совершенно походит на тех лошадок, которых дамы держат ныне вместе с постельными собачками; но только древняя лошадь была огромного размеру: я едва мог достать ее голову. – Можно ли верить тому, – спросил я у смотрителя Кабинета, – что люди некогда садились на этих чудовищ? – Хотя на это нет достоверных сведений, – отвечал он, – но до сих пор сохранились древние памятники, где люди изображены верхом на лошадях. – Не имеют ли эти изображения какого-нибудь аллегорического смысла? Может быть, древние хотели этим выразить победу человека над природою или над своими страстями? – Так думают многие, и не без основания, – сказал Хартин, – но кажется, однако же, что эти аллегорические изображения были взяты из действительного мира; иначе, как объяснить слово «конница», «конное войско», часто встречаемое в древних рукописях? Сверх того, посмотрите, – сказал он, показывая мне одну поднятую ногу лошади, где я увидел выгнутый кусок ржавого железа, прибитого гвоздями к копыту, – вот, – продолжал мой ученый, – одна из драгоценнейших редкостей нашего Кабинета; посмотрите: это железо прибито гвоздями, следы этих гвоздей видны и на остальных копытах. Здесь явно дело рук человеческих. – Для какого же употребления могло быть это железо? – Вероятно, чтоб ослабить силу этого страшного животного, – заметил смотритель. – А может быть, их во время войны пускали против неприятеля; и этим железом могли наносить ему больше вреда? – Ваше замечание очень остроумно, – отвечал учтивый ученый, – но где для него доказательства? Я замолчал».
(Владимир Федорович Одоевский «4338-й год. Петербургские письма»)
Этим и интересна мысль фантаста – перевернуть привычный взгляд на вещи, посмотреть на всё под разными углами. Быть может и наши рассуждения об истории и достижениях прошлых поколений и цивилизаций также могли бы вызвать улыбку на устах наших предков.