Коля посмотрел на Свету.
Она улыбалась плотно сжатыми губами. Угол рта подергивался, глаза смотрели прямо, не мигая; взгляд, что называется, тяжелый. Коля знал это выражение лица подруги. Оно могло привести к чему угодно, вплоть до приступа истерического невроза. Наш герой разбирался в этих вещах, и знал, после чего у Светы начались подобные вещи; на самой заре их романа она сделала аборт.
В этот Новый Год Света явно рассчитывала услышать предложение руки и сердца. Для этого было сделано все: они справляли вдвоем, на столе стояли свечи, одета она была восхитительно, говорила томно и сладко, убаюкивая любые сомнения.
В принципе они давно уже жили как муж и жена. Так их и воспринимали мама Коли и родители Светы, которые к тому же были знакомы. Он чувствует осуждающие взгляды, ведь все они, конечно, не знают, что в самом начале Коля делал Свете несколько раз предложение, а она решила подумать. Думала, аж, пять лет, и вот надумала. А наш герой? Он за это время не то что бы стал против, но потерял прежнюю уверенность. А в таких делах, если сомневаешься, лучше поворачивать оглобли. Но он и не мог совсем уйти; началась дурная игра.
- Ты собрался куда-то ехать?
- Да, ребята предлагают встретиться в чисто мужской компании…
- Мы же собирались зайти к твоей маме.
- Поздравлю по телефону, и ты, если хочешь, позвони.
- А то, что вечером родители придут, ничего?!
Дальше началась бессмысленная перепалка, из которой потом Коля мало чего помнил. Здесь было все: оскорбления, воспоминания об обидах, фразы о потерянных годах…
Но когда Коля под аккомпанемент бабской истерики собирался уже покинуть квартиру, что-то заставило его обернуться. На него был уставлен указательный палец. С необыкновенной для себя четкостью и неспешностью, Света произнесла:
- Тогда, я проклинаю тебя!
Коля рассмеялся, и пошел из квартиры. Но в лифте ему стало не до смеха. Его скрутила приступообразная икота, казалось, что всего вывернет наизнанку. Судорожно подумал:
«Слава Богу, не ел ничего»
Побежал в магазин, купил бутылку воды, и выпил ее залпом. Икота не прошла, но ушла куда- то вглубь, стало легче.
«Может не ехать, но и вернуться невозможно». Господь всегда дает третье решение, надо только уметь его распознать. «Нужно переть домой, можно спокойно поспать, или во дворе дернуть с кем-нибудь».
Благие мысли мелькали, но он, все равно, как автомат, сел в «Восьмерку», и завел машину. Загорелась лампочка бензина. «До заправки дотяну».
На первом же посту Гаи Колю остановили. Спиртометр показал опьянение. Вполне вероятно, что доблестные борцы за правильное движение подделывали показания счетчика. Времени ехать к наркологам не было, и Коля заплатил. На втором посту случилось то же самое. Гаишникам на выезде из Москвы он отдал последнее. Они поверили, т.к. все они немного психологи.
Проезжая мимо заправки, Коля посмотрел на датчик бензина, и понял, что тот на полном нуле. Подергивания машины говорили о том же. Он отвлекся от дороги, и чуть не сбил идиота, перебегавшего шоссе.
«А ведь виноват был бы я по любому, хотя он кругом не прав».
Недалеко от заправки машина встала. Дальше пошел пешком, и через час набрел на знакомые Москвич и Девятку, опоздав в итоге на три часа. Рассказал про ГАИ и бензин. Во взглядах не увидел сочувствия, одну злость. Девушки смотрели с конкретной издевкой. Единственным их украшением была молодость. Коля знал, что после дозы все шероховатости сотрутся, но в очередной раз почувствовал, что совершил ошибку, поехав на этот сейшн.
«К тому же злые дуры»
Началась канитель. Оттолкнули машину на заправку, потом подъехали к магазину. Там ребята как будто забыли, что у Коли нет денег, и потребовали скинуться. Уехать бы, но напала такая усталость, что понял – не доедет. Неожиданно для себя и друзей ответил без резкости.
Это был некий момент торжества. В институте Коля всегда был лидером их компании. Он был умнее, доминантнее, красивее, успешнее у девушек. Между прочим, он увел у Вовы невесту, первую красавицу курса, что тот, конечно, не забыл. Вова ту девушку, по настоящему, любил, а Коля? Он до сих пор не понимает, чего было больше: самолюбия или простого влечения. Через полгода брака они слишком легко разошлись.
Потом была еще одна некрасивая история; теперь уже с Димой. Стыдно. Эх, если б можно было вернуть время вспять! А главное, ради чего предаем близких нам? Ради какого такого счастья? Потом до него дошло, что ближе друзей, чем в институте, никогда не будет. Их надо было беречь, и принимать такими, как есть. Коле завидовали и ненавидели, но одновременно любили. И тут такое фиаско!
Когда, наконец, доехали до дачи уже стемнело. Сели за стол, и начался скандал. Как всегда, потом никто не мог вспомнить повод. Дошло до того, что Вова с Колей пошли разбираться на улицу. Но как то замяли, покурили, и, успокоившись, вернулись. И тут пошла вполне мирная пьянка с тостами, воспоминаниями, разговорами за жизнь.
- А что Дамир? Как поживает?
- Бандитом стал. Но это бы ладно, даже удобно по нашей жизни, но он умом тронулся. Немножко выпьет, и давай рассказывать, как они пытают и убивают. Не то, что у баб, у меня последние волосы дыбом встают. А он улыбается, и все бухает без закуски, хотя поляна полная, как положено.
- Он же раньше почти не пил, все нас жизни учил.
- А что ему сейчас делать? Когда трезвый, призраков боится, тех самых, которых…ну ты понимаешь.
- Ах, мальчики кровавые мерещатся? За все приходится платить, и это справедливо.
Никто за столом не понял, что Коля говорил не о Дамире, который его мало волновал, а о себе. Икота не оставляла. Как провел ночь, не помнил: то ли были приключения, то ли просто отрубился. Скорее второе.