3388 подписчиков

«Мы упрощаем жизнь другим музыкантам». Интервью с барабанщиком-виртуозом Чэдом Уокерманом (Chad Wakerman).

7 сентября 20197 сен 2019

209

12 мин

Интервью опубликовано в журнале “Music Box” №70, февраль 2015 года

Само определение «умный и тактичный барабанщик» противоречит базовым приниципам рок-н-ролла. Но 54-летний «вечный парень» Чэд Уокерман (Chad Wakerman) – не просто рок-барабанщик: вытянув в 21 год свой счастливый билет в образе работы с группой великого Фрэнка Заппы (Frank Zappa), он с тех пор ассоциируется у собратьев-профессионалов и меломанов с музыкой посложнее и поинтереснее. Само собой, что на NAMM Show команда Music Box не могла упустить возможность побеседовать с Чэдом, которое состоялось сразу после его демо-выступления на стенде компании QSC. В результате оказалось, что Чэд – не только очень интересный собеседник, но и великий идеолог искусства игры на ударных инструментах.

Music Box: С чего началась твоя карьера барабанщика? Как и почему ты вообще решил освоить игру на ударных инструментах?

Chad Wackerman: Я бы не сказал, что у меня был какой-то выбор. Дело в том, что мой отец Ян (Ian Wackerman) – профессиональный барабанщик и преподаватель ударных инструментов, и ударная установка дома имелась всегда. Поэтому все получилось само собой – я начал осваивать барабаны, а с таким великолепным и опытным преподавателем, как мой отец, это оказалось очень просто. Кроме того, не надо забывать, что я рос в очень музыкальной семье: у меня двое братьев, Джон (John) и Брукс (Brooks) – все мы трое получили классическое музыкальное образование, но стали барабанщиками. Правда, Джон – еще и отличный бас-гитарист и аранжировщик, умеющий работать и с симфоническими оркестрами. Конечно, у нас дома была собственная группа, в которой мы играли, причем вместе с отцом. В результате я решил стать профессиональным музыкантом очень, очень рано – вот как раз когда начал играть на барабанах, то есть в пять или шесть лет! А в восемь лет я сыграл свой первый концерт с джазовым составом моего отца. Так что, повторюсь, у меня не было выбора – я просто был обязан стать барабанщиком – и я им стал. Всё очень просто – мне повезло с родителями, они жили музыкой, и в доме всегда что-то звучало. Как тут не стать музыкантом!

MB: Твое имя всегда ассоциировалось у меломанов с довольно сложной музыкой. Можно ли сказать, что тебя никогда не интересовало исполнение, скажем так, простого и прямолинейного рок-н-ролла?

CW: Нет, я умею и люблю играть и очень простую музыку! В 1999 году я ездил в пятимесячный тур с великим американским музыкантом, певцом и композитором Джеймсом Тэйлором (James Taylor), и там мне приходилось играть очень просто – но дело не в этом, ведь Джеймс писал и продолжает писать великие песни. Да, в них совсем несложные партии барабанов – ну и что? Я легко переключаюсь с одного материала на другой. Просто большинство людей знают о том, что я много работал с Аланом Холдсуортом (Allan Holdsworth) и Фрэнком Заппой, и думают, что простой музыкальный материал мне чужд. Но это не так, мне доставляет удовольствие исполнение и простой музыки, и сложной.

MB: Ты переиграл с несчетным числом музыкантов высшей лиги, поэтому естественно будет спросить о твоем самом удачном опыте сотрудничества с такими людьми, как в студии, так и на сцене.

CW: Я считаю, что самый удачный для меня опыт студийной работы в коллективе – мой последний сольный альбом «Dreams, Nightmares And Improvisations» (2012), записанный вместе с Алланом Холдсуортом, бас-гитаристом Джимми Джонсоном (Jimmy Johnson) и клавишником Джимом Коксом (Jim Cox). Это – вообще лучший состав, с которым мне доводилось играть. Если говорить о концертной работе – то игра в составе группы Фрэнка Заппы была изрядным, скажу так, приключением. Ведь материал у Фрэнка был очень сложный, и точно сыграть его на сцене было очень нелегко. Как ни странно, мне очень запомнилась работа в составе Джеймса Тэйлора – но это потому, что песни у Джеймса прекрасны, и человек он замечательный.

MB: До 20-летнего возраста ты играл джаз, а потом стал барабанщиком группы Фрэнка Заппы. Как для тебя прошла такая трансформация?

CW: Я уже говорил, что мне интересно играть в любом стиле и, полагаю, такой переход из джаза в рок очень интересен и полезен для серьезного барабанщика. Смотри, в конце 50-х и в начале 60-х годов все барабанщики были выходцами из джаза, и уж только потом они стали играть рок. Вот и я продолжил такую традицию. А к Фрэнку я попал в 1981 году, пройдя прослушивание – мне кто-то сообщил, что он ищет барабанщика. Я ему просто позвонил и договорился о прослушивании. Интересно, что это прослушивание продолжалось три дня, и за это время я сыграл вообще всё, что я мог в том возрасте показать из области своих знаний и умений.

MB: Вот ты так три дня и прослушивался – или уже репетировал?

CW: Прежде всего замечу, что я считал и считаю покойного Фрэнка не просто знаменитым рок-н-ролльным персонажем и крайне оригинальным и агрессивным гитаристом, но и одним из величайших американских композиторов за всю историю – неважно, в области классической или рок-музыки. И я играл с группой Фрэнка три дня не только рок-материал, но и его классические, крайне сложные для исполнения пьесы, в том числе и знаменитую «The Black Page». Впрочем, не её одну – в общей сложности я сыграл на прослушивании четыре или пять аналогичных номеров… Естественно, в этом случае я сидел не за рок-установкой, а работал с оркестровыми ударными – набором из четырех томов, кастанет, коубелла и двух крэш-тарелок. Фрэнк гонял меня очень серьезно – в каких-то номерах он просил меня играть исключительно на латиноамериканской перкуссии, всех этих конгах и бонгах. В первый день я прослушивался четыре часа – Фрэнк просто попросил меня играть в одиночку в самых разных стилях, а у меня тогда лучше всего получалось исполнять би-боп, хэви-метал и совершенно прямолинейный рок. Потом уже началась совместная работа, точнее, импровизации вдвоем с Фрэнком – гитара и барабаны. И уж только потом я играл со всей группой. Мне очень повезло: Фрэнк разделял мою точку зрения, что именно барабанщик – это мотор группы, который ведет её вперед. Нечасто встретишь гитариста, который имеет такое мнение! И еще как минимум один тогдашний музыкант группы Фрэнка был приверженцем этой идеи – с этим гитаристом я очень сдружился и неоднократно впоследствии сотрудничал. Да вы, наверное, его знаете – его зовут Стив Вай (Steve Vai).

На самом деле прослушивание у Фрэнка было для меня гигантским исполнительским опытом. Даже если бы меня не взяли в группу, то сам факт трех дней игры с музыкантами такого уровня не мог бы не оказать на меня колоссального влияния. После этого я уже не смог бы играть, пользуясь только своими старыми навыками… Я несказанно счастлив, что уже в 21 год я играл с такими музыкально образованными виртуозами, просто стоять с которыми на одной сцене – великая честь.

MB: А как началось твое сотрудничество со знаменитым фьюжн-гитаристом Аланом Холдсуортом?

CW: Все также получилось очень просто – один из моих друзей, и тоже барабанщик, просто сообщил мне, что в группу Аллана требуется музыкант, причем американец. Аллан сам живет в Англии, но как раз собирался играть длинное турне по США, поэтому ему нужен был барабанщик, живущий здесь. Я полетел в Англию на прослушивание, и оно было очень простым – только барабаны и гитара, Аллан и я. Мы играли без бас-гитариста, но Аллан увлекся, и в первый же раз мы играли вместе где-то с полчаса. Так и началась моя работа с Алланом.

MB: Какие бренды барабанов и тарелок ты предпочитаешь использовать и почему?

CW: Уже 32 года я играю на барабанах Drum Workshop – естественно, я являюсь эндорзером этой компании с самого начала нашего сотрудничества. И более десяти лет и использую тарелки Paiste – просто потому, что мне нравится их звучание, и как они окрашивают звук всей моей ударной установки. Я считаю, что лучше комбинации, чем Drum Workshop и Paiste просто не существует – мне приятно и комфортабельно играть на этих инструментах.

MB: Почему ты выбрал для работы оборудование компании QSC? Что привлекает в нем тебя, как постоянно играющего барабанщика?

CW: А я только-только начал сотрудничество с QSC – всего две недели прошло! Но я очень впечатлен их звуковым оборудованием – оно прекрасно сочетается с электронными барабанами DDrum, на которых мне приходится играть на мастер-классах и демо-выступлениях вроде сегодняшнего. И с прочими ударными установками – тоже. Я уже успел отметить отличный звук мониторных систем QSC и удобство их оборудования в работе – даже не верится, что такие маленькие акустические системы способны звучать столь мощно, громко и чисто. При этом в мониторах QSC должным образом смягчается звук тарелок, что для меня, как постоянно играющего барабанщика, очень важно – уши надо беречь всегда. Плюс, мне кажется, что оборудование QSC очень компактное и легкое – с ним будет крайне удобно ездить в турне. Повторюсь – я сражен качеством звучания мониторов QSC! Конечно, мне часто приходится работать в наушниках, но я все же предпочитаю мониторную подзвучку – она дает гораздо более объемное и естественное звучание. Я очень доволен мониторами QSC – в их звучании именно что много объема и «воздуха»; я рекомендую их всем и считаю, что QSC производит в высшей степени достойное звуковое оборудование.

MB: Кто входит в твой музыкальный «состав мечты»?

CW: Мне трудно ответить на этот вопрос – ведь можно сказать, что мои музыкальные мечты уже сбылись, поскольку я играл с такими великими музыкантами, как Фрэнк Заппа и Аллан Холдсуорт. Из музыкантов менее известных я бы упомянул бас-гитариста Джимми Джонсона: играть с ним – это просто фантастика, тем более в составе Аллана. Если бы мне в молодости сказали, что я буду играть с такими великими музыкантами, то я бы ни за что не поверил. Я и сам в такую удачу не верю – словно во сне живу! И снова упомяну свой опыт работы с Джеймсом Тэйлором: пусть я играл в его группе очень простую музыку, но этот материал является, выражусь так, уважительным по отношению и к слушателям, и к музыкантам. У него и тексты такие, что он может немногим сказать многое, а это – совершенно особенное умение.

MB: Очевидно, что каждый музыкант имеет в голове список совершенно идеальных инструментов и оборудования, которые он хотел бы использовать в игре. Существует ли у тебя подобный список, и что именно входит в него?

CW: Я не могу сказать, что мои инструменты меня не удовлетворяют – может быть, мне иногда хочется добавить в установку какой-то экзотической перкуссии. Но получилось так, что некоторые мои мечты уже воплотились в жизнь: вместе с компанией Innovative Percussion Inc. я разработал барабанные щетки серии BR-CW с округлой формой держателя собственно щетки и рабочей обратной стороной держателя, да еще с отдельным центральным наконечником. Таким образом, получается, что одной щеткой можно извлекать из барабанов и тарелок четыре различных звука.

MB: Существует ли такой музыкальный материал, который ты еще не играл, но мечтаешь сыграть?

CW: На самом деле – нет. Музыканту с моим опытом игры в различных стилях и в компании великих профессионалов непонятно о чем и мечтать, тем более что для меня понятие стиля в музыке за годы моей профессиональной работы несколько стерлось. С таким опытом ты понимаешь, что бессмысленно, так сказать, раскладывать музыку по ящикам: тут – джаз, тут – рок, тут – регги, а там – классическая музыка… На самом деле у всех стилей есть много общего – взять хотя бы мелодическую составляющую. В результате ты просто начинаешь смешивать все стили в своей игре: к примеру, я очень люблю играть джаз, но люблю играть и рок – только в джазовом контексте. То же самое с регги – я люблю «подгонять» рок-структуры под этот стиль. И для меня нет разницы, в каком стиле играть – мне одинаково близка любая музыка. И не надо бояться каких-то неожиданных новаций – таких, к примеру, как афро-кубанская музыка, которая является синтезом двух музыкальных культур. В любом случае, исполнять такой материал – это своего рода приключение для музыканта. Но для меня, повторюсь, понятие стиля в музыке исчезло.

MB: Многие играющие барабанщики говорят о некоторой, выразимся так, «философии» их игры. Существует ли у тебя такая «философия», а если да, то в чем она заключается?

CW: В какой-то степени нечто подобное – то, что ты назвал «философией», присутствует и у меня. Впрочем, я понимаю и себя, и других барабанщиков: все мы в той или иной мере слушаем друг друга, а попутно – и массу всякой другой музыки. К тому же, будучи барабанщиком, ты вынужден много работать над аранжировками композиций и стараешься, чтобы все было сыграно чисто, но в то же время так, чтобы лично тебе при игре даже самых сложных партий было максимально комфортно. Но при этом барабанщик – это тот музыкант, который вкладывает в исполнение музыки максимум энергии и мощи, а весь остальной состав уже следует за ним. Поэтому я бы сравнил барабанщика в малом составе с дирижером оркестра – он, как и дирижер, указывает остальным, что делать и задает темп игры. Мы упрощаем жизнь другим музыкантам, и в этом и состоит задача барабанщика – в игре вести группу за собой, а не бороться с ней слишком громкой или слишком быстрой игрой. Это правило надо соблюдать даже при исполнении очень сложной музыки, и не надо противопоставлять себя другим музыкантам. Будешь бороться с другими – наступит кошмар и на сцене, и вне её. А ведь мы все выходим на сцену ради музыки – следовательно, ее надо играть так, чтобы всем было весело, а ноги сами пускались в пляс.

MB: И последнее – каковы будут твои пожелания молодым российским барабанщикам или тем, кто только решил для себя стать барабанщиком?

CW: Главное, что я хотел бы сообщить таким музыкантам – не стесняйтесь учиться у других. Подпишитесь на видеоканал Drumchannel.com, это совсем недорого, однако знания, которые можно там почерпнуть от всех звезд барабанного дела, совершенно фантастичны. Не зацикливайтесь на одном стиле – учитесь играть и джаз, и рок. Всегда старайтесь получить удовольствие от игры – ведь это очень здорово, и если бы я был врачом, я бы советовал своим пациентам играть на барабанах. Не старайтесь сразу стать профессиональным музыкантом, а сперва работайте над уровнем исполнения. И, кончено, всегда пытайтесь получить удовольствие от процесса игры на барабанах!