В начале 90-х в городе неожиданно появились бутики.
Нет, не так – Бутики!
Сначала они, конечно, народились в Москве, а потом уже тихо переползли к нам. Но если в столице они теснились вдоль Тверской и Арбата, то у нас, за неимением променадов, проросли в самых неожиданных местах. Например в свечке Дома быта возле цирка, на 6 этаже, в старом швейном цеху.
Это сейчас стиль «лофт» в фаворе. А тогда единственное, о чем живо напоминали эти бетонные катухи – это о разрушенных Перестройкой заводах и безработице. Бухать и плакать.
Облезлую краску и арматуру наскоро загородили фанерой веселых расцветок, на стены повесили светильники китайского хрусталя, вдоль стен – о чудо! – рядком поставили кабинки для переодевания - и капкан для дам был готов.
Собственно, эти кабинки с зеркалами во весь анфас и были главным якорем и магнитом воронежских «бутиков». Там можно было раздеться, примерить шмотку и оценить себя во весь рост. Причем в тепле, а не на картонке среди лужи на рынке, где под корму поддувает – а что делать?
Самостоятельно я тогда по этим прекрасным местам не ходила – денег не было. Но обеспеченные шальным бизнесом и щедрыми сожителями подруги иногда звали с собой – оценить. Покупали помногу: не одно какое-то платье, а пять-шесть предметов гардероба, хватая все, что более-менее подходило. Сказывалась нищета социалистической действительности, хотелось всего и сразу. Да и вещи хорошие были, что говорить…
Потом мы шли домой – к ней или ко мне – и заново разбирали приобретения. По здравому уму и в спокойной обстановке часто выяснялось, что носить из купленного в реальном мире без блеска и зеркал можно далеко не всё.
Именно так мне досталось полосатое платье. Подруга Галя дома просто не смогла его надеть: не поместилась сиськами. Вопрос: «Зачем купила?» в такой ситуации задавать было глупо. Зачем-зачем? Патамушта красивое!
Платье было из плотной эластичной ткани в мелкую полоску, скроенное «по косой». Оно облегало тело как хорошая перчатка до самых пяток, благонамеренно закрывая грудь до самой шеи, но оставляя совершенно голыми плечи и ноги во время ходьбы. Провокационное платье, я такие очень любила в период 24-35.
Именно это платье стало причиной глобального открытия того времени: я, оказывается, могу быть красивой!
И что, казалось бы, произошло? Да ничего особенного: просто некий человек, пользующийся твоим уважением и восхищением, но чужой и недоступный, сказал: «Ты так умна и хороша, что...» И это в то время, когда ты уже успокоилась на осознании своей вторичности во всех отношениях. Приняла ее как данность.
Я помню, как шла по улице распрямив спину, развернув плечи, стараясь не косолапить и услышала, как стоящие на остановке женщины восхитились вслед: «Ты посмотри какое платье!».
Все же бывают, бывают в жизни моменты и даже целые дни, когда все получается, мир смотрит тебе в глаза свежо и нежно, а судьба, как известная избушка, поворачивается задом к лесу, а не как обычно.
Плечи расправляются, колготки подтягиваются сами собой, и улыбаешься ты уже по-голливудски, не обращая внимания на проблемы с правильным прикусом. Ведь что удивительно: как только ты сама поверишь в то, что в диаметре ближайших двух километров нет никого, кто бы мог с тобой, прекрасною, сравниться, как окружающие тут же начинают в это верить и вести себя соответственно. И все получается, хоть на сцену выходи...
И тут, в этот пахнущий свежей зеленью момент, меня вдруг посетила трезвая мысль: «А раньше-то?..».
Какого ж лешего я терзала себя и других, если нужно было так мало: чтобы кто-то сказал тебе, что ты хороша? Сама, что ли, не знала?
Знаете, что я сделала?
Я пришла домой и на самом большом зеркале косметическим карандашом написала: «Я ХОРОША И УМНА! Не стирать!».
Потом я вытащила из шкафа все, что в нем было, свалила кучей посреди комнаты на коврик, и назад вернула только то, что мне по-настоящему нравилось. Шкаф после этой экзекуции остался практически пустым, но мне было не жалко.
Процедуру повторила с косметичкой.
И строго-настрого себе приказала: буде кто-то из домочадцев или шефов позволит себе пренебрежение или неуважение, отвечать им с этого момента так: «Я - хороша и умна, а кто в этом сомневается, может пойти и удавиться».