Шёл 2011 год. Я работала в одном небезызвестном сотовом ритейле.
И вот однажды узнала, что к нам из самой (страшно сказать!) Москвы в полуторамиллионную глубинку едет ревизор великое и ужасное начальство.
Руководителей розничных офисов со всей области собрали поздним вечером в зале и понеслось.
Сначала вышел всея продаж, и, как любой человек, имеющий отношение к этому ремеслу, долго рассказывал, какой он классный, как, несмотря на непрофильное медицинское образование пришёл к успеху и т.д. и т.д.
Потом он стал отвечать на вопросы.
Вопросы были, в основном, про новую систему мотивации, с презентацией которой он и гастролировал.
В каких-то офисах её уже ввели, в каких-то только собирались, но слухи ходили неутешительные.
— Доколе?.. — вопрошал щербатый искитимский менеджер, — Мы будем получать эти копейки, хотя пашем как кони?
На что образованный медик отвечал, что всё будет хорошо, перемены всегда пугают, но всё делается только лучше для нас. Больше стабильности, теперь выросли оклады, к новой системе мотивации мы привыкнем, научимся, наконец, считать свою зарплату, и заживём!
Несмотря на то, что метрополия парировала все неловкие, но эмоциональные выпады, море волновалось не раз и не два.
Зал превратился в скопище злобных недовольных людей, которым, вроде бы, и разрешили повскрывать все нарывы, вроде бы и обработали их, но как-то всё равно хотелось, чтобы врач ещё и рецепт выписал.
Когда конструктивных вопросов не осталось уже совсем, несостоявшийся медик выдохнул, и сказал за кулису:
— Игорь, расскажи загадку!
На сцену вышел ещё один дядька. Кажется, он был из финансового департамента, хотя я бы не удивилась, если бы у него в трудовой было написано «Рассказыватель загадки», и именно за это он получал зарплату как полноценная штатная единица.
— Летит самолёт, — начал Игорь, — и тут второму пилоту захотелось в туалет по-большому. Он уходит в хвост самолёта, делает там свои дела. Его нет минут сорок. Затем возвращается, довольный. Вопрос: изменилась ли масса самолёта?
Мы начинаем рассуждать. Я, как человек после Аэрокосмического лицея (хоть системы сброса нечистот мы и не проходили), предполагаю, что нет, не изменится, потому что всё это вот копится в специальном резервуаре и чистится на земле. Кто-то утверждает, что всё сбрасывается сразу. Кто-то нудит, что недостаточно данных и ответ зависит от конструкции..
Так мы спорим минут 10 — интересно же!
Когда мы выдыхаемся, улыбающийся со сцены корпоративный сфинкс Игорь предлагает голосовать простым поднятием руки.
— Кто за то, что изменится? Ага. Кто за то, что НЕ изменится? Подавляющее большинство. Ясно.
И начинает спускаться со сцены.
— ЭЭЭ!! УУ!! А ответ? — требуем мы.
— Вы хотите ответ?
— Да!
— Тогда вот вам правильный ответ: конечно, масса изменилась! Самолёт 40 минут летел. Все это время. Он. Жег. Горючее! Так-то.
Не о говне надо думать, а о топливе.
Зал на секунду замер и разразился смехом.
Я поднялась, чтобы аплодировать стоя.
Но я была не первая.
