Когда люди встают и выходят из кинозала до того, как фильм заканчивается (как, например, во время показов исторической «неудачи» Алексея Учителя 2017 года — «Матильды»), для меня это показатель плохого фильма. Но если хотя бы один человек встал и вышел в слезах, закрывая лицо платком, — по-моему, это значит, что фильм удался. Так случилось, когда я попала на сеанс «Истории одного назначения» Авдотьи Смирновой, хотя изначально скептически посмеивалась при упоминании названия киноленты: дескать, что нового можно сказать про Россию?
Нового, и правда, ничего. Но сильного, драматичного и безысходного — много.
Картина знакомит нас с историей поручика Григория Колокольцева (Алексей Смирнов, по замечанию Esquire, «блестящий дебютант»), генеральского сына, повесы (ох уж эта сцена со слоном и шампанским, напоминающая, кстати, кутёж Пьера Безухова с Долоховым и Анатолем Курагиным, во время которого герои отправили квартального в плаванье верхом на медведе). «Блистаю, как умею», — оправдывается перед почтенным отцом молодой Колокольцев и, оскорбившись упреками, полный юношеского тщеславия и благородных порывов, принимает решение перевестись на службу в Тульскую область, чтобы, во-первых, показать отцу, чего он стоит, ну а во-вторых, реализовать милютинские идеи и взять курс на просвещение солдат. Стало быть, Колокольцев хоть и повеса, но повеса не без души и амбиций.
В поезде поручик знакомится с графом Львом Толстым. Евгений Харитонов замечательно передаёт весь характер своего героя уже в первые минуты его появления: с легкостью уступил место в купе первого класса опоздавшему, говоря, что сделал это больше ради собственного спокойствия. И сразу ясно: для Толстого лучше мир, чем война, пусть и маленькая. Он, как и Григорий Колокольцев, воодушевлен идеями. И, кажется, на протяжении всего фильма, идеи будут для Льва Николаевича первичны. Уж сначала добро, добро и мир в массы (школьникам, учителям, военным, родственникам), остальное подождёт. Это, по-моему, вполне справедливо обижает и возмущает его супругу, Софью Андреевну (Ирина Горбачева), скромную, выдержанную, но временами несколько холеричную героиню, мечтающую о тихом счастье и, как тут скроешь, большем внимании мужа к семье.
Идеи, правда, часто разбиваются о суровую и даже жестокую реальность. Но в этом плане граф несёт не такие большие потери, как юный Колокольцев. Приехал, обнаружил вместо курса на модернизацию бесполезную муштру, напыщенную строгость и рукоприкладство. Какое уж тут просвещение. Тем не менее, Григорий не сдаётся: за свой счёт организовывает занятия по истории, письму, литературе, вот только незадача: командир-поляк Казимир Яцевич (Лукаш Симлат) не в восторге от стремления молодого либерала подорвать его авторитет; считает, что порядок и подчинение начальству важнее даже модернизации, поэтому и жалуется полковнику Петру Алексеевичу (Геннадий Смирнов). Тот же, понимая необходимость изменений в армии, по-отечески наставляет Григория Аполлоновича: дескать, нужны нам умные, по-хорошему азартные офицеры, но ты не нарывайся, будь послушен, покладист, а там, глядишь, и роту получишь, и себя проявишь, только помни о своём долге.
Как раз между долгом и «сантиментами», как выразился полковник, и начинается борьба в душе героя, когда картина подводит зрителей к кульминации — пощечине командиру Яцевичу от полкового писаря Василия Шибунина, «маленького человека», смиренно-жалкого и глубоко несчастного. Этакий солдат Хлебников из купринского «Поединка»: незаметный, со своей трагической историей и вечно подставляющий левую щёку, когда его ударили по правой, не потому, что это по-христиански, а потому, что защитить его совершенно некому. Только раз Шибунин попытался защитить хоть сам себя, но какой там! Поднявшего руку или оружие на начальника — под суд! И никому невдомек, что старшие по званию всячески унижают его, ломают, заставляют покрывать собственные преступления.
Колокольцев вновь испытывает праведный гнев: за что? Подхватывает этот возглас и граф Толстой, соглашаясь быть адвокатом Шибунина на военном суде. Казалось бы, вот он, случай. Прояви благородство, ваше благородие, спаси жизнь человеку, ведь от тебя зависит его судьба. Разве не за это ты борешься, разве не этого хочешь? А самое главное, разве один ты в своём желании? Разве не поддерживают тебя прапорщик, полковник, друг?
Но Колокольцев на суде выносит приговор «виновен». Как и полковник Петр Алексеевич, несколько минут назад так усердно жалевший беднягу.
А почему? А потому, что вступает в свои права самый страшный порок человека. Трусость.
Не марать же репутацию капитану Яцевичу ради жизни какого-то там рядового. Не миловать же этого рядового командующему полком, опоре и надежде государя Петру Алексеевичу, которому долг велит слушать закон, а не сердце. Не подводить же отца-генерала и не ставить под удар своё будущее подающему такие надежды Грише Колокольцеву.
Впрочем, поручик до последнего верил в помощь тетушки Льва Николаевича. И все-таки это не умаляет его вины. Каждому из судей было что терять. Но каждый предпочёл поступить по закону. А по закону, как известно, — не всегда по совести.
Сама Авдотья Смирнова так описала главную мысль фильма: «милосердие выше справедливости». «История одного назначения» о том, что всегда было в России и в мире: боязнь старших по званию, боязнь ответственности, боязнь жертвовать своим ради другого. Жуткая финальная сцена расстрела Шибунина и самоубийство прапорщика Стасюлевича как крик «Опомнитесь! Неужели должно быть так?!» И в конце не менее жуткое изображение Колокольцева, молодцевато и чеканно выговаривающего «Носо-ок тя-я-я-нуть». Фразу, над которой он когда-то насмехался, когда ее произносил Яцевич. Фраза, которой Григорий нанёс последний удар светлому в себе, потому что принял то, что презирал и с чем страстно желал бороться.
Милосердие на словах не есть милосердие. Не бывает целых овец и сытых волков одновременно. Бездействие хуже смерти. Над этим нас заставляет задуматься Смирнова. Но луч надежды есть: молитва крестьян, провожающих безвинно убиенного туда как святого. Потому что существуют в жизни вещи выше закона.