Пожалуй, еще с середины девяностых годов в головах многих моих соотечественников, да и в моей тоже, начались странные процессы раздвоения, касающиеся нашего отношения к крупным деятелям культуры и искусства. Каким-то образом надо было отделить нежно любимую актрису Лию Ахеджакову от истеричной демократки, аплодирующей расстрелу Белого дома. Как-то развести в разные стороны тонкого и интеллигентного актера Олега Басилашвили и кликушествующего агитатора за Ельцина из газетки «Не дай Бог!». Сначала мы убеждали себя, что их слишком опьянил «воздух свободы», потому-то они и не видят очевидные вещи. Нам казалось, что это лишь кратковременная слепота, что пелена вот-вот спадет с их глаз. Потом мы стали говорить себе, что каждый имеет право на ошибку и последующее прозрение. Мы ждали этого прозрения, но так и не дождались.
Пожалуй, теперь уже можно твердо себе сказать: ничего такого не будет. И надо привыкать любить песни Андрея Макаревича, комедии Эльдара Рязанова, романы Людмилы Улицкой, напрочь забыв, что эти люди выступили против присоединения Крыма и причислили Россию к агрессорам. Есть талантливый автор-исполнитель, есть выдающийся кинорежиссер, есть прекрасная писательница, а уж что они за люди, - для нас дело десятое. И хорошо, что наше знакомство с ними ограничилось их творчеством.
Но почему же все-таки они так упорно зажмуривают глаза? Почему не могут, как Александр Зиновьев после октябрьских событий девяносто третьего года, воскликнуть: «Мы целились в коммунизм, а попали в Россию!»? Или как генерал Деникин рваться на фронт во время Великой Отечественной, забыв все свои претензии к большевикам? Или как прекрасный русский писатель, редактор «опального» журнала «Континент» Владимир Максимов признать, что, знай он заранее, к каким последствиям для России приведет диссидентское движение, никогда бы не ступил на этот путь? Что же мешает нынешним «мастерам культуры», что застит им глаза?
Есть у российской интеллигенции один важный постулат: она всегда должна быть в оппозиции к власти. На первый взгляд – все правильно, поскольку государство в любом случае является «машиной угнетения». Вот интеллигенты за права угнетенных и сражаются. Кто спорит? Кто скажет, что в России сегодня нет тех, кто нуждается в защите? Вот и защищайте от произвола чиновников, от оборотней в погонах, от хамства и унижения. Но нет. Обязательно надо бороться с властью. Может, потому что никто не посмел бы вымогать взятку у Рязанова, нахамить в ЖЭКе Ахеджаковой, унизить Макаревича? Может, они обо всем этом просто не знают? А может, это для них слишком мелко. Вот выступить с коллективным письмом против присоединения Крыма, организовать «Конгресс российской интеллигенции против войны» - это да, это – масштабно.
Вот только какая-то избирательная борьба с властью получается. Почему-то, когда страну нагло разворовывали, когда она стояла коленопреклоненной перед Западом, и ее можно было брать голыми руками, тогда власть «младореформаторов» наших мастеров культуры полностью устраивала. Они продолжают рукоплескать Горбачеву, который подарил Штатам водное пространство на Дальнем Востоке размером в четыре Польши. Пространство, на котором находится шестнадцать процентов мировых запасов нефти и газа. Они до сих пор обожают Ельцина, который подарил Китаю две тысячи квадратных километров российской земли. И Горбачев, и Ельцин до сих пор для них «наше все», а не преступники.
Занятно, как наша интеллигенция, мнящая себя «совестью нации», могла пропустить мимо ушей такое заявление Егора Гайдара, памятники которому теперь она клонирует по всей Москве: "Ничего страшного нет в том, что часть пенсионеров вымрет, зато общество станет мобильнее". Или такой его перл: «Россия как государство русских не имеет исторической перспективы». А может, такая установка главного реформатора страны просто созвучна ее сокровенным устремлениям и чаяниям? Видимо, ей импонировал и представитель прогрессивного класса капиталистов Константин Боровой, который одобрял марши эсэсовцев в Риге, прикрываясь свободой выбора и либеральными ценностями, а Александра Солженицына назвал «русским фашистом».
Именно с их подачи премия «Золотое перо России» была присуждена журналисту Валерию Панюшкину, писавшему: «Всем на свете стало бы легче, если бы русская нация прекратилась. Самим русским стало бы легче, если бы завтра не надо было больше складывать собою национальное государство, а можно было бы превратиться в малый народ наподобие води, хантов или аварцев». А как эта «совесть нации» захлебывалась в истерике, защищая Ходорковского, хотя он уже в то время с циничной откровенностью писал: «Теперь, когда предпринимательский класс набрал силу и процесс этот остановить уже невозможно, меняется и наше отношение к власти. Нейтралитета по отношению к нам уже недостаточно. Необходима реализация принципа: кто платит, тот и заказывает музыку». Впрочем, о чем это я? Ходорковский наверняка тоже считает себя интеллигентом.
Иной раз у меня закрадывается кошмарное подозрение: вся эта публика была бы очень рада, если бы Запад оккупировал нас. Нет, без бомбежек, без кровопролития, а спокойно и цивилизованно. Хотя, наша современная интеллигенция уже нечувствительна и к крови. Они бы спокойно смотрели, как бомбят и расстреливают не поддавшийся насильственной украинизации Крым. Как сейчас ждут, когда Украинская национальная гвардия зальет кровью и завалит трупами непокорный Донбасс, отстаивающий законное человеческое право на свою культуру, свой язык, свою веру.
Для многих наших мастеров культуры, по-моему, России уже давно не существует. Точнее, они не хотят, чтобы она существовала. Именно поэтому они с таким восторгом принимали тех, кто ее разрушал, и так яростно ненавидят тех, кто поднимает ее с колен. Надо иметь много мужества, силы и совести, чтобы признать, как Владимир Максимов, что в свое время совершил непоправимую ошибку. А может, надо просто очень любить Родину и болеть за нее душой.
Одно я не могу понять: если они так восхищаются цивилизованным Западом, если им так ненавистна косная, агрессивная Россия, то чего бы им всем дружно туда, извиняюсь за выражение, и не свалить? Мы-то с вами понимаем, что без Улицкой, Ахеджаковой и Макаревича мы проживем, а вот без Севастополя – нет. Да и Крым без нас не выживет. А уж с «раздвоением личности» мы как-нибудь справимся. Просто будем вспоминать «Макара», который еще не прогибался под изменчивый мир.